Над горизонтом поднялся край солнца. Золотой луч, совсем непохожий на серое свечение рассвета, своим ярким сиянием разбудил человека, спавшего у потухшего костра. Молодой мужчина сладко потянулся, приоткрыв глаза. Рассветная стынь еще держалась в воздухе, а под одеялом было так тепло, что выбираться из-под него не хотелось. Особенно если учесть, что под одеялом он был не один.
Артас улыбнулся, думая о Джайне. Сейчас она была для него теплым прикосновением нежной кожи, еле слышным дыханием, ароматом волос. Он медленно повернул голову и посмотрел на нее. Волшебница спала, прикрыв рукой глаза от солнечных лучей. На лице еще лежали тени от усталости последних дней. Молодой человек вспомнил вчерашний вечер, и его душу охватила глубокая нежность и благодарность к своей спутнице. Пусть она как следует выспится, решил принц. А ему спать больше не хотелось.
Бесшумно выскользнув из-под одеяла, Артас быстро оделся и принялся разводить костер, чтобы сварить кашу для себя и Джайны. Возможно, у некоторых дворян кашеварящий принц вызвал бы удивление, но наследник лордеронского трона в свои двадцать четыре года умел далеко не только ездить на коне, махать молотом и отдавать приказы. Наставники в свое время позаботились, чтобы Артас освоил все необходимое для выживания в одиночку - даже если у него не будет ничего, кроме ножа. Люди смертны, а принцы особенно, так что пусть мой сын научится выживать, говорил король Теренас. Ему, чудом заполучившему наследника в сорок пять лет, было лучше других известно о таких вещах. Так что готовить в походных условиях Артас умел, и очень неплохо. В отличие, кстати, от Джайны, которая вряд ли умела готовить вообще что-нибудь, кроме магического печенья. Которое, конечно, штука неплохая, но сегодня им понадобится нечто посущественнее.
Вчера от нервного напряжения они оба не смогли проглотить даже кусочка хлеба. Разрядку душевной боли они обрели друг в друге, а потом, совершенно обессиленные, повалились спать, крепко обнявшись, прямо у костра. Неудивительно, что к утру у Артаса изрядно подвело животик. Но, задумчиво помешивая кашу и поглядывая на спящую Джайну, принц думал не о еде. Он с улыбкой вспоминал вчерашний вечер и их долгожданные объятия. Как же он по ним соскучился! Ее не было в столице несколько месяцев, и здоровое тело юного мужчины требовало своего. Никто бы не удивился и не осудил его, если бы он пригласил к себе на ночь любую из лордеронских красавиц - кроме, разумеется, замужних дам, что было бы дозволено принцу, но несовместимо со статусом паладина; но Артас наотрез отказывался даже думать об этом. Он не хотел никого, кроме Джайны. Он просто не умел хотеть тех, кого не любил.
Именно это, в частности, было причиной того, что невинность он потерял в двадцать один год - куда позже, чем большинство его ровесников, и намного позже, чем могли бы предположить те, кому было дело до его личной жизни. А таких было куда больше, чем принцу хотелось бы, потому что просто удивительно, сколько людей желает поправить свои дела, рассчитывая на стремление молодого господина к естественным удовольствиям. Разнообразные служанки и фрейлины стреляли в Артаса томными взглядами разной степени откровенности с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать. А когда он стал совершеннолетним и начал ездить по стране с инспекционными поездками, изрядное количество дворян начали пытаться заполучить милость наследника, предлагая ему своих служанок, любовниц и даже дочерей. Поначалу он нервничал от такого интереса к своим потребностям, потом привык не обращать внимания, поняв, что это неизбежно, как осенний дождь.
В какой-то момент принц осознал, что положение молодых женщин-лордеронок, еще не имеющих собственного статуса и находящихся во власти своих отцов или хозяев, крайне незавидно. Их судьбами, чувствами и телами распоряжались, не задумываясь о том, хотят этого сами девушки или нет. Тому было немало примеров, и Артас хорошо запомнил два, казалось бы, противоположных случая, которые доказали ему, что противоположности сходятся. Его собственный отец угрозами заставлял выйти замуж за совершенно незнакомого человека его родную сестру Калию - принцессу крови, самую высокопоставленную девушку в Лордероне! А многогрешный хозяин крепости Дарнхольд Эделас Блэкмур угрозами заставил свою служанку и любовницу Тарету Фокстон предложить себя Артасу, когда принц посетил крепость с инспекционной поездкой. Обеим девушкам было по шестнадцать лет. Казалось бы, в случае Калии вариант был попочтеннее, но если подумать, неизвестно, что лучше - одна ночь бесчестья или целая жизнь в качестве игрушки для совершенно чужого человека. В обоих случаях мужчины распоряжались девушками, как вещами, для достижения собственных целей. К счастью, в обоих случаях девушкам удалось избежать унижения. Король Теренас разочаровался в лорде Престоре, за которого он хотел выдать дочь, и раздумал выдвигать его на пост короля Альтерака. А Артас просто отказался от услуг Тареты.
Блэкмур, по словам Тареты, не понял бы этого отказа. Если бы она вернулась от Артаса сразу же, только передав ему поднос с угощением, Блэкмур счел бы, что она недостаточно откровенно предлагала себя, и избил бы ее. Принцу совершенно не хотелось, чтобы девушку избивали, так что он таки пригласил ее к себе - только для того, чтобы разделить с ней ужин и поболтать. Семнадцатилетний парень и шестнадцатилетняя девушка всегда найдут, о чем поговорить, даже если он принц, а она нищая. Тарета была неглупой и сообразительной, а когда поняла, что ее не собираются насиловать, оказалась веселой и обаятельной, так что они прекрасно провели время за угощением и беседой. Впоследствии Артас узнал о страшном конце Тареты: Блэкмур бросил ее отрубленную голову под ноги Траллу, ее молочному брату, своему бывшему рабу-гладиатору, а ныне вождю орков, приехавшему, чтобы попытаться договориться об освобождении своих соплеменников из лагерей, за которые Блэкмур отвечал. Это он сделал зря, потому что кровь у орков горячая, так что прожил Блэкмур ненамного дольше Тареты. И хотя Артас не испытывал к оркам никаких добрых чувств, этому Траллу за избавление Лордерона от Блэкмура он был, пожалуй, благодарен.
Артас не раз думал, каким боком ко всей этой системе прилагаются его отношения с Джайной. Казалось бы, никаким - Джайна была магом, имела собственные средства, свободно перемещалась по Лордерону и сама решала, что ей делать и с кем ей быть. Она сама выбрала Артаса, полюбив его, и принца это предельно устраивало. Но он знал от своих добровольных информаторов, что задолго до того, как голова Джайны в первый раз коснулась его подушки, их отцы поговорили друг с другом и взаимно одобрили их отношения. У адмирала Праудмура, отца Джайны, безусловно, имелись определенные планы на брак дочери, но положение Артаса заставило его заткнуться: более блестящей партии для девушки, чем наследник Лордерона, во всех Восточных Королевствах просто не существовало. А король Теренас счел династический союз с Кул-Тирасом вполне удачным вариантом. Вообще говоря, Артаса все эти закулисные расчеты папаш изрядно бесили. Да, он принц, но в личной жизни он обыкновенный человек, и до нее никому не должно быть дела, даже отцу! Когда же, думал он, я наконец смогу сам решать, что мне делать, не оглядываясь ни на кого? Логика подсказывала, что не раньше, чем умрет Теренас, и Артас сам станет королем. Молодой человек, конечно, не желал смерти своему отцу, но раздражение оставалось.
По крайней мере, ему удалось быть с той, кого он любил. Что, безусловно, было огромным счастьем, которое Артас умел ценить. Вообще-то Джайну он любил с детства, но одно дело - любить кого-то как личность, и другое - влюбиться в девушку. То, что он влюблен, принц осознал в Штормграде, на посвящении в паладины, когда ему вдруг захотелось поцеловать поздравлявшую его Джайну. Через некоторое время он устроил себе учебно-дипломатическую поездку в Даларан, в первую очередь для того, чтобы оказаться недалеко от любимой девушки. Но тогда их роман был совершенно невинным - легкий флирт, совместные прогулки, торопливые поцелуи в безлюдных переулках... Эльфийский принц Кель'тас засек эти отношения и адски бесился по их поводу, но когда Артас понял, что для Джайны Кель всего лишь коллега и не более, злоба эльфа для него была не более чем шорох листьев по даларанским мостовым.
Вообще-то Келю следовало бы соображать. Он обвинял Артаса в безответственности, в легкомысленном отношении к будущему Джайны, а сам о чем думал? Можно подумать, король Анастериан разрешил бы сыну жениться на человеческой девушке! Артас отлично знал, что эльфы думают о полуэльфах. Полуэльфу никогда не позволили бы унаследовать трон Луносвета. Так что Кель, в отличие от Артаса, просто не мог бы предложить Джайне брак - он обязан был жениться на эльфийке и произвести чистокровных наследников-эльфов. Так что между ними не могло быть ничего, кроме точно таких же неузаконенных отношений, в которых Кель тогда подозревал Артаса и Джайну. У кого чего болит, тот о том и говорит, ага.
Так или иначе, принца и волшебницу объединяла лишь взаимная нежность - до той тыквовинской ночи, когда Артас вдруг увидел Джайну совершенно по-новому. То ли так подействовал ее образ в свете гигантского костра, то ли просто настала пора, но молодой человек почувствовал, как от ее взгляда его охватывает огонь, и невинных поцелуев уже недостаточно, чтобы потушить это пламя, сжигавшее его тело. По глазам Джайны он понял, что и она чувствует то же самое. Но - то ли потому, что Артас был паладином, то ли потому, что он не считал возможным для себя пользоваться своим положением, то ли просто из-за юношеской застенчивости - он никогда не предложил бы ей объятий без брака. Их предложила она, и он не мог и не хотел отказаться.
Их первую ночь он запомнил навсегда, хотя и совсем не в тех образах, о которых обычно говорят в откровенных беседах. Он то пылал в огне, то припадал к прохладному источнику, то чувствовал, как свежий ветерок овевает разгоряченное тело. Глаза Джайны сияли в ночи, как звезды, ее голос был как музыка, ее прикосновения разжигали в нем жажду и они же утоляли ее. Он открывал для себя - и для нее - новый мир, в котором были невероятные высоты и бездонные пропасти, неизведанные горизонты и крохотные уголки тепла и покоя. Джайна была всем, он растворился в ней, отдавая ей всего себя, и она в ответ приносила ему столь же щедрые дары. Артас и не знал, что так может быть, что в жизни можно обрести такое блаженство.
Конечно, на следующий же день они обсудили свои дальнейшие отношения. Артас предложил немедленно обвенчаться. Но Джайна отказалась, потому что ей предстояло еще три года учебы, требовавшей частых и продолжительных отлучек из столицы в Даларан, что было совершенно несовместимо с обязанностями, которые неминуемо обрушились бы на супругу наследника. Поэтому она предложила отложить свадьбу на три года, а пока обещала приезжать в столицу каждый раз, когда сможет отлучиться из Даларана хотя бы на несколько дней, и проводить это время с ним. Артас понял, что это действительно наилучший возможный вариант, и согласился. Время было мирное, Орду победили, Лордерон окружали союзники, и спешить было вроде бы некуда.
Но от объятий мужчины и женщины бывают дети, и Артас с тревогой спросил у Джайны, что она будет делать, если вдруг забеременеет. Легкомысленно относиться к этому вопросу было нельзя, сын Артаса в свою очередь стал бы наследником трона. Но молодая женщина успокоила его, объяснив, что даларанские маги умеют получать от жизни удовольствие без нежеланных последствий, и обещала, что до свадьбы никаких незапланированных беременностей не будет. Свое слово она сдержала, хотя ей и приходилось считать дни и прибегать к зельям. Джайна обещала, что как только закончит обучение и они поженятся, она забудет обо всех этих занудных предосторожностях и родит Артасу хоть пятерых. Он смеялся и говорил, что двоих ему хватит.
В последующие ночи они открывали для себя друг друга. Кто не пережил этого, тому, наверно, не объяснить, как огромна бывает тихая радость таких открытий. Жадно-восхищенный взгляд мужчины, рассматривающего прекрасное тело возлюбленной. Стон женщины, впервые нашедшей путь к вершине блаженства. Первая ночь была безумным водоворотом, последующие - рекой, чей исток был в этом мальстриме; сначала тихий журчащий ручеек, со временем она, оставаясь спокойной, вбирала в себя новые и новые ручейки и становилась все более полноводной. Конечно, приходилось расставаться, но потом Джайна снова возвращалась, не скрывая нетерпения и радости, и спешила в объятия Артаса, тоже не скрывавшего, как ему ее не хватало.
Так, во встречах и разлуках, прошли два года. Конечно, отношения Артаса и Джайны не вписывались ни в какие общепринятые нормы - по ним молодым людям следовало воздерживаться от объятий и ждать венчания. Но одно из преимуществ положения принца заключалось в том, что он мог наплевать на общепринятые нормы. Ну, прожили бы они два года целомудренно, и что? Они просто зря потратили бы эти золотые годы своей молодости, бесплодно изнывая, вместо того, чтобы наслаждаться друг другом и своей юностью. И Артас был фел знает как благодарен Джайне, что она решилась переступить через общепринятую мораль.
Разумеется, было немало закулисных волнений. Кто-то страдал от несбывшихся надежд. Кто-то пытался оклеветать "втирушу-магичку" перед Теренасом. Кто-то действовал через женщин, распуская сплетни в расчете на то, что они достигнут ушей королевы Лианны. Пока принц не женат, еще не поздно пытаться пропихнуть в принцессы собственных кандидаток, рассуждали придворные интриганы. Но родители Артаса, умудренные годами и собственным счастливым, несмотря на многие трудности, браком, пресекали все эти попытки расстроить союз их сына и Джайны на корню. Если до влюбленных и доходили отголоски этого бурления, то лишь слабые и почти неслышные, и Артас только смеялся над ними.
И вот настал день, которого принц ждал со страхом и надеждой - Джайна уехала готовиться к защите магистерской диссертации. Со страхом, потому что эта разлука должна была быть длительной, больше полугода. И с надеждой, потому что после защиты Джайна закончит обучение и сможет остаться с Артасом навсегда. Молодой человек скучал, тосковал по волшебнице и душой и телом, и занимал свободное время государственными заботами и изнуряющими тренировками. Каждый вечер, засыпая в одиночестве, он говорил себе, что ее возвращение стало ближе еще на один день. Он писал ей нежные письма и представлял себе, как она будет работать в собственной лаборатории, которую он для нее устроит. Время шло медленно, Артас буквально слышал, как скрипит песок в его колесиках. Ничего, думал он, нужно только пережить эту разлуку, и больше они уже не расстанутся.
И вдруг, как гром среди ясного неба - сначала весть о возобновившейся активности орков, а потом чума. Джайна досрочно защитилась и получила степень магистра Кирин-Тора, но вместо того, чтобы мчаться в столицу и готовиться там к свадьбе, она вынуждена была сопровождать принца в его расследовании причин чумы. Путешествие оказалось, мягко говоря, невеселым и изматывающим, особенно для Джайны, которая не имела такой физической подготовки, как Артас, и не могла поддерживать себя силой Света. Постоянные переходы в быстром темпе, сражения и опять переходы. Молодая женщина несколько раз была близка к обмороку, и только целительские способности Артаса помогли ей остаться на ногах. А ему мало не показалось, когда выяснилось, что чума буквально поглощает лордеронский народ, превращая его в омерзительную злобную нежить. Он сходил с ума от неспособности это предотвратить, а тут еще его наставник Утер со своими высокомерно-покровительственными похлопываниями по плечу. Вообще-то Утер мог бы относиться к человеку, отбивавшему с небольшим отрядом атаку целой армии мертвецов на Дольный Очаг, не как к капризному ребенку, который сам не знает, чего хочет. В результате вчера все это привело к нервному срыву, Артас наорал на Утера и ускакал, потом наорал на последовавшую за ним Джайну, но это привело его в себя. Вот уж Джайне он точно хамить не хотел. Измученные и отчаявшиеся, они оказались вдвоем у вечернего костра... и впервые обрели друг друга после долгой разлуки.
Это было как оказаться у источника свежей воды после долгих скитаний по пустыне. Несмотря на творившийся вокруг ужас, Артас чувствовал прилив сил. Пусть Джайна поспит подольше, думал он, помешивая кашу в котелке. Сегодня или завтра мы наконец закончим это безумное путешествие. Я доберусь до того, кто стоит за этой чумой, и отправлю его к праотцам. И тогда мы вместе вернемся в столицу. И будет все то, о чем мы мечтали. Принц зажмурился, и живое воображение немедленно нарисовало ему чудесные картины. Мягкий голос архиепископа отдается под сводами дворцовой часовни, произнося благословение молодоженам. Розовые лепестки летят в воздухе, падают на голову Джайны и запутываются в ее золотых волосах. Музыканты играют торжественный гимн. Столы в пиршественном зале ломятся от изысканных блюд. А после всего - мягкая постель и объятия любимой, с которой его не разлучит никто и никогда.
Артас открыл глаза, напомнив себе, что нужно еще как-то пережить сегодняшний день. И увидел, что Джайна проснулась и сидит под одеялом, натягивая на себя мантию.
Их ждал Стратхольм.