Технократы и имперцы

В обставленной с неброской роскошью небольшой комнате на верхнем этаже 20-этажной башни пили цветочный чай две женщины. Одной было чуть меньше 30 и её знала вся Технократия. Хотя Лаура Джеймссон обычно писала статьи в газеты и журналы, выступать по телевидению ей тоже приходилось, и её программы всегда собирали у экранов чуть ли не все население.

Второй было чуть больше сорока, хотя на вид она казалась чуть ли не моложе журналистки, и в лицо её помнили немногие. Но её имя было известно куда больше. Донна Верде, глава клана «зелёных», одного из четырёх кланов организованной преступности, контролировавшей теневой бизнес столичной планеты. Вернее, это, конечно, не столько имя, сколько звание. Какое имя она получила при рождении, не помнил уже, пожалуй, никто. Когда четверть века назад она начала карьеру манекенщицы, она уже вышла на подиум под псевдонимом и с тех пор меняла их как перчатки, пока не дослужилась до нынешнего. Для Лауры она была просто «Госпожа».

Во главе трёх остальных кланов стояли мужчины. Вообще, в Технократии, несмотря на декларируемое на всех углах равенство, реально неравенства было очень много. Женщины и мужчины, молодёжь и старики, представители разных, ещё не до конца смешавшихся, рас, не говоря уж о богатых и бедных, могли рассчитывать на очень разное отношение где угодно. И в магазинах, и в полиции, и при приёме на работу.

Вот и в мафиозной карьере бывшей манекенщице пришлось очень нелегко. Тем не менее, злые языки утверждали, что владелица почти всех борделей Нью-Марселя и сейчас иногда сама снисходит до обслуживания клиентов, и до сих пор работает по высшей ставке.

Но в данный момент разговор двух женщин было очень далёк от какого бы то ни было теневого бизнеса. Они обсуждали Империю.

Империя довольно недавно появилась на горизонте. Обе женщины ещё помнили времена, когда никакой Империи не было. Космические корабли Технократии уходили в пространство, открывали пригодные для колонизации планеты, иногда просто заселяли, иногда находили там потомков колонистов предыдущей волны, происходящей ещё со Старой Земли, и те радостно включались в огромную сеть космической торговли, насчитывавшую уже несколько десятков миров.

Потом, примерно лет десять назад, исследовательские корабли Технократии достигли очень перспективного участка спирального рукава. И выяснилось, что почти у каждой звезды там есть планета, на которой человек может жить без скафандра (среди старых миров Технократии таких была от силы половина, на остальных либо строились огромные купола, закрывающие целые города, либо предпринимались ещё более масштабные проекты планетарного терраформирования). И, как правило, кто-то там живёт.

Но на предложение вступить в Технократию хотя бы ассоциированным членом, следовал ответ: «Мы уже принесли присягу Императору. Теперь вся внешняя торговля только с его разрешения.»

Потом, с неизбежностью, корабли Империи встретились с кораблями Технократии. До стрельбы, правда, дело не дошло. Пару лет назад в Нью-Марселе появился имперский посол, прибывший обычным местным торговым кораблём с одного из окраинных миров, куда и имперцы, и технократы уже залетали примерно в равном количестве. И вот три дня назад имперский крейсер «Антарес» прибыл с официальным дружественным визитом на Жакериану и совершил посадку в космопорту Нью-Марселя.

— Что ты думаешь об Империи, Лаура? — спросила донна Верде, наблюдая на экране телевизора съёмку лётного поля космодрома, на котором рядом со стройным телом «Антареса» лежал куда более внушительный технократический «Орлан».

— Не знаю, донна. Такое впечатление, что они специально пытаются создать ложное впечатление о себе. Мол, такие дикие, живут в лесу, молятся колесу. У них сословное общество, пышные ритуалы, странные традиции, про которые можно только в старинных книжках прочитать, потому что даже в старинные фильмы они уже не попали. И вот — крейсер в полтора раза меньше нашего и в полтора раза маневренней при равной огневой мощи. И планет у них по последним данным больше сотни, против наших 30. Что-то нам не договаривают.

— Вы не договариваете, Лаура, — тоном учительницы, отчитывающей двоечника, уточнила донна. — Ты и твои коллеги. Ты же у нас журналист. И не простой, а достаточно известный. Вот что ты сама успела за эти три дня выяснить?

— Только то, что во флоте у них служат не только мужчины, но и женщины… Что вполне укладывается в тот образ обаятельных воинственных дикарей, которые они нам пытаются внушить. Ну и ещё то, что население их ста планет в полтора раза меньше, чем наших тридцати. Они колонизируют только планеты, где можно заниматься сельским хозяйством в открытом грунте, и начинают с очень небольших поселений. На половине их планет сейчас нет и сотни тысяч народу. А у нас на самой малопригодной планете сто тысяч — это население маленького горнорудного купола. А уж если там можно дышать и возделывать землю, там будет миллиард, не меньше.

Эх, съездить бы к ним хотя бы на недельку, лучше на полгодика, и посмотреть как оно у них…

Темные переулки Нью-Марселя

Лаура шла быстрым шагом, стремясь побыстрее миновать эти трущобные переулки и выйти на освещённую авеню. Есть в Нью-Марселе такие места, куда заглядывать девушке небезопасно, даже если эта девушка хорошая знакомая донны Верде, крестной матери могущественного клана «зелёных».

Вдруг от чернеющей в обшарпанной стене трёхэтажного дома, первых десятилетий колонизации постройки, отделились три смутные тени.

Лаура собралась было сослаться на «зелёных», но один из нападавших проскрипел:

— Ага, щелкопёрка зелёных, попалась! Тут-то мы тебя и разложим.

И Лаура поняла, что стала мишенью в клановой войне. Возможно, за неё даже отомстят, но ей это уже вряд ли поможет.

Тут проходящий по улице человек, одетый в какой-то тёмный костюм, резко повернулся и скомандовал со странным шипящим акцентом:

— Эй, оборванцы! А ну отстали от приличной женщины!

— Кто оборванцы? — возмутился один из громил. — Мы люди дона Россо. А ты проваливай, пока цел.

— У меня длиннее, — усмехнулся незнакомец, и в руках его блеснул в свете редких фонарей флотский кортик.

— Мериться вздумал? Ну сейчас мы тебе оторвём то, чем обычно меряются. Ребята, заходите с боков.

В течение нескольких минут Лаура ничего не могла понять — мягкие движения теней, отблески фонарей на стали, резкое хеканье и вдруг все стихло.

Незнакомец стоял посреди улицы, и у его ног лежали три трупа. Он вытащил из кармана платок, протёр клинок и убрал его в висящие на поясе ножны.

— Мадемуазель, вы не пострадали? — спросил он у Лауры.

— Нет, не успела. Вот только… «Красные» будут мстить…

— Ну, меня они вряд ли достанут, — усмехнулся незнакомец.

Лаура наконец осознала, что его темно-синий костюм — это офицерская униформа космофлота, причём не космофлота Технократии, а космофлота Империи.

— Впрочем, — продолжал космонавт, — надо бы местную полицию в известность поставить. Да, будем знакомы, орлогскапитан Харальд Вестландкрона, командир крейсера «Антарес».

— Лаура Джеймссон, корреспондент «Нью-Марсель Таймс», — в свою очередь отрекомендовалась девушка.

Космонавт вынул из кармана коммуникатор, набрал номер и неторопливо сказал в микрофон:

— Джулио, я тут вляпался в какую-то фигню. Иду, смотрю, трое оборванцев напали на прилично одетую девушку. Я им сделал внушение, а они на меня с ножами. Ну, я их немного того. Девушка говорит, это какие-то красные. Видео? Конечно есть видео. Куда бы я без регистратора, меня родное ББ не поймёт. Девушка ещё здесь. Она журналистка, я все время путаю кто у вас таблоид, а кто серьёзная газета, «Пост» или «Таймс». Ну значит, из серьёзной. Хорошо, жду.

— Капитан Лактин из вашего СБ попросил пять минут его подождать. Надо оформить эту историю как необходимую оборону.

Джулио Лактин прибыл на место и правда через пять минут. Его неприметную серую «антилопу» сопровождала машина местной полиции с мигалками.

Полицейские быстро составили протокол, скопировали запись с видеорегистратора капитана Вестландкрона, после чего остались грузить в свою машину трупы. А Джулио Лактин затащил в свою машину Лауру и капитана и возможно быстро, хотя и не нарушая правил, погнал в космопорт.

Всю дорогу капитан разговаривал по своему коммуникатору на каком-то непонятном языке.

Около здания диспетчерской космопорта была припаркована шикарная ярко-красная «игуана» с номером из четырёх нолей. Лактин встал рядом с ней.

— Это чьё? — спросил Вестландкрона, указывая на лимузин.

— А вот так, — невесело усмехнулся Джулио. — Влипли вы, девушка. Кэпу-то что, поматросил и улетел. А вам попасть в дело, разбираться с которым посреди ночи примчался сам начальник полиции мегаполиса, приятного мало.

* * *

Тем временем в одной из комнат служебного здания космопорта происходил следующий разговор:

— Боб, тебе не надоело, что эти кланы вытворяют в столице черт знает что? — спросил человек в чёрной с серебром адмиральской форме ВКФ Технократии.

— Надоело, — ответил человек в дорогом штатском костюме. — Но ты ведь знаешь, у нас Технократия. Если бы мне предстояло отвечать перед парламентариями, как в старину, я б нарыл на каждого вагон компромата в связях с кланами, стравил бы их между собой и получил карт-бланш на что угодно. Но нами правит Машина. Ты наверняка в курсе, статистические выкладки показывают, что когда дно столицы контролируется четырьмя кланами, это обеспечивает гораздо меньшее число жертв преступлений, чем если бы там были мелкие банды, действующие сами по себе.

Я в любой момент могу дать приказ выловить подчистую любой из кланов. А если ты мне дашь батальон космической пехоты, я за одну ночь возьму все четыре. У меня агентурных данных достаточно. Я знаю место ночёвки каждой мелкой шестёрки из этих кланов. Но что потом? Свято место пусто не бывает.

— А вам не кажется, господа, — подал голос сидевший в углу в кресле пожилой человек в лёгкой, не по погоде, светлой рубашке, — что в вашей столице есть не четыре организованных вооружённых силы, а шесть?

Адмирал и начальник полиции дружно повернулись в сторону имперского посла и посмотрели на него с непониманием в глазах.

— И, — продолжал посол, — главы двух из них сейчас передо мной.

— Вы, сэр, — возмутился адмирал, — хотите приравнять Флот к кланам?

— Почему же приравнять? Вы сильнее. Вы представляете самую мощную вооружённую группировку на планете и вообще в Технократии. У кланов есть только ручное оружие, ну в крайнем случае пулемёты и взрывчатка. У вас есть штурмовики и пушки, коспехи в боевых скафандрах, и ещё много чего хорошего. А ещё у вас есть значительная автономия от этих ваших Машин.

С тех пор, как на горизонте появились мы, Флот, причём не только вы, адмирал, но и каждый отдельный капитан получил право действовать по обстановке.

— Ну и как это применить в данной ситуации? Ведь речь идёт не о противостоянии с Империей?

— Как не о противостоянии? — удивился посол. — Ваши криминальные субъекты напали на подданного Империи. И не просто подданного, а офицера императорского флота. Если для того, чтобы оправдать перед вашим правительством показательную экзекуцию, которую вы этой ночью устроите кланам, нужна официальная нота от Империи, я вам её прямо сейчас напишу.

Начальник полиции и адмирал переглянулись, потом первый из них сказал:

— Давно у нас в Технократии никого так не покупали. Но все же надо посмотреть, к чему это приведёт.

Он достал из кармана огромный коммуникатор, немножко слишком большой для телефона, немножко слишком маленький для планшета и начал быстро-быстро что-то набирать на экранной клавиатуре.

Посол, оперевшись на подлокотники кресла руками, чуть приподнялся и наклонился вперёд. Увидеть экран коммуникатора это, к сожалению, не помогло, но удержаться он не мог. В первый раз на его глазах кто-то, имеющий прямой доступ к Машине, обращался к ней за прогнозом.

— Да, это сработает. — сказал Дайсон несколько минут спустя. — И даже ваше содействие, господин посол, не понадобится. Наилучшие результаты даёт вариант, когда мы показательно и жестоко убиваем дона Россо на глазах у остальных кланов, а потом недвусмысленно даём понять, кого желаем видеть на его месте.

— Устранив аналогичным образом остальных сильных претендентов? — спросил адмирал.

Начальник полиции опять забарабанил пальцами по экрану.

— Ну, Льюис, ты знаешь толк в театральных эффектах. Принимается.

Потом поднёс аппарат к уху, и, вызвонив одного из офицеров своего аналитического отдела, попросил его срочно приехать в космопорт.

* * *

Лактин привёл капитана и журналистку в комнату, где, кроме начальника полиции, сидел ещё командующий ВКФ и неизвестный Лауре седой жилистый человек в лёгкой рубашке, притаившийся в глубине кресла, стоящего в углу. То есть это Лауре показалось, что он там именно притаился. Как тигр в засаде, готовый в любой момент прыгнуть.

— Это непорядок, — заявил Боб Дайсон, что у нас в столице могут напасть на человека в космофлотовской форме. Пусть и не нашего флота, но все же. Столичная полиция приносит вам свои извинения.

— А я, — продолжил адмирал, — не собираюсь это дело так оставлять и хочу устроить показательную порку глав кланов. Капитан, — обратился он к Вестландкроне, — вы окажете нам помощь в тактическом планировании? А то для нас подобные операции в новинку.

— Конечно, — улыбнулся имперец. — Приглашайте сюда капитана «Орлана» и командира его коспехов.

Через некоторое время в комнате появись два офицера Технократии, капитан-коммодор Стивен Локсли и лейтенант Лионель Кохрейн, и начали обсуждать процедуру убеждения глав мафиозных кланов.

Вдруг Лаура потянула Вестландкрону за рукав:

— Капитан, есть одно «но». Зелёный клан возглавляет женщина. Она всегда была добра ко мне и мне бы не хотелось, чтобы её грубо поднимали с постели мужчины—коспехи.

— Лионель, у тебя во взводе девушки есть? — поинтересовался имперский капитан.

— Никак нет, сэр, — отчеканил тот. — у нас женщины в строевых частях не служат.

— Тогда может, возьмёшь парочку моих? А то как-то действительно неохота обижать уважаемую женщину, тем более что во всей этой истории она скорее жертва.

— Лионель, и правда, возьми, — посоветовал лейтенанту технократический капитан. — Посмотришь, кстати на имперских коспехов в деле.

— Хорошо, — сказал тот. — Через десять минут шлюпка с моими парнями может быть подана к трапу «Антареса». Ваши люди будут готовы?

Вестландкрона вытащил коммуникатор, связался с кем-то и сказал:

— Сигрид, будьте с Мартой через десять минут у трапа в лёгкой броне и с табельным оружием. Совместная операция с хозяевами площадки. Их лейтенанта зовут Лионель Кохрейн.

Через несколько минут Кохрейн тихо покинул комнату, и отправился грузиться в свою шлюпку. Он не надевал боевого скафандра, так как собирался остаться в шлюпке и руководить действиями групп захвата.

Так началось то, что впоследствии нью-марсельская мафия вспоминала как самую ужасную ночь десятилетия. Три крестных отца, одна крестная мать и трое функционеров клана «красных» пониже рангом были разбужены ночью фигурами, закованными в боевые скафандры, кто в серебристые, а кто в темно-синие, затащены в космическую шлюпку и отвезены непонятно куда.

Там дверь шлюпки открылась и её пассажиры с ужасом увидели, что шлюпка висит над лавовым озером в кратере действующего вулкана. Такой вулкан неподалёку от столицы был. Извергался он спокойно, и на дымок над кратером никто не обращал внимания. Но ночью и с близкого расстояния это казалось адом.

После короткого рассказа о том, где именно дон Россо перешёл границы допустимого, два коспеха в скафандрах взяли его за руки-за ноги и выбросили в море огня.

Теперь настал черёд трёх его заместителей. Один из закрытых серебристой бронёй бойцов задавал им разные странные вопросы, потом ткнул пальцем и сказал:

И тут же двух других взяли и выбросили в кратер.

Потом трёх старых и одного нового главу клана развезли по домам, на прощание пожелав спокойной ночи. Девушка в темно-синей броне, сопровождавшая донну Верде, даже сняла для этой цели шлем.

Донна Верде хотела спросить, а не боится ли она, что её узнают в лицо, но не решилась. Уже пятнадцать лет с ней не случалось такого, чтобы она боялась, но вот в эту ночь ей пришлось вспомнить, что такое страх.

Шлюпка вернулась в космопорт, и в диспетчерскую вместе с лейтенантом Кохрейном поднялись два коспеха в темно-синем и один в серебристом. Последний, сняв с себя доспехи, оказался вовсе не коспехом, а капитаном полиции, возглавлявшим у Дайсона отдел организованной преступности.

— Вот что с вами делать, девушка, — спросил у Лауры Дайсон. — Вы единственная жительница Нью-Марселя, чьё участие в этом деле достоверно известно мафиози. Хотя бы «красным».

— А может быть, ей стоит отправиться в командировку к нам, в Империю. — задумчиво произнёс имперский посол. — По-моему ни одного журналиста из Технократии у нас ещё не бывало, так что успех путевым заметкам обеспечен. Капитан, вы когда снимаетесь с площадки? — обратился он к Вестландкроне.

— По плану — два часа назад. Но из-за всей этой катавасии задержался. Ну ничего, стартовый коридор ещё не закрылся.

И компания в составе одного капитана в парадной форме, двух девушек-коспехов в боевой броне и одной журналистки в совершенно неподходящей для путешествий городской одежде, спустилась к выходу из здания космопорта на лётное поле.

На крейсере

Каюта с кустом

Капитан имперского крейсера повернулся к одному из своих коспехов и сказал:

— Сигрид, возьми, пожалуйста шефство над Лаурой. У вас с Таллан в каюте есть свободная койка.

— Сигрид? — переспросила девушка в темно-синей броне. — Не лейтенант Сйошерна, а именно Сигрид?

Следующее действие капитана Вестландкрона было совершенно неожиданно для Лауры — он сделал шаг к девушке и обнял её за плечи, прямо вместе с бронескафандром:

— Да, милая, именно Сигрид. Когда мы вернёмся домой, ей, похоже, предстоит стать гостьей дома Вестландкрона. И кому, кроме тебя, я могу её доверить?

Сигрид молча кивнула. В этот момент к зданию космопорта подали автобус, в который загрузились все имперцы, а с ними и Лаура. Автобус, проколесив по огромному лётному полю, подъехал к стоящему на площадке сигарообразному корпусу крейсера, имевшему такой же темно-синий цвет, как и доспехи имперских коспехов.

«У нас и доспехи, и корабли серебристые, — подумала Лаура. — Интересно, знает ли об этом донна Верде?»

Поднявшись на борт корабля, капитан моментально исчез где-то в коридорах, ведущих к носовой части, а двое коспехов стали снимать скафандры и фиксировать их в нишах довольно большого коридора, расположенного рядом с входным люком.

— Сколько же у вас коспехов на борту? — удивилась Лаура.

— Взвод, — кратко ответила Сигрид, без скафандра оказавшаяся стройной девушкой примерно одинакового роста с Лаурой, с распущенными золотистыми волосами до плеч.

— Я командир взвода, а Марта — она показала в сторону второго коспеха, — командир второго отделения. Первым отделением командует Петер, он в сегодняшнем рейде не участвовал, поскольку парней там и без нас хватало.

Марта оказалась девушкой заметно более внушительной комплекции, чем Сигрид. В ней было не меньше метра восьмидесяти роста, и ширина плеч скорее мужская. На вид она была заметно старше Сигрид, которая больше чем лет на 18 не выглядела.

Сигрид потащила Лауру за собой куда-то по коридорам, и через несколько минут они оказались в каюте, размером примерно с железнодорожное купе. Две двухъярусные койки по бокам, и проход между ними не шире койки.

Каюта освещалась только светом, проникавшим из коридора через открытую дверь.

На левой нижней койке спала на спине девушка, почти ребёнок, выражение лица которой было мечтательным и беззащитным.

Стена над ней была покрыта каким-то мохнатым зелёным ковром. У изголовья все пространство между койками было занято небольшим столиком, на нем возвышался огромный, с полведра, цветочный горшок, в котором рос высокий, достававший до второго яруса коек куст, похожий на тую.

Над правой койкой стена была оклеена фотообоями, изображавшими морской берег.

Сигрид легко вспорхнула на второй ярус правой койки и включила маленькую лампочку у изголовья, после чего спустилась и шёпотом сказала:

— Выбирай себе койку — хочешь правую нижнюю, хочешь левую верхнюю. Советую верхнюю, тогда мы с тобой ещё сможем вечером пошептаться.

— Согласна, — тоже вполголоса ответила Лаура.

— Ну тогда пошли к Торстейну в каптёрку за постелью для тебя и прочими мелочами.

— Какими мелочами? — удивилась Лаура, выскальзывая в коридор вслед за Сигрид.

— Ну, ты сорвалась в эту командировку внезапно. Значит у тебя нет ни смены белья, ни зубной щётки, ничего, что положено уважающему себя цивилизованному человеку.

— Ты не забывай, — улыбнулась Лаура, — что я журналист. Подобного рода резкие перемены планов для меня отнюдь не в новинку. Поэтому зубная щётка у меня в сумочке есть.

Каптёрка оказалась в конце параллельного коридора палубой выше. Там пожилой, но поджарый сержант в форме лётного состава выдал Лауре не только постельное белье, но и что-то типа спортивного костюма и кроссовки. Последнее сильнее всего обрадовало журналистку. Все-таки туфли на каблуках подходят не для всех жизненных ситуаций. Потом была ещё куча всяких мелочей, включая и браслет с маленьким компьютером-коммуникатором и беспроводную гарнитуру к нему.

Когда они вернулись в каюту, Сигрид тоном, не допускающим возражений скомандовала:

— Дуй в туалет, это в конце коридора, увидишь, два ноля на двери. А я пока твою постель застелю.

— Но почему… — попыталась возмутиться Лаура.

— Тс-с, Таллан спит, — пояснила лейтенант. — Я не уверена, что ты сумеешь застелить нашу флотскую постель без шума и грома.

Туалет на корабле, к удивлению Лауры, не делился на мужской и женский. Просто короткий ряд индивидуальных кабинок. Почему-то на Жакериане до такой простой мысли в большинстве общественных мест не додумались.

Когда журналистка вернулась в каюту, её постель была застелена, в изголовье горела лампочка, а Сигрид лежала на своей койке с каким-то довольно большим гаджетом в руках.

Лаура разделась и забралась на второй ярус. Со стороны Сигрид над вторым ярусом коек были наклеены фотообои, изображающие какую-то горную долину с блестевшей вдали гладью большого озера. С её стороны был гладкий светло-серый пластик.

— А почему с моей стороны нет картинки? — спросила она.

— Потому что тут никто не жил, — пояснила Сигрид. — Давай завтра пороемся в библиотеке, подберём тебе пейзаж по вкусу. Можем даже вид твоего Нью-Марселя нарыть.

— Вот уж чего не надо, того не надо, — проворчала Лаура. — А у тебя тут что за картинка?

— Это в моём поместье. Любимая долина детства. Я там каталась на пони, играла с другими детьми, и вообще там здорово.

— Просто нейтральный морской пейзаж. Он делает каюту визуально больше. Мы с Таллан его вместе выбирали.

— Понимаешь, Таллан — друидка. Это почти нонсенс — друид на космическом корабле, в стопроцентно техногенной среде. Но это — необходимость. Поэтому у нас в каюте и живёт этот куст, а над её койкой ковёр из живой растущей травы.

— А зачем на корабле друидка? — в Лауре проснулось профессиональное любопытство.

— Давай завтра ты у неё самой спросишь. Я не штурман, я лейтенант коспехов, меня привозят на точку и десантируют, я делаю свою работу. А откуда они взяли что спасаемый именно в этой точке, и причём тут Таллан, это не моего ума дело. Давай, спи лучше. А то время уже позднее, а завтрак у нас рано. Рискуешь проспать.

— Сможешь. У тебя глаза слипаются как у ёжика на Самайн.

— Это самое худшее состояние, — тяжело вздохнула Лаура. — Глаза слипаются, руки-ноги по простыне растекаются, все тело хочет спать, а мозги бурлят и заснуть никак не получается. Утром буду вся разбитая.

— Только не в этой каюте, — решительно заявила Сигрид. — Если всё совсем плохо, разбужу Таллан и попрошу её спеть тебе колыбельную. Но, по-моему, я и сама справлюсь. Офицеров коспеха кое-чему учат в плане контролировать моральное состояние подчинённых. Переворачивайся на живот.

И действительно, после короткого массажа плеч и затылка, сделанного перегнувшейся со своей койки над проходом Сигрид, Лаура заснула почти мгновенно, успев только повернуться с живота на бок.

Сигрид вытянулась на своей койке, немного поиграла мышцами спины, чтобы снять эффект от несколько неудобной позы, в которой она делала массаж Лауре, а потом дотянулась до своего планшета, и полезла в информационную сеть корабля. Ага, уже полчаса как пробили атмосферу и легли на курс домой. А где Харальд? Опция запросить местоположение члена экипажа, не уведомляя его, доступна далеко не всем. Но у командира коспехов она была. Ага, пять минут как сдал вахту второму помощнику и ушёл к себе в каюту.

Тихо соскользнув со второго яруса, Сигрид прикрыла дверь каюты с двумя спящими девушками и тенью скользнула по коридорам. Дойдя до двери капитанской каюты она без стука взялась за ручку и шагнула внутрь.

Капитан на крейсере был одним из немногих членов экипажа, пользовавшихся роскошью отдельной каюты и даже с отдельным санузлом. Каюта его была не более чем в полтора раза больше, чем четырёхместная каюта Сигрид, но у изголовья стоял полноценный письменный стол с креслом перед ним, и ещё хватало места для небольшого сейфа.

Харальд Вестландкрона, сидевший за столом при свете настольной лампы, повернул голову на звук закрывающейся двери, но сказать ничего не успел. Сигрид первой пошла в атаку:

— Знаешь, да. Сижу вот, смотрю в книгу и вижу фигу.

— Ну конечно. Уложил сегодня троих человек кортиком. Такое и опытным рейнджерам нелегко даётся, а ты даже не рейнджер, ты судоводитель. Но я знаю что нужно делать.

С этими словами Сигрид уселась капитану на колени, обняла его за шею и впилась в губы поцелуем.

— В училище научили? — улыбаясь одними глазами спросил капитан Вестландкрона, когда они разлепили губы.

— А если и так? — совершенно не смутилась девушка и, расстёгивая пуговицы капитанского кителя, добавила: — давай уже, раздевай меня и тащи в постель.

Примерно через полтора часа Сигрид выскользнула из объятий уже засопевшего капитана, приняла душ в маленькой капитанской душевой, оделась и вернулась в свою каюту.

* * *

Когда Лаура проснулась, Сигрид в каюте уже не было, и её койка была аккуратно застелена.

Спустившись вниз, журналистка обнаружила, что койка Таллан тоже аккуратно застелена, а сама друидка сидит на корточках на подушке, абсолютно без одежды, и медитирует на куст туи.

Как только ноги Лауры коснулись пола, Таллан вышла из своего транса, открыла глаза и сказала:

Журналистка поняла, что это ей говорят «Доброе утро» на имперском языке.

— Good morning, — с улыбкой ответила она. — А где Сигрид?

Друидка моментально перешла на язык Технократии, на котором она говорила вполне свободно, хотя и с заметным акцентом.

— Коспехов своих гоняет. У них сейчас утренняя разминка. Пошли в душ, минут через десять и они туда подтянутся.

Таллан накинула на себя что-то вроде кимоно, завязала пояс.

— А мне что надеть? Халата мне вчера не выдали, — поинтересовалась Лаура.

— Надевай робу. Это вот эти брюки и вот эта блуза, — друидка вытащила из стопки одежды, которую вечером Сигрид оставила на столе, названные предметы. — Все обычно по кораблю в этом ходят. Это я из себя вся такая специальная, — она показала язык.

— Сколько ж тебе лет? — поинтересовалась Лаура, видя такое детское поведение.

— Шестнадцать, — ответила девушка. — Никого старше брать было бы нельзя, они все слишком тесно связаны с планетой. А у меня перцептивные способности вполне на уровне.

На всякий случай Лаура нацепила на запястье микрокомпьютер-smartwatch, в котором нашлась программа перевода с имперского, и надела на ухо беспроводной наушник, и не снимала этого даже в душе.

Как оказалось, это было разумное решение. Имперцы говорили на своём языке, не задумываясь о том, что кто-то может его не знать. Если офицеры, заметив, что Лаура их не понимает, переходили на технократический, то нижние чины, похоже, языком крупнейшего соседа просто не владели.

Душевая поразила Лауру своими размерами. По её представлениям, женщин на корабле было не больше десятка, а тут было не меньше двух десятков душевых шлангов, разгороженных лёгкими панелями из прозрачного пластика и столько же крючков на стене, отделённых от собственно душевой такой же прозрачной пластиковой стенкой. По примеру Таллан журналистка повесила всю свою одежду на крючок и ступая по мягкому резиновому коврику, подошла к первому попавшемуся шлангу.

Она уже почти заканчивала мыться, как в душевую ввалился закончивший разминку взвод коспехов во главе с Сигрид, Мартой и каким-то мужиком под два метра ростом, наверное тем самым Петером, которого Сигрид упоминала вчера, в футболках и спортивных трусах. Они все моментально разделись и направились к кабинкам, но тут Сигрид остановилась около Лауры и громко объявила:

— Ребята, знакомьтесь, это Лаура, журналистка из Нью-Марселя, гостья нашего капитана. Её тут наша флотская непосредственность и так шокирует, поэтому вы ведите себя с ней поаккуратнее. Руки не распускайте, двусмысленных комплиментов не говорите.

— А что, могут? — настороженным шёпотом спросила Лаура у Сигрид.

— Коспехи-то? — махнула рукой та. — Ещё как могут. И главное — от чистого сердца.

Впрочем, все были слишком заняты тем, чтобы побыстрее навести чистоту и успеть на завтрак.

Завтракать Сигрид и Таллан повели Лауру в кают-компанию, а коспехи под предводительством сержантов отправились куда-то ещё.

Кают-компания на «Антаресе» была такой же тесной, как и прочие помещения на крейсере, но уютной. На настенных экранах бесшумно крутились какие-то пейзажные ролики, стол был накрыт накрахмаленной скатертью.

За столом сидели шестеро офицеров. Когда Сигрид подошла к столу, пожилой офицер, видимо, старший из присутствующих, сказал:

— Фрёкен Сйошерна, Ева сейчас на вахте, поэтому хозяйка кают-компании — ты, — и указал ей место во главе стола.

В этот момент раздался громкий стук в дверь.

— Капитан просит разрешения войти в кают-компанию.

Сигрид встала, внимательно оглядела присутствующих, и торжественно произнесла:

— Поскольку господа офицеры не возражают, я, как хозяйка, приглашаю орлогскапитана Вестландкрона в кают-компанию крейсера «Антарес».

— Это почему тут такие церемонии? — шёпотом спросила Лаура у Таллан.

— У них, в смысле у флотских, считается, что в кают-компании капитан только гость. И может войти, только если разрешат. Хозяйкой кают-компании, которая может разрешить, обычно бывает старшая из женщин-офицеров, а если женщин в экипаже нет, то старший помощник. И вот из-за того что стармех Ленсман на вахте, кэпа приглашает Сигрид, — друидка прикрыла рот ладонью, с трудом сдерживая смех.

Лаура не поняла, что такого смешного нашла в этой ситуации её соседка по каюте, но решила этот вопрос выяснить чуть попозже.

За завтраком молодой офицер с эмблемой в виде шестерёнки на рукаве спросил у Таллан:

— Значит в три склянки около второй гидропонной секции.

Когда девушки вернулись в каюту, Таллан быстро переоделась во флотскую робу, которая у неё тоже была, и исчезла. Сигрид же расположилась на своей койке с планшетом в руках.

— А куда это пошла наша соседка? — спросила у неё журналистка.

— Ну ты же слышала, на завтраке лейтенант Ларсон попросил её помочь с гидропоникой. Она же с любыми живыми существами возиться умеет, и если где-то непорядок, просто его чувствует. Без неё Сванте пришлось бы целый день возиться, мерить pH, кислород, брать пробы водорослей и смотреть в микроскоп, прежде чем разобраться что с ними не так, а Таллан ему минут за пятнадцать всё диагностирует.

— Слушай, Сигрид, у тебя есть немножко времени для меня?

— Ах да, я же тебе вчера обещала помочь с картинкой над койкой.

— Картинка ладно, я тебя кое о чем поспрашивать хотела.

— Спрашивай, конечно, я же вижу, что тебе у нас многое непонятно.

На следующее утро

Норман Картрайт, главный редактор «Нью-Марсель Таймс», как всегда, пришёл на работу в полвосьмого утра. Так можно успеть проглядеть утренний выпуск до того, как его в девять утра выставят на сайт, выяснить не случилось ли за последние часы чего важного, из-за чего выпуск придётся перетрясать и вообще подготовиться к суматошному дню редактора одной из ведущих газет.

Небольшая заметка «сегодня ночью полицией и приданным взводом космической пехоты проведена операция против организованной преступности. Один из погибших при оказании сопротивления гангстеров опознан как дон Россо, глава Красного клана» не привлекла его внимания.

Но потом он взялся за разгребание электронной почты и начал с письма со скромным заголовком «Аналитическая записка». Под этим заголовкам скрывался набор рекомендаций непосредственно от Машины, как надо строить политику издания в течение ближайших нескольких дней, какие акценты надо подчеркнуть, какие факты замолчать.

И вот тут-то он и прочитал про то что стоит обратить общественное мнение на проблему существования организованной преступности.

«Интересно, — подумал он, — когда в редакции Джеймссон появится. Она у нас вроде специалист по кланам.»

Буквально следующий абзац разрушил все его надежды:

«Ваше решение отправить Лауру Джеймссон в командировку в Империю, несомненно было удачным. У населения Конфедерации складывается впечатление, что она представляет собой единственную цивилизованную силу в обозримом Космосе. Вега-Терранский Союз воспринимается как ещё один окраинный мир, осколок предыдущих волн Экспансии, самостоятельного политического значения не имеющий. Появление достоверной информации, что буквально в нескольких световых годах от Сликампера существует Империя, объединяющая сотню планет, и столь же цивилизованная, как и мы, но по-другому должна сплотить население».

«И когда это я успел принять такое решение?» — подумал Норман.

Потом взял телефон, позвонил в порт, благо с начальником таможенной службы он был знаком ещё с тех давних пор, когда сам был рядовым корреспондентом, а тот, соответственно, обычным инспектором, и поинтересовался:

— Джо, ты не в курсе, когда моя сотрудница улетела в Империю? Лаура Джеймссон её зовут.

— Ага, в три часа ночи. На имперском крейсере «Антарес» если тебе зачем-то это надо. Так что билет ты вряд ли к делу подошьёшь.

Тут у нас вообще ночью такое творилось. Десантные боты туда-сюда летают, коспехи в бронескафандрах бегают. Причём не только наши, в серебристых, но и имперские, в синих. А потом начальника ночной смены вызывает лично Боб Дайсон, представляет ему твою Лауру и говорит, поставь ей быстро штамп о выезде с конфедеративной территории. А рядом с ней два имперских коспеха в броне, имперский же капитан в парадной форме, и мужик в штатском, говорят имперский посол.

Аристократическая помолвка

— Сигрид, — спросила Лаура, — а у тебя с капитаном что-нибудь было?

— В каком смысле? — удивлённо тряхнула волосами лейтенант.

— Ну я заметила ваш разговор о том, должна ли опекать меня лейтенант Сйошерна или Сигрид, которая для капитана милая.

— Ну вообще-то, — Сигрид скромно потупила глаза, — я его наречённая невеста. Лет через десять я уйду в отставку и выйду за него замуж.

— Нет, он будет продолжать летать. А я буду ждать его из космоса, судить жителей его графства и рожать ему детей.

— Так получается. Не могу же я ходить в десантные рейды беременной. Поэтому пока я на службе, у меня овуляция блокирована. Чтобы не было ни риска беременности, ни месячных, которые тоже выводят из строя. А главная цель аристократического брака, это продолжение рода. Поэтому пока я не смогу рожать, брака не будет.

— Потому что я была единственным ребёнком в своём роду. У нас ведь как — если род дворянский, то по крайней мере один человек из рода должен служить. А когда папа женился второй раз, он подал в отставку. Почему — долго объяснять. Там много всякого скрутилось в жгут.

Поскольку его брат погиб в бою, у нас была фора в десять лет для того, чтобы подрос кто-то ещё из членов рода. Но подросла только я. Моему младшему брату пока только восемь. Вот через десять лет он пойдёт на службу, и я смогу подать в отставку, не подвергая родных риску лишиться дворянства.

— Будет фора десять лет за убитого родича. Торстейн успеет вырасти.

Лауре стало жутковато от того, с какой простотой и естественностью Сигрид рассказывала о том, что фактически пожертвовала своей молодостью для рода.

— Я же говорю, аристократический договорной брак. Мачеха Лиза почему-то решила, что не нужно пускать это на самотёк, мало ли кого я найду в училище или на службе. Поэтому надо найти мне жениха достойного происхождения раньше, чем я поступлю в училище.

Её бабушка была когда-то подругой старой графини Вестландкрона, а у той, видите ли, неженатый внук. И вот, четыре года назад, буквально за пару месяцев до того, как мне поступать в училище, к нам в поместье сваливается весь такой из себя капитан Харальд Вестландкрона. Который тут прилетел из рейда немножко отдохнуть, а бабушка ему: «Я тебе, внучек, невесту приглядела. Съезди, посмотри».

Лаура ещё раз смерила взглядом Сигрид, и подумала что вот двадцати ей точно не может быть.

— Пятнадцать. У нас в училище учатся три года, с пятнадцати до восемнадцати. И выпускаются фенриками.

— А сейчас тебе девятнадцать? И уже лейтенант?

— А что? Несколько удачных поисков, и вот полоска на погоны и спланировала. Хотя по хорошему счету я только выполняла приказы капитана и слушала советы своих сержантов.

Теперь, может, до отставки в этом звании прохожу. Для комвзвода лейтенант — потолок. А, чтобы расти дальше, надо переходить куда-то, где есть рота или батальон коспехов. Но я от Харальда уходить не хочу. Он правда, здесь тоже в звании орлогскапитана застрял, и дальше расти сможет, только если станет эскадрой командовать. Весь флот же уже знает, что призвание Харальда Вестландкрона — лёгкие силы, и на линкор или авианосец его ставить не надо.

— Так я не понимаю, у тебя с ним договорной аристократический брак или любовь, ради которой не жалко пожертвовать карьерой?

— Ой, Лаура, не надо все усложнять. Я на флот не за карьерой шла. И вообще мне карьера не обязательна. Один адмирал ещё в докосмическую эру сказал, что карьеризм это как мужской орган — у каждого офицера он должен быть, но демонстрировать его неприлично. Так что мне карьеризм по гендеру не положен.

— Это что, пример тех самых двусмысленных шуток, от которых в мой адрес ты предостерегала своих подчинённых?

— Ну да, — пожала плечами лейтенант. — Кстати, вот пример того, что лучше карьеризма. Здесь у меня есть сотня человек, на которых я всегда могу положиться. С ними можно шутить двусмысленные шутки, и они поймут их правильно. Если ты провалишься в какую-нибудь фигню, они тебя вытащат и вообще… В семье я этой поддержки за спиной не чувствовала.

Ну так вот, появляется у нас в поместье такой весь из себя франтоватый офицер, ровесник моей мачехи, здоровается с отцом как старый знакомый, они, оказывается, где-то вместе служили. Ему представляют меня. Я вижу в его глазах что-то вроде: «И это мне предлагается в невесты?!» Хотя потом я очень быстро поняла, что это у меня паранойя.

Потом родители куда-то испаряются по своим делам, а я, значит, жениха развлекай. Но он парочкой наводящих вопросов выяснил у меня, что мне действительно интересно, и предложил показать ему поместье. Мы взяли лошадей и весь день рассекали по лесам. Съездили на озеро, искупались, понаблюдали с вершины сопки, как медведица с медвежатами в малиннике пасётся, залезли на несколько самых симпатичных скал.

Вечером его уложили в гостевой спальне, которая от моей была через стенку и соединена общим балконом. И вот значит, он там лежит, а я лежу у себя в кровати и думаю, а что я за день совместных приключений узнала о капитане Вестландкрона? И понимаю, что ничего. Что вот он на лошади сидит как собака на заборе, но стоически это терпит, что в озере и в горах он чувствует себя очень неплохо. Что мне приятно когда меня на крутом спуске поддерживает его жилистая рука. Всё. Я ему рассказала всю историю рода от основания, все подробности жизни поместья с тех пор как я себя помню, все книжки, которые читала. А он весь день только слушал.

Я выскользнула на балкон, смотрю, в его комнате балконная дверь приоткрыта. Одета я была в старую отцовскую тельняшку, она мне почти как платье, и я её вместо ночной рубашки тогда использовала.

Тихо-тихо влезла к нему в комнату, смотрю он не спит. Лежит, в потолок смотрит. Я тогда прыгнула ему в кровать, села ему на бедра и говорю:

— Потому что у меня после твоей конной прогулки и так все мышцы болят, а ты ещё на меня сверху садишься.

Тут я соображаю что с непривычки от верховой езды и правда всё болеть будет и не спит он из-за этого, а не из-за того что ждёт моего появления:

— Ох, бедненький, давай я тебе массаж сделаю. Становлюсь на колени перед кроватью, откидываю одеяло, и начинаю делать массаж.

Потом залезаю к нему под бок. Он начинает меня гладить и очень быстро замечает что я на это не реагирую так, как он ожидает. Спрашивает:

— Сигрид, а ты вообще себе представляешь, что делать с мужчиной в постели?

— Не-а, — отвечаю. — А разве инициатива не должна принадлежать тебе?

— Только не на флоте. На флоте на одну девушку приходится пять-десять парней, поэтому есть железное правило — выбирает всегда женщина. Вот ты через пару месяцев пойдёшь в училище. Там вокруг тебя будут ребята, которым ты быстро начнёшь доверять во всём, в жизни и смерти, в деле и развлечении. Потому что иначе нельзя. Если ты не доверяешь своим товарищам по команде, надо уходить в другую команду.

— То есть, — спрашиваю, — я буду доверять им не меньше, чем я сейчас доверяю тебе.

— Больше, гораздо больше, — улыбается он и дышит мне прямо в ухо. — Мне ты сейчас ещё только хочешь поверить. Одного дня, когда тебя внимательно слушают, мало, чтобы начать доверять по-настоящему. Вот сейчас я тебя касаюсь, а ты напряжена, ты не знаешь что будет дальше, и не веришь, что это зависит только от тебя.

Я лежу рядом с ним и млею. Вот так бы и лежала и лежала. Но ведь постельные отношения подразумевают что-то ещё. Я тихо пихаю его в бок:

— Халле, только от меня? Ну вот я пришла к тебе в постель, а ты только гладишь меня по ноге и усмехаешься?

— Сири, не торопись, — он продолжает усмехаться. — Ты ведь пришла сюда для того, чтобы послушать о том, что я расскажу. Так что давай я рассказывать буду.

Мне его захотелось поколотить. Что я немедленно и сделала. Потом успокоилась и почти до утра слушала его рассказы об училище, о службе на флоте и так далее.

Уже когда небо на востоке посветлело, засыпая у него под боком я поняла, что так и не узнала опять о нём ничего. Зато очень много узнала о том, что мне предстоит в ближайшие годы.

На следующий день он с самого утра запихал меня в самолёт — чтобы прилететь в наше захолустье он взял напрокат в городе летающую лодку — и повёз в город. Вернее, не в город, а в Священную Рощу.

У нас вообще друидов побаиваются, и я тоже. У них власть над рождением и смертью, над разумом и безумием, над болью и наслаждением. Сама бы вряд ли сунулась до самого поступления в училище. Там-то никуда не денешься. Такие манипуляции с репродуктивной системой, как превращение женщины в валькирию, это только к друидам.

Но у Харальда на тот момент было уже другое отношение к друидам. Он считал что Орден кое-что ему задолжал. А друиды долги всегда платят. Поэтому он запросто добился того, чтобы со мной поговорила одна из Старших Матерей нашей Священной Рощи, и более того, чтобы он сидел рядом и держал меня за руку. Обычно такие разговоры ведутся один на один.

Потом они меня спровадили гулять по роще, а сами о чем-то ещё разговаривали. А я подошла к Священному Ясеню, в каждой роще есть такой, символизирующий Мировое Древо, и поклялась на его ветвях. Харальд об этой моей клятве узнал совсем недавно. Он хотел формальной помолвки, засвидетельствованной первым попавшимся годи или готьей, такую помолвку всегда можно расторгнуть по инициативе любой стороны. А клятва на Священном дереве это совсем другое.

Он думал что я, вырвавшись из поместья в большой мир, начну меняться, и изменюсь настолько сильно, что, может быть, он станет мне не нужен. Поэтому не хотел меня связывать. Но я связала себя сама.

— Слушай, Сигрид, — перебила девушку Лаура. — Ты тут все рассказываешь про какую-то безумную романтику, про разговоры до зари, клятвы на священном дереве и так далее. А где собственно чувственное и плотское?

— Тебе не кажется, что ты слишком торопишь события? — поинтересовалась та. — Я тебе рассказываю только про второй день своего знакомства с парнем. У вас что, принято запрыгивать в постель к парню, с которым собираешься прожить всю жизнь, в первый же день знакомства?

— Про запрыгивание в постель ты уже рассказала. И именно в первый день.

— Ну вот такая я резкая. Недаром потом в коспехи пошла, а не в судоводители или механики. Но в общем, уже до чувственности дело дошло. Собственно, Халле повёз меня к друидам именно потому, что считал, что надо как-то разбудить мою чувственность. Поэтому беседа со Старшей Матерью была не просто так беседой, а сеансом лечения. У друидов не поймёшь, когда они просто тебе в глаза смотрят, а когда прокачивают через тебя поток астральной энергии…

После него я перестала всё время смотреть на себя со стороны, воспринимать себя только через мнение других людей, думать о том, что я должна. Вспомнила о том, что бывает «я хочу». И первым «я хочу» была клятва на Священном Древе. Смешно, правда?

— Не понимаю, что тут смешного, — удивилась Лаура.

— Ну клятва богам это как бы квинтэссенция должного.

— Не знаю как у вас, у нас клятвы встречаются только в старых книгах, привезённых со Старой Земли, но там вроде клятва, это добровольно принятое на себя обязательство. Оно становится должным только потому что дающий клятву так хочет.

— Ага. На втором курсе это у нас было в курсе военной психологии. Но тогда-то мне было пятнадцать лет и я этого не понимала. И про «свободу для» ещё не понимала. И со всем этим мне через два месяца предстояло оказаться в училищной казарме.

Харальд это понял, и за месяц научил меня границе между желанным и должным. Весь этот месяц мы с ним провели, путешествуя по планете. Вот свадьбы у меня ещё не было, а медовый месяц уже был.

На губах у Сигрид появилась мечтательная-мечтательная улыбка.

Но Сигрид не так-то просто было сбить с философски-романтического настроения:

— Кто я? Та пятнадцатилетняя девчонка, которая давала клятву на Священном дереве? Или лейтенант коспех Сигрид Сйошерна, валькирия? Или…

— Ну, допустим сегодняшняя ты. Лейтенант коспеха.

— Лейтенант Сйошерна может спать со своим командиром орлогскапитаном Вестландкрона, может со своим подчинённым капралом Йольсбергом, может вообще с кем угодно из экипажа. Потому что на флоте секс это не высшее проявление любви, слияние тел, следующее за слиянием душ, а такой инструмент для поддержания психологического климата в экипаже. Поэтому у нас все женщины на действительной службе — валькирии. Валькирия это плод вивисекции Ордена Друидов, который этим добивается получения почти что третьего пола — людей, которые внешне женщины, но в отличие от способных к деторождению женщин готовы к бою всегда, как мужчины.

— Вивисекции говоришь? Тебе что, полостную операцию делали?

— Ага. Противозачаточное, которое действует пятнадцать лет подряд, и не только предотвращает зачатие, но и снимает менструации, это не так просто. А если требуется ещё и стопроцентная обратимость, то вообще сложно. Это железа, выращенная из моих же стволовых клеток, которую потом подсаживают в брюшную полость. В общем, если ты хотела сама подкатиться кэпу под бок, я по этому поводу переживать не буду. Только это лучше было делать в первый вечер, когда победу в рукопашном бою нужно было закрепить победой над женщиной.

— Ага. — плотоядно ухмыльнулась лейтенант. — Я тебя коварно усыпила злым друидическим массажем, чтобы воспользоваться капитанским адреналином сама. Потому что нормально оторваться с Харальдом мне получается только вне корабля. Когда у обоих отпуск. Потому что здесь он капитан, и его жена — «Антарес». Он все время думает о корабле, и даже вне вахты расслабиться не может.

Лаура тоже расплылась в улыбке. Сердиться на Сигрид с её непосредственностью было совершенно невозможно.

— А потому что вся чёрная магия, которая есть в Империи, так или иначе связана с Орденом Друидов. Обычные годи — это просто законоучителя, помогающие обычным людям выстроить свои собственные отношения с Асами. А друиды — это совсем другое. Вообще у нас простой народ их побаивается. И я, простая провинциальная баронесса, тоже. Вообще, по-моему, сейчас на борту есть ровно трое подданных Императора, которые не боятся друидов. Это кэп, Таллан, потому что она сама такая, и лейтенант Ларсон из БЧ-5.

Лаура решила, что обсуждать Таллан в её отсутствие не слишком хорошо. Поэтому перевела разговор на саму Сигрид:

— Ну как ты думаешь, если я назвала это совместное путешествие «медовым месяцем»? Нареченная невеста, вполне совершеннолетняя по имперским законам, и нареченный жених. Что может остановить парня от того, чтобы доставить удовольствие девушке? Только подозрение что её толкает к нему в постель не желание, а какое-то неправильно понятное представление о должном. В общем, как только я действительно захотела Харальда Вестландкрона, я тут же его и получила.

Почему Технократия так называется

— А теперь ты рассказывай, — потребовала Сигрид. — Про то как вы живёте, и почему Технократия называется Технократией. А то я у вас за три дня почти ничего не видела. Сначала погуляла по городу — ну улицы как улицы, магазины как магазины, только дома повыше и на улицах меньше велосипедов и больше всяких самокатов и гироскутеров.

Потом этот внезапный ночной рейд, когда мы с Мартой вытащили из постели какую-то красивую тётку, свозили, показали ей, как нехорошего человека в вулкан выбрасывают, и вернули обратно.

— Эта тётка, как ты выражаешься, известна как донна Верде, глава клана Зелёных. А почему ты её чуть не покалечила? Вроде вы с Мартой вдвоём, в бронескафандрах.

— А у неё под подушкой какой-то карманный пулемёт. Броня бронёй, но знаешь какие синяки потом бывают от попадания пистолетной пули даже в броню. А целой очередью она б меня снесла в коридор. Вот был бы у меня скафандр седьмой модели, точно бы без членовредительства не обошлось. Но девятка легче и меньше стесняет движения, так что я смогла уйти с линии прицела подкатом, и перехватить её руку.

Но это у вас вроде как называется «организованной преступностью», а кто считается не-преступностью?

— А никого. У нас нет людей, облечённых властью выше начальника городской полиции или там командующего эскадрой. И то Флот — это исключение из правил. У нас правит Машина. Поэтому наше общество и называется Технократией.

— А вот так. Мы, правда, называем её с большой буквы — Машина. Это какой-то кластер компьютеров, на котором непрерывно крутится модель общества, проверяются возможные воздействия и выбираются оптимальные.

— И люди соглашаются подчиняться? — недоверчиво спросила Сигрид.

— А почему нет? Машина не строит себе вилл и яхт, не берет взяток, не пристраивает на тёпленькие места родственников. У машины всегда есть самая объективная информация о происходящем в обществе — ведь все записи о банковских переводах доступны ей напрямую, а значит даже мороженого в уличном киоске не купить так, чтобы это не было учтено.

— И при этом действует организованная преступность?

— И когда надо, даже не Машине, а всего лишь начальнику полиции, глав кланов этой преступности берут за ушко и на солнышко. То есть какая-то плесень в тёмных закоулках общества неизбежно бы завелась. Но будь это тысячи независимых деятелей, контролировать их было бы сложнее, чем когда есть четыре клана, куда внедрены информаторы, и верхушка которых прекрасно знает, что им позволяют существовать.

— А как ваше общество адаптируется к изменениям? Ведь у вас космическая цивилизация, занятая активной экспансией. Постоянно осваиваются новые планеты, что-то открывается, изобретается, чего в программе у машины не могло быть предусмотрено?

— Я, конечно, не программист, — довольно улыбнулась Лаура. — Но кое-что по этому поводу могу рассказать. Некоторое время назад судьба меня столкнула с парнем, который достаточно активен в сообществе хакеров. Так называются те, кто совершенствует программу Машины.

— Сообщество? Это не государственная организация, не фирма? — опять в голосе Сигрид послышались нотки сомнения.

— Да, именно сообщество. Код Машины открыт, любой может скачать из сети копию и покопаться в нём. Любой может подписаться на список рассылки, в котором ведутся обсуждения и предложить свой патч. Или покритиковать чужой. Как ни странно, у них там ревьюеры больше ценятся, чем авторы патчей. Мне, гуманитарию, этого не понять. У нас, в журналистике и литературе, считается, что критиковать проще, чем создавать своё. У программистов почему-то наоборот.

Лаура сделала паузу. Сигрид не задавала следующего вопроса, лежала, задумавшись, устремив взгляд в потолок каюты. В её образование, в отличие от Лауриного, программирование входило в достаточно больших количествах. А уж у ребят с соседнего, судоводительского, факультета, включая Харальда… Пожалуй, Лаура права.

— Надо у кэпа спросить, может, он сможет объяснить почему, — сказала она после паузы. — Я, пожалуй, соглашусь, что у программистов это так, но объяснить не могу. Я это, больше по дрыгоножеству и рукомашеству, чем по компьютерам. Ну ладно, это мы отклонились от темы. Рассказывай дальше.

— Надо понимать, что патч к коду машины — это не то же самое, что закон. Это скорее кусок модели мира. На основании которой потом будет сформулирован закон, государственный заказ или что-нибудь в этом роде.

— Интересно, как проверяется, а не содержит ли модель ошибок?

— Ну, во-первых, кроме сообщества хакеров есть сообщество экспертов-аналитиков, которые собирают данные о том, что происходит в обществе, причём в основном по независимым от Машины каналам, и проверяют, нет ли расхождений между реальностью и прогнозом. Если есть, тут-то и начинается поиск путей исправления Машины.

Во-вторых, есть Сцена. Это такой виртуальный мир, куда ходят поиграть во всякие героические игры. Там тоже формируются всякие общества и крутится своя копия Машины, обычно более новой версии, которая пытается это прогнозировать.

В-третьих, есть матрицы. Кто угодно может скачать и запустить свою копию машины, населить её программами-моделями разумных существ, не обязательно людей, очень популярен, например, «9th Live», населённый кошками, и смотреть что там происходит. Конечно, не каждому по карману компьютер, куда можно загрузить копию Машины, но крупные облачные провайдеры предоставляют матрицы с почасовой оплатой. Часто людям много не нужно. Например, писателю, чтобы промоделировать события романа, достаточно буквально пары-тройки дней. У него же там обычно не целая планета, а небольшая компания героев, плюс те, кто с ними взаимодействуют.

А некоторые матрицы крутятся годами. В той же «Девятой жизни» уже, по-моему, поколения три кошек сменилось. И можно следить за судьбой отдельных персонажей или наблюдать за какими-то местами. А есть люди, которые из этого сериалы монтируют.

А ещё есть Свидетели Матрицы. Это люди, которые убеждены, что наши 30 планет это тоже чья-то то ли Сцена, то ли матрица. И когда состоялся контакт с вами, у них появилась идея, что это ваш мир настоящий, а наш — его отражение.

— Погоди, я не поняла в чем разница между Сценой и матрицами.

— Очень просто — на Сцене действуют живые люди, которые входят в виртуальную реальность поиграть. А в матрице людей нет, только программы имитирующие живых существ.

— Хочешь сказать, что на Сцене у вас совсем NPC нет? — удивилась Сигрид.

— Есть, конечно, но их довольно мало. Меньше половины.

— Тогда это у вас неправдоподобные миры должны получаться.

— Потому что в героические времена интересно играть только героев. А 90% людей живущих вокруг них — неграмотные крестьяне, бьющиеся как рыба об лёд из-за каждого куска хлеба, либо безымянные наёмники, третьи лучники в пятом ряду, шансы которых что-то совершить кроме того как геройски лечь костьми за короля, равны нулю.

— А ты откуда это знаешь? — продолжала удивляться Лаура.

— А я по жизни третий лучник в пятом ряду. Лейтенант-коспех на лёгком рейдере. Если я и останусь в анналах истории, то только из-за Таллан. И нас специально к этому готовят. У нас на планете популярны полевые игры, когда народ выезжает в лес дня на три или на недельку, строит крепости из досок и ткани, надевает костюмы и разыгрывает какую-нибудь сагу. Так наше училище туда специально привозят на роли простых наёмников.

Забавно бывает, когда сидят у костра наёмники, обсуждают тактику сегодняшнего боя с позиций Вегеция или там Свечина, а мимо идёт какой-нибудь король или полководец и ушки у него вянут. Поскольку он-то, в отличие от нас зачётов по военной истории не сдавал. Реально должно быть наоборот. Наёмник не должен видеть дальше своего взвода, а королю полагается мыслить стратегически.

Но и то, крестьян там обычно никто не отыгрывает.

— Ну, — пожала плечами Сигрид. — от эпохи зависит. Если это эпоха мечей и луков — пластмассовые мечи с затупленными кромками и стрелы со здоровенными мягкими шариками на конце. Если эпоху огнестрела, то пневматика с красящими шариками и взрывпакеты с горохом.

— Можно. Если пропустишь удар, можно хо-о-ороший синяк заработать. А что ты хотела — поехать на войну, пусть и на игрушечную, и чтобы больно не было? Оружие может и игрушечное, но марш-броски через леса и болота настоящие. Дрова и костры тоже настоящие.

— Рубить живые деревья и жечь их для развлечения.

— Ну, во-первых, для развлечения никто не жжёт. Жгут для жизнеобеспечения — еды сварить, просушиться, согреться. Во-вторых, кто же будет живые деревья жечь, они горят плохо. На дрова берут сухостой, который всё равно из леса изымать надо. Это у нас в Сйондере, где населения не хватает, в половине лесов санитарных рубок не проводят, и получается бурелом. А в населённых местах, где проводят такие игры, там с этим строго. А-а, я поняла. У вас же терраформированные планеты в основном. А мы осваиваем планеты где есть естественная биосфера. И селимся на них не миллиардами, а максимум сотнями миллионов. Поэтому если в лесу аккуратно, с соблюдением правил жечь костёр из сухих веток, лесу не убудет. Костров не так много, леса больше. А если правила соблюдать не будешь, жди в гости друида. На играх, кстати они все время тусуются — там и травмы бывают, и за природопользованием следить надо.

Можешь спросить у Таллан, она несколько очень неплохих фильмов сняла по играм. Там даже я где-то в кадре есть. Пятым мечником в третьем ряду фаланги. Я-то хоть и почти по учебной программе, но играть туда ездила, а она работать.

Аристократическая помолвка с другой стороны

— Капитан, — спросила Лаура, усевшись в единственном кресле капитанской каюты, — а расскажите, как выглядит ваша помолвка с Сигрид с вашей точки зрения.

— Что, Сири уже рассказала, какой я весь из себя замечательный рыцарь на белом коне на неё тогда с неба свалился? С моей точки зрения это называется «Вы в ответе за того, кого вам поручили».

Прилетаю я как-то из очередного рейда, я тогда старпомом уже был на «Альдебаране» и тут бабушка меня начинает сватать. А собственно, чего офицеру между рейдами делать? Флиртовать с аристократическими невестами — вполне себе занятие. Тем более, Сйондер — такое место… — капитан мечтательно улыбнулся. — Смесь курорта с заповедником. Горы, горные озера, сосновые леса…

Прилетаю я туда и вижу, что хозяин дома — коммодор Сйошерна, который в своё время был моим первым командиром корабля, и по поводу его ухода в отставку полфлота расстраивалось. Учеников у Хальдвана Сйошерна много было. Вот только на родную дочь времени не хватило.

Её мама умерла, когда ей было лет пять. А вторая жена коммодора Сйошерна была вообще не дворянка, а из мезянских купцов. В принципе, очень уважаемое сословие, но все же их обычаи сильно отличны от аристократических. В результате Сигрид воспитывали когда конюхи, когда никто. И когда я с ней познакомился, это была романтическая книжная барышня.

Нет, верхом она и тогда ездила лучше меня. И в горах мне за ней не угнаться. Но решить в уме тригонометрическое уравнение, разобрать, скажем, двигатель вертолёта, или построить двадцать здоровых парней, любителей скабрёзных шуток… А ей во флот идти. Выбор из трёх вариантов — строевой офицер, механик и космическая пехота. Строевой, это в первую очередь навигация, во вторую — управление оружием. Это надо любить математику, дышать ей, плавать в ней, как дельфин в воде. Механик — это на ты со всякими железками. Это просто надо расти не в отдалённом поместье, в котором сложнее трактора техники-то и не встретишь, а в большом промышленном городе.

В общем то, что Сири больше всего подходит коспех, я понял через полдня общения с ней.

Но у нас на флоте, и в том числе и в училище, полная свобода нравов. Нам кажется нелепым ограничивать общение людей, которые совместно делают сложную работу, вместе рискуют жизнью, прикрывают друг другу спину.

И тут я выясняю, что у девочки никакого сексуального опыта нет. Совсем. Она с двенадцати лет росла под присмотром Элизы, которая происходит из среды, где ценится нетронутость невесты. Хотя сама себя Элиза считает эмансипированной, и пошла замуж за аристократа, от которого супружеской верности никто не ожидает, но вот позволить дочери любимого человека пуститься во все тяжкие она не могла.

А между прочим, на флоте надо уметь не только принимать ухаживания, но и необидно отшивать. И кто, по-вашему, должен учить всему этому девушку, если этого не сделали ни папа с мамой, ни товарищи по играм? Наречённый жених?

Помнится, я тогда на второй день пребывания в Сйондере её родителям всё это высказал. Не при Сигрид, естественно. А потом взял девочку в охапку и повёз показывать ей планету. А так до меня она почти нигде и не бывала, только один раз была на императорский приём приглашена, но ничего почти кроме Дворца тогда и не видела.

А вообще у нас считается, что до того, как дашь присягу защищать Империю, надо бы хотя бы немножко посмотреть, что ты собираешься защищать.

Честно говоря, я думал, что быть мне её наречённым не больше года. Да, я научил её чему смог. Но в результате занял по отношению к ней позицию старшего, родителя. Я думал, что как только она наберётся хоть чуть-чуть самостоятельности, она пошлёт меня куда подальше. Потому что искать себе пару нужно среди равных. Но я её недооценил. В маленькой Сигрид оказалось вполне достаточно уверенности в себе, чтобы простить мне и позицию учителя жизни, и то, что я был вдвое старше, и воспринимать меня как равного. Вот и сегодня она меня вытащила на фехтовальную дорожку, и выбила из меня пыль, потому что я вчера неправильно ваших бандитов резал. Белым оружием она владеет куда лучше меня, а уж рукопашным боем… Как она вчера мне сказала, «ты не коспех, ты судоводитель».

Капитан замолчал, и Лаура обратила внимание что он просто светится от гордости за свою девушку.

— А как вы на одном корабле оказались? — продолжила задавать вопросы Лаура.

— Ну, я тут первый после Одина или кто? — усмехнулся капитан. — Мой корабль, и я сам подбираю себе офицеров. На самом деле это было не так просто, но нет ничего невозможного для того, у кого хорошие отношения с форвальтаром¹ из кадровой службы.

Прилетаю я как-то в очередной раз из рейда, и в Адмиралтействе встречаю Сигрид уже с погонами фенрика. Спрашиваю:

— Назначения жду. Вот выпустилась, отпуск отгуляла, теперь куда пошлют.

Она поглядела на меня сомневающимся взглядом. Это была уже совсем не та девочка, с которой я познакомился в Сйондере. Она уже знала и умела все, что положено начинающему офицеру, и знала, что на чудеса рассчитывать не стоит. Но я-то к тому моменту уже был командиром рейдера со стажем. И успел выучить на опыте, что нет ничего надёжнее правильно организованного чуда.

Комвзвода коспехов у меня тогда был лейтенант Сигмундсон. Он чувствовал, что уже перерос этот уровень, но уходить с моего корабля не хотел. Он неплохо сработался со мной и со своими ребятами. Ну ты их знаешь. И Марта, и Петер тогда уже служили на своих нынешних должностях.

Я прихожу на корабль, потолкавшись в кадровом отделе, и спрашиваю его:

— Хочешь, подпишу тебе представление на капитана и спишу в кадровый резерв? На «Бетельгейзе» говорят, вакансия комроты есть.

— Фенрика из училища возьму. Надо же молодёжи где-то боевого опыта набираться.

— И угробишь в первом же рейде, — продолжает сомневаться Сигурд.

— Не все фенрики одинаково бесшабашны. Ты легенду про Сигрид-семилетку читал?

— Так, то десять лет назад было. Сигрид выросла и окончила училище коспеха.

Вот так я организовал вакансию командира взвода у себя на корабле, а уж то, чтобы туда попала именно Сигрид, обошлось мне всего лишь в бутылку виски. Вашего, кстати, технократического, с одной из окраинных колоний, куда наши корабли тогда регулярно заходить стали. Форвальтар Свенсон любит экзотические напитки.

— А что это за история про Сигрид-семилетку? — поинтересовалась Лаура.

— Ну, была с ней такая история, что пришлось ей в семилетнем возрасте владетельную баронессу изображать. Ты только её саму не спрашивай, она это вспоминать не любит.

В корабельной сети наверняка хоть один экземпляр легенды есть. Сигурд тогда разболтал что это та самая Сигрид, и наверняка кто-то из коспехов решил ознакомиться с биографией будущего командира. А у нас что в корабельную сеть попало, то уже не пропадает.

Легенда о Сигрид-семилетке

Легенда о Сигрид-семилетке заинтересовала Лауру. Вернувшись в каюту, где Сигрид лежала на койке с планшетом в руках, журналистка улеглась в такой же позе, и задала в корабельной поисковой системе запрос: «Сигрид-семилетка». В первой же строчке появился заголовок искомой легенды. Только вот адрес какой-то странный exlibris/peter_jolberg/legend.doc

— А что такое exlibris? — спросила Лаура у Сигрид, надеясь что не выдаст своим вопросом предмет своего интереса. — Это что-то вроде блога?

— Нет, скорее это что-то вроде лично-публичной библиотеки. «Из книг такого-то». Каждый член экипажа приносит на борт любимые книги, и складывает их в соответствующий раздел. На самом деле, конечно, можно много узнать о товарище, посмотрев, что он читает. Беда только в том, что зная, что твой коллега уже выложил любимую книгу, ты её сам не выкладываешь и не афишируешь, что она твоя любимая.

— А-а, понятно, — протянула Лаура и углубилась в чтение.

«В одном захолустном горном баронстве умерла баронесса, оставив маленькую дочь Сигрид. Барон служил во флоте и дома появлялся редко. Но горцы справлялись со своими делами сами, и в баронском суде нуждались редко. Так что те немногие тяжбы, которые не мог разрешить капитан баронской дружины, барон успевал решать во время своих отпусков. Так прошло два года, и баронской дочери исполнилось семь лет.

И случился между двумя баронскими арендаторами конфликт. Поделить не могли небольшую кедровую рощу. Как известно, кедр в северных горах растёт плохо, и эти кедры были когда-то посажены людьми, и за каждым пришлось долго ухаживать.

Один из спорящих был богатым фермером, возделывавшим несколько десятков гектар полей. Он показывал карты и планы, на которых этот кусок земли принадлежал ему. Второй был гораздо беднее. Он ссылался на то, что все соседи видели как на протяжении десятилетий именно он растил эти кедры.

Оба требовали баронского правосудия, и не хотели ждать возвращения барона из рейда. Тогда капитан дружины предложил им изложить свои проблемы молодой баронессе.

На баронский суд собрались все окрестные арендаторы и все слуги баронства.

Девочка выслушала обе стороны и предложила вырубить рощу и разделить доход от продажи древесины пополам. Естественно, тот, кто эту рощу растил, сказал, пусть лучше она уйдёт истцу, но продолжает жить.

Все собравшиеся вспомнили старинную притчу про делёж ребёнка, и думали что вот сейчас будет объявлено решение.

Но девочка обратилась к капитану дружины и попросила: «Ингвар, сделай, пожалуйста запрос в Кадастровую Палату, и попроси, пусть они там поднимут бекапы годичной и пятилетней давности. Кому там записана эта земля».

Истец побледнел и чуть не упал в обморок прямо на суде. После официального запроса дело ушло в имперские службы и выяснилось, что богатый фермер подкупил местного землемера, и тот внёс исправления в карту. Этого бы никто не заметил, если бы юная баронесса не потребовала посмотреть копию годичной давности.»

— Сигрид, — спросила Лаура. — А откуда ты в семь лет знала слово «бекап»?

— Понимаешь, Лаура, — тяжело вздохнула девушка. — У нас бедное баронство. Но очень красивые горы и нетронутая природа. Поэтому ещё моя мама придумала сдавать флигель постояльцам, желающим отдохнуть на природе. А что, дом построен, штат слуг все равно есть, поменять бельё и помыть полы есть кому. Обед на всех всё равно готовится, десяток человек ничего не изменит. Вот у нас получился маленький пансионат, куда летом приезжают семьи с детьми. В тот год как раз была семья одного специалиста по компьютерам из имперской конторы. И у него — сын, мне ровесник. Естественно, он прибился к стайке детей из баронского дома, где кроме меня было ещё человек пять примерно моих ровесников — детей слуг и дружинников.

Вот он нам и рассказывал про то, как в столичных конторах хранят важную информацию.

— А почему ты с такой грустью вздыхаешь, когда вспоминаешь об этой истории?

— Потому что я тогда очень гордилась собой. Разоблачила настоящее коронное преступление, подделку документов на землю. А потом дядьку Олафа посадили в тюрьму, его жена с детьми куда-то уехала, и с тех пор мы не можем найти на эту землю арендатора. Поля, которые были у него такими ухоженными, зарастают кустарником. Дом, который радовал глаз, понемногу разрушается. Вроде и восстановила справедливость, но этим привела в запустение хорошее место…

И вообще потом Ингвар моим именем людей пугал. Говорил, мол, не устраивает моё решение? А хотите, к Сигрид пойдём? У тех, кто доходит до баронского суда, часто за душой какие-то грешки есть. Пусть не коронные преступления как у дядьки Олафа, но… Кончилось это только когда папа на Лизе женился. Во-первых, он тогда в отставку вышел, и уже сам судил жителей, во-вторых, «баронессой» стала уже Лиза, а не я. Правда она была «новая баронесса», а меня по-прежнему звали за глаза «молодой баронессой».

Сигрид вздохнула, потянулась, и Лаура обратила внимание, что посреди каюты стоит Таллан уже не во флотской робе, а в своём кимоно и расчёсывает мокрые волосы.

— Сигрид, — спросила друидка, — как это может быть, что на старопахотные земли дюжину лет не находится арендатора?

— Сйондер, — ответила та, — не самое благоприятное место для сельского хозяйства. И как раз тогда, дюжину лет назад, осушили прибрежные болота в устье Анна-элвен, и тамошние равнины, куда более плодородные, стали доступны для освоения. У нас же на Нюйорде пахотных земель гораздо больше, чем желающих заняться фермерством.

— Анна-эльвен… — повторила Таллан с таким же вздохом, с каким Сигрид до этого рассказывала об истории с судом.

— А ты что, имеешь к этому проекту какое-то отношение? — удивилась Лаура. — Сколько тебе тогда лет было? Четыре?

— Имею, — грустно улыбнулась друидка. — Когда мама меня родила, ей нужно было несколько лет не покидать планету. Вот она и стала искать себе работу терраформиста прямо на Нюйорде. И подвернулся проект Анна-эльвен.

Посадка в Нюйорде

«Антарес» мягко опустился на огромное поле Лакторнского космодрома.

— Сигрид, твоё задание, — раздался из планшета девушки голос капитана, — доставить Таллан на Лухольм. Лауру бери с собой. Распустить твоих головорезов по отпускам, надеюсь, и Питер с Мартой смогут.

— Ja, min kapten, — ответила Сигрид. — Ну что, девушки, — обратилась она к соседкам по каюте, — собираемся и пошли.

— А как же мои растения? — неуверенно спросила Таллан.

— Надеюсь, ты сюда ещё вернёшься, — улыбнулась Сигрид. — Мне понравилось с тобой работать. Пусть растут пока.

Таллан слегка успокоилась, и направилась в коридор. За ней последовала Лаура, таща, кроме своей сумочки, с которой она вошла на борт «Антареса», ещё и флотского образца рюкзак с имуществом, выданным ей каптёром крейсера. На этом настояла Сигрид, заявив, что когда ещё Лаура соберётся пополнить гардероб, а без сменной домашней одежды неудобно будет.

Руки самой Сигрид были свободны, только на боку висела полевая сумка, куда она запихнула свой планшет. Что там ещё было, Лаура не обратила внимания.

Когда они вышли из корабля на поле, покрытое аккуратно подстриженной травой, Таллан вдруг пошатнулась. Сигрид заботливо подхватила её.

— Лаура, помогай. Хватай её под другую руку и потащили вон туда, на край поля. Там она может спокойно посидеть на травке, а здесь всякие дефектоскопы ездить будут.

Прогулка до края поля заняла почти десять минут. Потом Таллан сидела на скамейке и дышала полной грудью, полуоткрыв рот. Лаура обеспокоенно сидела рядом, но ничего не могла сделать. Достучаться до друидки и получить какой-то осмысленный ответ не получалось.

Вдруг на поле в паре сотен метров от них плюхнулся небольшой самолётик-летающая лодка, пробежал, сбрасывая скорость, а потом подъехал почти к самой скамейке. Винт остановился, фонарь открылся, сдвинувшись назад, и с пилотского места выскочила Сигрид.

— Давай, — скомандовала она, — грузим Таллан на заднее сиденье.

После того как все трое устроились на креслах самолёта, и Сигрид задвинула фонарь, собираясь взлетать, Таллан вдруг вышла из своего обморочного состояния и сонным голосом попросила:

Лейтенант решительно сдвинула фонарь назад до упора и завела мотор, выруливая на старт.

— Борт СХ-124, почему у вас не закрыт фонарь? — раздался в наушниках голос диспетчера.

— Прямая просьба друида, находящегося на борту, — ответила Сигрид.

— А можно мне с этим друидом поговорить? — поинтересовался диспетчер.

— Нельзя, у неё глубокая медитация. Позвоните на горячую линию Лёгретты и спросите, имеет ли Таллан Лееланд сегодня право на мелкие нарушения регламентов.

— Ну вы, блин, даёте, девушки, — раздался после минутной паузы голос диспетчера. — Разрешаю взлёт.

— Что они тебе сказали? — поинтересовалась Сигрид.

— Что вашему борту согласована посадка в охранной зоне Лухольма и швартовка прямо к корням Великого Ясеня.

Подняв машину в воздух, Сигрид сказала по внутренней связи:

— Ну вот, прям руки чешутся мёртвую петлю навернуть или что-то в этом роде.

— У меня сегодня праздник непослушания. Под предлогом правильной и своевременной доставки Таллан на Лухольм я могу нарушать любые правила и регламенты. За меня горой встанут и Флот, и Орден Друидов.

Ничего такого она, разумеется, не проделала, а спокойно вела самолёт в выделенном эшелоне. Скорость была примерно как у хорошего мотоцикла, так что ветер, трепавший волосы пассажирам, был какой-то нестрашный. Вот разговаривать было можно только через гарнитуры.

Под крыльями промелькнула полоса прибоя, окаймляющая дельту огромной реки, на одном из островков которой был расположен космодром, и самолёт полетел над морем. Впереди по курсу встал гористый остров, покрытый зелёными лесами. Обогнув остров, самолёт нырнул в глубокий фиорд, вторгавшийся в него с южной стороны и полетел почти на уровне его скальных стен. Потом вдруг снизился к самой воде и приводнился недалеко от небольшого островка, тоже заросшего лесом.

К моменту посадки Таллан вышла из своего транса и, когда Сигрид притёрла машину к небольшому пирсу, у которого стояло несколько гребных лодок, выбралась из кабины самостоятельно.

На пирсе её встречала женщина, годившаяся ей, пожалуй, в матери, одетая в белую тунику, и пожилой мужчина с короткой седой бородой, тоже весь в белом. Рядом толклись двое дюжих молодцов с носилками.

Носилки Таллан не понадобились, она вполне самостоятельно, даже не опираясь на руку своей спутницы, куда-то ушла с пирса.

Сигрид остановила Лауру, пытавшуюся выбраться из самолёта:

— Давай лучше перелетим в город. Им тут сейчас не до нас. И вообще, по-моему, тебе ещё рано интервью в Священной Роще брать. Нужно сначала немножко прижиться в Нюйорде, почувствовать его. В общем, поучиться плавать на мелководье, а не сразу в омут головой, да ещё и с водоворотом.

Лейтенант решительно задвинула фонарь кабины, и включила мотор.

— Значит селить меня в одной каюте с Таллан, это не в омут головой? А тут — в омут, — съязвила журналистка.

* * *

Тем временем капитан Вестландкрона в здании диспетчерской общался с куратором из Бюро Безопасности. Они были знакомы давно, ещё в бытность курсантами участвовали в одних и тех же математических олимпиадах. Потом Харальд стал судоводителем, а Игус — аналитиком Бюро. И в чинах росли параллельно, поэтому с орлогскапитаном Вестландкрона общался майор безопасности.

— Скажи, пожалуйста, — спросил он, — ты специально поселил её в каюту к Сигрид и Таллан?

— Ты знаешь, у меня не такой уж большой выбор был. У меня на корабле свободных кают нет совсем и только два офицера женского пола — Сигрид и Ева. Таллан, как сам понимаешь, не в счёт. Еве по должности положена одноместная каюта, и она ещё теснее моей, туда гостью не вписать. Ну не селить же журналистку было с нижними чинами.

У них вроде считается бессословное общество, но на самом деле к подобным тонкостям статуса они очень чувствительны. А почему ты решил что специально?

— Ты поселил потенциальную шпионку вместе с фактически твоим замом по вопросам внутренней безопасности, и друидкой, которая вообще на корабле не должна была оказаться. Если и возможен лучший пригляд за шпионкой, то это разве кто-то из императорской фамилии на борту окажется.

— Считай это фирменным фамильным везением Вестландкрона. Во флоте уже так громко перешёптываются об этом везении за моей спиной, что даже я в курсе.

— Ну вот опять везение, а когда же умение? Интересно, а в чью пользу получился информационный баланс?

— Девочки получили кучу разрозненных сведений о кланах организованной преступности Нью-Марселя, а также очень интересный рассказ о тусовке, программирующей ту самую Машину, которая якобы правит Технократией. А взамен, кроме корабельного быта пошла только история моего сватовства к Сигрид.

— Ваша с Сигрид история — это такая сага, что по ней двадцать профессоров этнографии могут диссертации написать. Особенно если туда войдёт твой ребёнок от Клары и деятельность Сигрид в семилетнем возрасте на судебном поприще.

— Про баронессу-семилетку я упоминал, а вот про Клару — нет. Если Сигрид не заложит меня сегодня в процессе прогулки по столице, то этот эпизод в сагу не войдёт. А что ты думаешь по поводу быта? Не уверен что Лаура была хоть раз на военном корабле их флота, но я, кажется, начинаю понимать, почему у них корабли получаются в полтора раза тяжелее при тех же боевых качествах. У них требования к комфорту намного выше.

Прогулка по столице

Болтливая птица

Самолётик поднялся над стенами фиорда и оказался над городскими кварталами. Пролетев немного над городом, он плюхнулся в ещё один фиорд, уже с северной стороны острова. Здесь было царство маломерного флота — яхты, моторки, гидросамолёты. Сигрид подогнала машину к причалу помеченному той же эмблемой, что Лаура успела приметить на борту их самолёта.

— Вот сейчас сдам самолёт, он прокатный, и пойдём гулять по городу. Таллан мы привезли куда надо, зачем нам ещё самолёт?

— А в Сйондер завтра ты меня не на нем повезёшь?

— Полететь отсюда до Сйондера со скоростью еле-еле 200 километров в час и с посадками каждую тысячу километров? Да, пожалуй, тебе как журналисту должно понравиться. Но у нас с Харальдом были несколько другие планы на отпуск. Поэтому в Нируну мы полетим на рейсовом суборбитале, это максимум полчаса. А там посмотрим, взять в аренду такой же самолётик или машину.

Пока Сигрид сдавала самолёт, Лаура ощутила, что основательно продрогла. Одета она была в лёгкое платье, вполне подходящее для субтропического климата Нью-Марселя. А здесь, несмотря на ярко светившее над головой солнце, было довольно прохладно, и с фьорда тянул резкий порывистый ветер.

Она огляделась по сторонам. Женщин в примерно таких же платьях на набережной было полно, и они не испытывали каких-то неудобств от порывов ветра. Хотя и одетых несколько теплее людей попадалось достаточно.

Наконец, Сигрид выбралась из прокатной конторы, и сразу заметила Лаурин дискомфорт:

— Слушай, ты вся гусиной кожей покрылась. Я и не сообразила, что для тебя здесь холодновато и надо одеваться потеплее. Пошли быстрее в вандрарем.

Переводчик в наушниках Лауры перевёл vandrarhem как «студенческое общежитие».

— А зачем нам туда? — удивилась журналистка.

— Хочешь апартаменты в отеле снять? — ехидно улыбнулась лейтенант. — Нет смысла. Мы не собираемся даже одну ночь ночевать здесь. Потусуемся вечерок, и на ночной суборбитал.

Тем временем они отошли от набережной на два квартала и оказались перед трёхэтажным зданием с неброской вывеской, изображавшей что-то вроде белого попугая, подписанного «Pratmakare Fågel».

Сигрид поднялась по хорошо вытертым каменным ступенькам и решительно потянула тяжёлую деревянную дверь за кованое железное кольцо.

— А что значит это слово на вывеске? — спросила Лаура.

— Ах да, — тряхнула шевелюрой Сигрид. — У тебя же машинка только со слуха переводит. Надо тебе очки дополненной реальности купить. «Болтливая птица» — это такой персонаж мезянского фольклора. Она умеет летать через космос и отличается умом и сообразительностью. По мнению некоторых преподавателей училища, отличается этим она от курсантов.

В общем это такое место, где останавливаются курсанты и молодые офицеры, когда надо на день-другой зависнуть в столице. Комфорта чуть поменьше, чем в офицерской каюте на крейсере, зато есть возможность хранить здесь штатскую одежду и прочие мелочи между увольнениями. Сейчас кинем в мою ячейку твой вещмешок, чтобы с ним не таскаться и возьмём для тебя тёплую куртку.

В сауну Лаура не захотела. Потом все равно идти на улицу. После хорошего прогрева больше шансов простудиться. Но на первом этаже было уютное кафе, где торопливо заправлялись поздним завтраком несколько компаний молодых людей, принадлежность которых к Флоту вроде ничего не выдавало.

Сигрид усадила её за столик, затем подошла к стоящему у стены огромному бойлеру, вызывавшему воспоминания о временах паровых машин, рядом с которым громоздились ряды керамических кружек, набрала кипятка, потом с большой доски, поделённой тонкими планками на сотню квадратных отделений зачерпнула несколько чайных ложек того-сего, и поставила перед Лаурой кружку ароматного чая с травами.

— Сиди, отогревайся изнутри, раз в сауну не хочешь. А я пойду со шмотками разберусь, — она подхватила рюкзак технократки и исчезла где-то в коридорах.

Журналистка тем временем стала рассматривать стены, увешанные всякими плакатами, явно самодельного вида, и вырезанными из бумаги фигурками всё того же попугая.

Одна из надписей, сделанных крупными, сантиметров по 15 буквами, поставила Лауру в тупик — буква N там была нарисована в зеркальном отображении, а среди прочих букв почему-то затесалась пара обозначений из высшей математики, про которые у них в Нью-Марселе говорили: «It’s Greek to me».

Через несколько минут Сигрид вернулась, накинула Лауре на плечи лёгкую, но плотную ярко-жёлтого цвета куртку, после чего тоже ухватила себе кружку чая и уселась напротив.

— А что это за надпись? — спросила журналистка у своей спутницы, показав на странную надпись с математическими символами.

— А это на мезянском языке, — пояснила Сигрид. — Перевод, вернее оригинал, названия кафе и хостела. Читается как «Птица-Говорун». У мезян не просто свой язык, языков в Империи десятки, но свой алфавит.

— А почему все офицеры на корабле довольно свободно говорят на нашем языке?

— Потому что в программу училища входит минимальный разговорный уровень шести основных языков империи. Мезянского там, кстати, нет. Но у меня мачеха из мезян, поэтому немного понимаю. А квакерский, в смысле тот, который очень похож на ваш — есть.

— Интересно, зачем вам столько? У нас вот ровно один.

— Ну, неправда. Почему-то свою приятельницу-мафиози ты называешь не «леди Грин», а «донна Верде». А это явно какой-то романский язык. Какой, я, правда, определить не могу. Потому что у нас в курсе из романских языков был только эсперанто. А мои приятели-гуманитарии, по-моему, только латынь учили. А вообще Империи положено иметь много народов, а у каждого народа свой язык. Если нет множества народов под одним скипетром, то какая ж это Империя, так, королевство. Ну и вообще культурное разнообразие это прикольно. У каждого же народа своя кухня, своя одежда, свои танцы. Есть на что посмотреть.

— А я думала, что тайный язык мафии это искусственно придуманный жаргон. А ты говоришь, когда-то настоящий язык был.

— А тролль их разберёт, кто настоящий, кто нет. Эсперанто вот когда-то был искусственно придуман, а теперь один из шести основных. Давай, лучше дальше двигаться. Хотя можно сначала здесь перекусить. Ты уже проголодалась?

Сигрид, не спрашивая её более ни о чем, приволокла две тарелки какой-то каши с колбасками и огромные бутерброды с сыром.

— Времени переводить тебе всё меню и объяснять, что с чем едят, у нас сейчас всё равно нет, поэтому ешь то же, что и я, и пошли, — пояснила она.

— Сначала надо показать тебе императорский дворец. — тараторила Сигрид быстрым шагом таща Лауру по улицам. Раз уж ты попала в столицу Империи, нужно увидеть её сердце. Тут недалеко.

И действительно, вскоре асфальтированная улица, первые этажи домов на которой представляли собой сплошные витрины магазинов, распахнутые навстречу немногочисленным поздним утром в будний день прохожим, раскрылась в огромную площадь, вымощенную брусчаткой, одной стороной открывавшуюся на фиорд.

Императорский дворец

— Вот это Hovstaborg, императорский город, — рассказала Сигрид, показывая на высящийся на противоположной от фиорда стороне площади комплекс зданий из серого кирпича с башенками, стилизованными под средневековую крепость. — Это действительно город в городе. Там внутри, за оградой огромный парк, в нем разнообразные службы.

— А ты там, внутри, бывала? — поинтересовалась Лаура.

— Конечно. Первый раз тогда, после той истории с кедровником, — Сигрид тяжело вздохнула. — Император тогда захотел увидеть необычно продвинутую девочку. Поэтому во время очередного отпуска отца я оказалась приглашена на императорский приём. Потом, когда присягу приносила. Военно-космическое училище в Лакторне считается привилегированным учебным заведением. Поэтому присягу мы приносим лично Императору и после этого в нашу честь во дворце даётся бал. И третий раз — на свадьбе наследника престола. Как невеста Харальда, которого туда не пригласить было нельзя.

А вообще обычный человек, не дворянин и не офицер флота тоже может побывать во дворце. Парк открывают на несколько часов в каждый день. Императорскую картинную галерею — это вон в том флигеле, тоже.

А когда императорской семьи во дворце нет, ну скажем, в летнюю резиденцию уехали или посещают какие-нибудь другие планеты, это в общем часть императорских обязанностей, тогда проводят экскурсии и в ту часть дворца, где они обычно живут.

Но, я думаю, сегодня мы ограничимся тем, что посмотрим дворец снаружи. В городе есть ещё много чего, на что стоит посмотреть.

Через пару кварталов после площади перед дворцом, улица вдруг внезапно начала круто подниматься вверх. В промежутках между домов по левой её стороне зияла пустота, крутой склон к фиорду.

— Уф, ну у вас в городе и рельеф, — вздохнула Лаура, преодолев подъём на холм и плюхнувшись на очень удобно стоящую на тротуаре скамейку.

— Рельеф как рельеф, — пожала плечами Сигрид, которую подъём совершенно не утомил. — Тут не только ходить, на велосипедах ездить вполне можно.

Лаура проводила взглядом пожилую женщину в пальто, с выбивающимися из-под берета седыми кудрями, накручивающую педали.

— По-моему, при таком рельефе город недружественен маломобильным людям.

— Маломобильные это как? — удивилась Сигрид. — Вроде все люди о двух ногах и двух руках и способны к передвижению.

— Ну и инвалиды, больные, матери с младенцами.

— У нас в Империи медицина очень недружественна к увечьям и болезням, ограничивающим подвижность. Поэтому инвалидов просто вылечивают. Мы в конце концов в космической цивилизации живём или где? Освоить сотню планет и не уметь вырастить потерянную ногу это было бы унизительно. У вас ведь наверняка тоже это умеют.

— У нас далеко не у всех это покрывается страховкой. Поэтому инвалидов достаточно много. Кресло на колёсиках с моторчиком получается гораздо дешевле регенерации. Но кроме инвалидов ведь есть ещё детские коляски.

— Сама же говоришь, моторчики с колёсиками стоят копейки. Вот смотри:

На противоположной стороне улицы возвышалась примерно метровой высоты стенка из дикого камня, отделявшая ряд домов, расположенный выше по склону, от улицы. По лестнице, прорезавшей эту стенку, карабкалась детская коляска, перебирая заблокированными колёсами как лапами.

Возлияние колой

После небольшого отдыха Сигрид потащила свою спутницу дальше и вскоре они оказались на мысу, отделявшем фиорд от открытого моря.

Лаура даже подумал, что это не естественный мыс, а дамба. Всю поверхностью узкого перешейка занимала неширокая дорога, её обочины круто спускались почти к самой воде. Впереди виднелся небольшой горб, покрытый деревьями.

Слева о насыпь из крупных необработанных камней бились сердитые серые волны океана. Справа, на пляж из мелкой гальки с шуршанием набегали небольшие ласковые волны.

Вот, наконец они добрались холма, завершавшего собой мыс. На вершине холма стояло небольшое сооружение из серого камня, с шатровой кровлей и стрельчатыми окнами.

— Это храм Одина-странника, — пояснила Сигрид. — Я здесь всегда после рейда возлияние совершаю. В смысле, уже третий раз. Такая маленькая личная традиция.

— И чем ты совершаешь возлияние? — поинтересовалась журналистка, не имевшая большого опыта общения с практикующими последователями какой-нибудь религии?

— Что с собой привезу. В этот раз вот этим, — аборигенка вытащила из полевой сумки алюминиевую баночку с колой без сахара.

— И твои боги не обидятся, что им жертвуют такую гадость?

— Это для тебя оно гадость, а здесь — инопланетная экзотика. И вообще я, как офицер флота, посвящена Одину. А Один — бог любопытный. Он ради нового знания был готов на Иггдрасиле повеситься.

Девушки зашли в храм. Там их приветствовали двое служителей. Седобородый мужчина в рубашке из небелёного полотна и женщина средних лет в таком же платье чуть ниже колен, перехваченном верёвкой, свитой из золотистых волокон. Их одежды были расшиты сложными орнаментами.

Сигрид шёпотом рассказала о том, какой обряд она хочет. Годи снял с прикреплённой к стене полке из тёмного дерева окованный серебром рог, девушка перелила туда напиток. Годи прочитал над ним какие-то стихи, которые браслет Лауры почему-то отказался переводить и пустил сосуд по кругу.

Каждый из четырёх присутствующих сделал по глотку, служители храма и Сигрид при этом произносили довольно замысловатые фразы. Когда очередь дошла до Лауры, она сказала:

— Благодарю за то, что позволили мне посетить эту планету.

По одобрительным улыбкам журналистка поняла, что сделала всё правильно. Рог вернулся к годи, и он вылил остатки питья в стоящую на полке ритуальную чашу, сопроводив это действие упоминанием имени Одина.

Когда девушки покинули храм и возвращались в город, Лаура сказала:

— Я не думала, что поклонение богам выглядит так буднично.

— А именно так оно и должно быть. Праздники это праздники, это совсем другое. А если ты действительно идёшь Путём Асов, то твои отношения с богами именно будничны и повседневны. Говорят, что самую искреннюю благодарность богам выражают, совершая возлияние чистой водой.

— Ну это морская поговорка «Совершать возлияние консервированной водой из шлюпочной лейки». В смысле когда ты потерпел кораблекрушение и добрался до берега. И у тебя из напитков только банка с водой из аварийного запаса, а из посуды — черпак для вычерпывания воды из шлюпки. Но подождать с совершением возлияния ты не можешь, тебе надо вот здесь и сейчас выразить свою благодарность.

— Вот, давай заглянем туда. Надо же тебе кое-какую одёжку прикупить, — сказала Сигрид, показывая на двухэтажный домик с вывеской с ножницами.

Лаура попыталась протестовать. Ведь у неё совсем не было денег, и все её покупки вплоть до чая оплачивала Сигрид из своего лейтенантского жалования. По её представлениям это должно было быть не слишком много.

— Ну, Лаура, — неожиданно плаксивым тоном протянула Сигрид. — Я столько лет в куклы не играла… И ты знаешь сколько лет мне не светит понаряжать дочку. Так что не упирайся.

К четырём часам дня ноги Лауры гудели и хотелось как-то передохнуть.

В голове крутился калейдоскоп улиц, домов, площадей, парков, видов на фиорды.

Хорошо хоть покупки не приходилось с собой таскать, их Сигрид отправляла в «Болтливую птицу».

Отпуск Таллан

— По-моему, нам пора пообедать, — наконец сказала Сигрид. Вот, кстати, очень подходящее для этого место.

Они спустились по гранитным ступеням в подвальчик и забились за столик в углу, рядом с подсвеченным красивым зелёным светом аквариумом.

Вдруг, когда им уже принесли первое блюдо, по лестнице простучали чьи-то каблучки, и Сигрид, не терявшая контроля над окружающей обстановкой, удивлённо спросила:

Лаура оторвала взгляд от тарелки. Перед их столиком стояла Таллан в ядовито-зелёной синтетической куртке-ветровке и каких-то мешковатых бордовых брюках.

— Ну я же тебя не спрашиваю, — улыбнулась друидка, — как ты сажаешь самолёт на фиорд, чтобы он остановился прямо у причала. Водить всё что летает — часть твоей профессии. А искать людей, в том числе и в городе — часть моей.

Сигрид окинула подругу взглядом с ног до головы:

— Обижаешь! Я на задании. Задание было вас найти. Наши не верили что всего через пять часов после высадки на планету я смогу найти конкретного человека посреди города. Кстати, Сигрид, у тебя твой планшет с собой? Дай, я позвоню матери Гудрун.

— А тебя в город без коммуникатора выпустили?

— Смотри какой у меня экранчик маленький — Таллан вытащила из кармана куртки коммуникатор с диагональю от силы три с половиной дюйма.

Сигрид расстегнула полевую сумку и вытащила свой планшет не меньше чем с лист А5. Таллан набрала номер.

— Так ты лейтенанта Сйошерну нашла или её коммуникатор? — послышался из динамиков женский голос.

Таллан развернула планшет так, что в камеру попали Сигрид и Лаура.

Таллан прервала связь, вернула планшет Сигрид и сказала в пространство:

— А на твоей одежде нет никаких знаков принадлежности к Ордену? Разве так можно? — поинтересовалась лейтенант-коспех.

— Кто-то сегодня что-то в самолёте говорил про праздник непослушания. Ты не находишь, что это мой праздник? И вообще ты же зачем-то держишь в «Болтливой птице» штатскую одежду, а не ходишь по городу в мундире… Хопса! А ты сегодня как раз в мундире. Почему?

— У меня задумка была Сельму эпатировать. Ну я тебе рассказывала, у неё такая либерально-пацифистская тусовка, я там уже года два появляюсь, и никогда не признавалась где учусь или служу. А тут прихожу вся в белом, в смысле в чёрном.

— А ты эпатировать будешь или троллить? — уточнила друидка.

— Эпатировать. Троллить Сельму не за что, она рыжая и пушистая. Поэтому именно сегодня. Они через полминуты забудут мою форму и переключатся на Лауру. Потому что офицеров Флота они каждый день в городе видят, а иностранные журналисты в Империи пока явление нечастое.

— Ну если колдовать не будешь, то вряд ли они тебя раскусят.

Первая помощь

— Я хочу показать Лауре вид фиорда с горы Кертсберг, — сказала Сигрид Таллан. — Ты с нами?

— Ага, сто лет не была на Кертсберге. Там классно. Вот ровно то, что мне сейчас надо.

Три девушки вышли из кафе и быстрым шагом направились по довольно круто поднимавшейся в гору улице.

Вдруг дома кончились и улицу поперёк перегородил забор с чугунной решёткой. Пройдя через арку распахнутых ворот в этом заборе, улица превратилась в пешеходную дорожку, посыпанную гравием.

Она, причудливо петляя через редкий лес, изобилующий освещёнными солнцем лужайками на которых иногда встречались компании людей, явно расположившиеся отдохнуть или поиграть в мячик, вывела их к верхней части крутого склона, спускавшегося к фьорду. Здесь был сооружён парапет из грубо отёсанных, скреплённых цементом гранитных валунов, перед которым пространство было вымощено брусчаткой. За парапетом вниз спускался крутой склон, верхняя часть которого была покрыта аккуратной газонной травой, а ниже начинался лес. Похоже, что эта лужайка была создана специально, чтобы деревья не загораживали вида.

Сигрид упёрлась руками в парапет и всмотрелась вдаль. Резкие порывы холодного ветра развевали её золотистые волосы. Таллан стояла рядом ни на что не опираясь, полузакрыв глаза, и, казалось, впитывала всем телом те самые порывы солёного ветра с моря, которые заставляли Лауру поёжиться и поплотнее завернутся в одолженную Сигрид куртку.

Наконец Лаура отвлеклась от разглядывания своих спутниц и обратила внимание на пейзаж. Посмотреть было на что. Прямо перед ней извивался фьорд, по которому ползли во всех направлениях маленькие кораблики. По сторонам фьорда по окружающим его холмам карабкались улицы. А вдалеке, там куда был устремлён взгляд Сигрид, фьорд распахивался в открытое, безбрежное море.

Вдруг у Таллан в кармане послышалось тихое, но отчётливое завывание сирены. Она выхватила коммуникатор, посмотрела на экран и протянула его Сигрид.

— Да, — бросила та. — Мы ближайшие. Пятьсот метров. Побежали.

И ничего не объясняя Лауре, они бросились куда-то вверх по склону. Сигрид бежала длинными скользящими прыжками, явно чувствовалась хорошая подготовка. У Таллан техника была похуже, но она как-то ухитрялась не отставать. Лаура сначала тоже пыталась не отставать, но уже через полсотни метров перешла на быстрый шаг.

Олаф Киргерсон скрючился на скамейке. Резкая боль в груди не давала вздохнуть, перед глазами плыло. «Неужели все?» — подумал отставной моряк. Тут перед его туманящимся взглядом появилось лицо прекрасной девушки в ореоле золотых волос. И почему-то ниже этого лица начинался парадный мундир офицера коспеха. «Что же я такого успел совершить в жизни, что за мной при банальном инфаркте валькирию присылают?» — подумал он. Секундой спустя он почувствовал болезненный укол в бедро.

Когда девушки добежали до сидящего на скамейке больного, сигнал кардиомонитора которого поставил на уши всю медицину в радиусе нескольких километров, он уже терял сознание. Таллан сразу же протянула руки к его плечам, но Сигрид остановила её рукой:

— Две минуты дыхательных упражнений. Только твоих взбаламученных бегом биотоков ему сейчас не хватало. А я пока шприц-тюбик вколю.

Через две минуты друидка действительно успокоила дыхание и принялась делать то, чему её учили уже почти десять лет — поддерживать больного, передавая ему жизненную энергию. На неё сразу навалилось огромная волна темноты, тяжёлая как гранитная плита. Мало того, что человеку было очень плохо, он ещё и по массе вдвое превосходил девушку, только-только начинавшую восстанавливать связь с биополем планеты после утомительного многомесячного рейда.

Лаура, спешившая вслед за спутницами, была уже в сотне метров от скамейки, когда вдруг резкий сигнал клаксона заставил её обернуться и отскочить в сторону. По парковой дорожке с довольно большой скоростью мчалась маленькая городская машинка. Когда она затормозила у той самой скамейки, Лаура увидела на заднем стекле наклейку с каким-то Т-образным знаком. Подойдя ближе, она увидела что это древний символ медицины — змея, обвивающая чашу.

Из машины выскочил её водитель, бородатый мужик лет сорока, вытащил из багажника чемодан и стал что-то делать с больным. Когда Лаура приблизилась, Сигрид уже клеила электроды кардиографа, а врач допрашивал Таллан по поводу того, что она успела заметить.

Вид у Таллан при этом был такой, как будто к ней применяли меры третьей степени — лицо посеревшее, на лбу капли холодного пота, по щеке катится слезинка.

Спустя минуту врач отпустил друидку, переключившись из пациента, и через плечо бросил Сигрид:

— Найди её наставника и доложи ему ситуацию.

Сигрид потянула из полевой сумке свой планшет, где, к счастью, последним в списке вызовов был номер, по которому Таллан отчитывалась.

— Просветлённая Гудрун? Лейтенант Сйошерна на связи. Тут такое дело, Посвящённая Лееланд оказывала первую помощь пациенту с обширным инфарктом, и, похоже, немного перенапряглась. Что делать? Везти её на Лухольм?

— А где вы находитесь? В Кертсберге? Не надо никуда везти. Кертсберг сам по себе Место Силы. Доведите её до колоннады на вершине горы, и пусть там посидит. И принесите ей горячего чаю. Диктую список трав…

— Так, Лаура, — сказала Сигрид, убирая планшет. — Пожалуйста, помоги Таллан подняться по вот этой дорожке до вершины и посидите там на колоннаде. А я побежала за горячим чаем для неё.

— А вон уже кавалерия показалась, — махнул рукой врач. По парковой дорожке осторожно пробирался фургончик «Скорой помощи».

Не успели Таллан с Лаурой добраться до вершины горы, как их догнала Сигрид и молча вручила друидке картонный стаканчик с пластиковой крышкой.

Такого замечательного вида, как от парапета немножко ниже, отсюда не было, вокруг колоннады стояли деревья. Но настроение здесь было какое-то умиротворяющее.

Таллан залпом выпила половину стаканчика и отставила его на мраморную скамейку. Потом сняла туфли и прошлась туда-сюда босиком.

Немного подумав, она вытащила из кармана ветровки коммуникатор, нашла в нем какую-то мелодию и запустила со всей громкостью, на которую маленькая машинка была способна. А потом сбросила с себя всю одежду и начала кружиться в каком-то странно плавном танце.

Неожиданно на тропинке появился тот самый врач, который сменил их около больного.

Увидев обнажённую друидку, танцующую в центре колоннады, он замер, не доходя нескольких шагов, и только когда музыка кончилась, а Таллан вернулась на скамейку к своей одежде и своему стаканчику с чаем, подошёл к девушкам.

— Меня фельдшер «Скорой» отправил гулять по парку, и велел полчаса за руль не садиться. Руки, говорит, дрожат. Но действительно случай непростой. Впрочем, довезут, куда он теперь уже денется.

— Давайте ключи, отгоню вашу машину на стоянку, — предложила Сигрид. — Нехорошо, что она тут посреди парка торчит.

— А до вас, фрёкен лейтенант, не докопаются? Вы-то не врач.

— Будут докапываться, баронский штандарт подниму.

— Ну тогда ладно. — врач протянул девушке увесистый брелок с ключом и та исчезла.

— Что это было? — спросила в пространство Лаура.

— Обширный инфаркт, — ответил врач. — Но ваша подруга-коспех вовремя вколола средство первой помощи, а ваша подруга-друид влила в него столько жизненной силы, что он, пожалуй, выйдет из больницы здоровее, чем был.

— Я не про то, — попыталась объяснить журналистка. — Почему так получается что люди, у которых выходной, вдруг срываются, бегут куда-то? Вы ведь тоже не на дежурстве.

Таллан подняла голову от пряжек на туфлях и пояснила:

— Понимаете, доктор, Лаура у нас первый день на земле Империи. Так она вообще-то из Технократии, у них там многое по-другому.

— Первый день на Земле Империи… Посвящённая Лееланд… Так это вы, фрёкен, Таллан Лееланд, первый в Империи космический друид?

— Сегодня в 11 утра. Как видите, моя связь с планетой уже вполне восстановилась.

— Так уж и восстановилась. Мне показалось, ещё чуть-чуть и реанимационные мероприятия понадобятся уже вам.

— Экстрасенсорное целительство никогда не было моей сильной стороной. Боюсь, что до полёта я бы действительно допрыгалась до обморока. А сейчас смотрите, и пяти минут не прошло…

— Так, мне стало ещё непонятнее, — сказала Лаура.

— Ну как бы вам объяснить… — протянул врач. — В Империи есть некоторое количество людей, которые взяли на себя какие-то обязательства. Я давал клятву Гиппократа, фрёкен Сйошерна — воинскую присягу, фрёкен Лееланд тоже какие-то клятвы давала. Узнав, что кому-то плохо, мы просто не можем не броситься на помощь. Разве что будем уверены, что ближе есть кто-то, кто успеет раньше нас. У фрёкен Лееланд, как и у меня, на коммуникаторе есть программа, которая принимает сигналы о том, что человеку нужна срочная медицинская помощь. Обычно эти сигналы идут через диспетчеров и доводятся только до тех, кто на дежурстве. Но бывает, когда каждая секунда на счету. Тут вообще тревогу забил автоматический монитор, который пациент постоянно на себе носит.

Программа показывает на экране не только больного, но и других людей, которые могут помочь.

Девушки увидели, что они ближе всех, и бросились помогать, несмотря на крайне ограниченный набор средств в имевшейся у них аптечке. А я тоже просто мимо проезжал. Но у меня-то в багажнике целый чемодан постоянно ездит.

— Но ведь в парке пешеходные дорожки, там на машине ездить нельзя.

— В чрезвычайной ситуации можно. У меня на машине знак врача, поэтому в таких случаях я имею право нарушать правила.

— А что за баронский штандарт? — продолжала допрашивать словоохотливого доктора Лаура.

— А фрёкен Сйошерна не врач. Поэтому к ней могут прицепиться охранники парка, почему, да отчего, да в чужой машине. Но она, как я понял, наследница баронства. У знати есть свои обязанности, ну и, соответственно, свои права. Поэтому если на машине поднят штандарт дворянина-землевладельца, это то же самое что спецмашина. У неё даже больше прав чем у меня, потому что полицейский на улице не будет интересоваться, едет она к больному, на пожар или ещё по какой срочной надобности. Отвечать она будет только перед Советом Нобилей.

Там, конечно, очень придирчиво относятся к использованию экстренных полномочий, но опросить меня и того фельдшера «Скорой» который велел мне полчаса не садиться за руль, явно не поленятся.

А скорее всего это и не понадобится, потому что она никуда не торопится, и объяснит охранникам всю ситуацию. У них нет никаких оснований не верить честному слову баронессы.

— А простолюдину значит, на её месте были бы основания не поверить?

— Ну, это зависит. Думаю, процентов восемьдесят горожан сумели бы на её месте убедить охранников парка, что все в порядке. Им достаточно увидеть, что она ставит машину на стоянку и возвращается в парк.

Через некоторое время доктор ушёл, видимо, решив, что достаточно успокоился.

Таллан и Лаура остались на колоннаде вдвоём. Таллан уже не медитировала и журналистка решила, что её можно попробовать разговорить:

— Таллан, а почему этот врач назвал тебя космическим друидом?

— Ну это же Карстен Седерман, известный специалист по медицине катастроф. Естественно, он следит за нашим экспериментом, как и все чрезвыйчайщики. Ты же понимаешь, что для того, чтобы на новоосвоенной планете появились друиды, нужно как минимум два поколения. И ещё лет двадцать, прежде чем наладится нормальное функционирование Рощ и мы сможем взять на себя те же обязанности, что и в старых мирах.

— Не понимаю. Я весь полёт хотела тебя расспросить по поводу твоей особости, но ты то медитируешь, то где-то в гидропонике зарылась.

— А, ну да. Я тут всем рассказываю, что ты про наши реалии не в курсе, а сама… Понимаешь, друид должен быть связан с планетой. Мы большую часть наших возможностей черпаем именно из этой связи. Поэтому космические полёты друиды переносят очень плохо. А работать на чужой планете вообще ни у кого не получается. Поэтому когда осваивается новая планета, там должны родиться и подрасти местные уроженцы со способностями. Выявить их могут и обычные врачи или готар.

Этих ребятишек в возрасте лет пяти отправляют учиться на какой-нибудь из старых миров. И примерно в моем возрасте они возвращаются домой. Перелёт даже такие юные друиды переносят очень плохо. Но если они возвращаются туда, где родились, то они могут потом восстановить связь с родной планетой. Потом ещё несколько лет им приходится учиться работать именно с ней. Потому что все планеты немножко разные. Учиться без наставника, по учебникам. Ты же понимаешь, что между планетами видеофонный разговор невозможен, только письма писать. А много ли в письмах объяснишь…

В общем, ещё лет через десять они наконец достигнут нормального для Просветлённых уровня силы, и смогут начать нормально учить следующее поколение. Которое уже будет работать. А до этого работают только обычные врачи, обычные экологи, да и тех не хватает, и зачастую колонисты остаются без помощи.

Поэтому когда появилась я, которую можно привезти на новую планету на крейсере и уже через сутки я смогу там что-то делать, это получилась надежда на прорыв. Сигрид тебе скажет что прорыв произошёл, и благодаря мне уже несколько спасательных операций завершилось успехом, но это, увы, неправда. Прорыв будет, когда мы научимся работать не с планетой, а с целым местным скоплением.

— Девчонки, пошли. Время уже. Гости у Сельмы уже начали собираться.

Салон Сельмы Седерман

Это был обыкновенный домик в одном из окраинных кварталов Шернхольма — двухэтажный щитовой коттедж, покрашенный в белый цвет, на котором прорисованы чёрным балки каркаса. От улицы его отделял примерно трёхметровый палисадник с кустами в два человеческих роста.

Сигрид решительно прошла по посыпанной гранитным гравием дорожке и взялась за ручку двери. Таллан держалась за её левым плечом, а Лаура на шаг приотстала. Лейтенант открыла незапертую дверь и вошла, поманив своих спутниц за собой. Они оказались в небольшой, довольно тесной прихожей, в которой было почти пусто, только ряды пустых крючков для верхней одежды.

Лаура вопросительно кивнула на них. Таллан сняла куртку, и осталась в футболке с эмблемой какого-то национального парка, а куртку повесила на крючок. Журналистка последовала её примеру.

После этого Сигрид распахнула дверь, ведущую внутрь дома, и они оказались в большом зале, занимавшем почти весь первый этаж, где стены были почти полностью уставлены книжными стеллажами, а на нескольких диванах расселась компания человек из десяти разного возраста.

— Сигрид? — несколько неуверенно спросила очень красивая женщина лет тридцати с рыжей косой до лопаток в строгом сером шерстяном платье.

— Здравствуй, Сельма, — широко и открыто улыбнулась девушка. — Да, это я, — она повернулась к парню, примерно своему ровеснику, сосредоточенно мешавшему кочергой в камине. — Привет, Бокрёнок, а почему здесь ты, а не дядя Бьорн?

— Папу вызвали на срочное совещание по проблеме Технократии. Будут там новые материалы про Машину обсуждать.

— Ох, зря они это. Знакомься, это Лаура Джеймссон, журналистка из Нью-Марселя. А новые материалы это, скорее всего, запись нашей с ней беседы в моей каюте на «Антаресе». А это, — добавила она, заметив, что Бокрёнок смотрит в основном не на Лауру, — Таллан, просто моя подруга.

— Она тоже погоны с полосочками носит, как ты? — поинтересовался парень.

— Нет что ты. Она из более пацифистской организации, чем ваша тусовка.

С этими словами Сигрид шлёпнулась на диван рядом с Бокрёнком.

— Я знаю в Империи только одну организацию, более пацифистскую, чем наша, — вполголоса сказал он ей почти на ухо. — Это Орден Друидов.

— Хочешь, — тоже шёпотом ответила Сигрид, — напишу тебе рекомендацию в Академию ББ?

— Зачем? — удивился тот. — Мне и на вычмате неплохо.

— Затем, что догадливый слишком. Спасибо, что не стал на всю комнату о своей догадке рассказывать. Помолчи уж об этом, дай девушке развеяться среди тех, кто не догадывается о её статусе.

Юноша посмотрел на Сигрид расширенными глазами: «Что, правда?»

— А ты чего решила всем свой статус продемонстрировать?

— А почему бы и нет? Не стесняться же мне его.

Сельма внимательно разглядывала значки на кителе Сигрид — два зелёных клеверных листочка за спасательные операции, одна красная капелька за ранение.

— Сигрид, неужели за год, что мы тебя тут не видели, твой статус так изменился? — наконец произнесла она.

— Нет, что ты. Когда я в предыдущий раз была здесь, в «Болтливой Птице» меня уже ждал этот китель. Правда без значков и с погонами фенрика.

— Я уже была курсантом коспеховского факультета Военно-Космического Училища в Лакторне, — пустилась в воспоминания Сигрид. — У нас там иногда бывают увольнения. Берёшь напрокат летающую лодку и дуешь в столицу. А тогда, на первом курсе, у меня ещё не было прав на летающую лодку, поэтому приходилось на рейсовом летать. И вот я уже по столице нагулялась, а до рейса ещё три часа. Тут я встречаю на улице дядю Бьорна, которого знаю с детства, и начинаю интересоваться где в столице можно приятно провести время. Он меня сюда и приволок.

— А то! Дядя Бьорн в первый раз приехал отдыхать к нам в Сйондер, когда Перу и мне было по семь лет. У нас там была весёлая компания ребят, которые лазали по горам и лесам, и он туда влился. Мы его Сказочником прозвали, потому что никто из нас в столице тогда не был, и Пер нам заливал замечательные истории про городскую жизнь.

В этот момент из прихожей послышался возглас:

— Хопса, ещё один Шерлок Холмс на мою голову, — тяжело вздохнула Сигрид.

— Ещё один? Спросила белокурая девушка с длинной косой, появляясь в зале под руку с парнем внушительных габаритов. А первый кто?

— Не, на Шерлока я не согласен, — возразил тот. — Я Майкрофт. Сидеть в уютном кабинете, и выводить умозаключения — это моё. А в грязюке с лупой по следам пусть некоторые коспехи лазают.

Тут только вошедшая девушка обратила внимание на одежду Сигрид.

— Серьёзно, серьёзно, Линда — улыбнулась та. — Вот кстати, почему я полгода здесь не появлялась. В рейде была.

— Тебе перечислить все два десятка планет, куда мы заходили, включая Жакериану?

Ты же знаешь, что в Империи есть добрых два десятка планет, где ещё нет своей спасательной службы и своих друидов. Вот Флот регулярно посылает рейдеры, чтобы хотя бы периодически в окрестностях этих планет был кто-то, кто при случае может оказать помощь. Иногда успеваешь, иногда нет, — она тяжело вздохнула. А уж зачем нас потом понесло с официальным визитом в Нью-Марсель, это надо командование спрашивать. Оно не только со мной, но и с кэпом не поделилось. Зато вот Лауру сюда привезли.

— Вот смотри, Нильс, — Линда пихнула в бок своего кавалера. — Ты тут все время хвастаешься своими боевыми искусствами и своей мужественностью, а как прикрывать колонистов грудью от опасностей дальнего космоса, так это почему-то делает малышка Сигрид.

Парень скользнул заинтересованным взглядом по кителю Сигрид, потом по напрягшемуся Бокрёнку и проглотил готовую сорваться с языка сальную шутку.

— Давно за меня штатские на дуэли не дрались…

— Слушай, а ведь я тебя на Бургундской войне в прошлом году видел, — то ли спросил, то ли констатировал факт Нильс.

— Ну да, мосье де Даммартен. Я была вольным стрелком у Малыша Рене, причём мне даже унтер-офицерского звания тогда не досталось. Преподаватели как знали что я сразу после выпуска окажусь командиром отдельного взвода коспехов на лёгком крейсере, и решили меня хотя бы на игре подольше поучить подчиняться, а не командовать.

— Нет, Линда, я всегда говорил что брать девушек в армию это неправильно. Вот посмотри на Сигрид. Тут присутствуют такие молодые люди — Бокрёнок, я, Сигмунд, а она на нас внимания не обращает. Сигрид, у тебя вообще парень есть?

— Вообще есть. И не просто парень, а нареченный жених. Правда на пятнадцать лет меня старше. Но это не помешало мне на днях выбить из его куртки пыль на фехтовальной дорожке, когда я решила что в реальном бою он излишне рисковал.

— Её жених на моих глазах, — влезла в разговор Лаура. — С одним кортиком уложил троих бандитов с ножами. И ни царапины. А Сигрид — перфекционистка.

Сельму в этой истории заинтересовало другое:

— Нареченный жених? На пятнадцать лет старше? Ты что, аристократка, что ли?

— Та-а-к, — пробормотала Линда. — Баронесса, зовут Сигрид и на вид лет 18-20. Чего ещё мы о тебе не знаем? Может быть ты и есть та самая Сигрид-семилетка, про которую читают в школах нравоучительные истории?

Сигрид незаметно ткнула Бокрёнка кулаком в бок, мол, молчи и не выдавай.

— Почему информатики? — недоуменно спросила Линда.

— Потому что, — улыбнулась Сигрид, поняв ход мыслей старого приятеля, — мораль той басни такова: учите, дети, регламенты бекапов, и ни один мошенник от вас не уйдёт.

Через полчаса все уже привыкли к новому статусу Сигрид и перестали обращать внимание на её мундир. Лаура тоже притёрлась в компании. Хотя она не имела ни малейшего представления о тех фильмах и концертах, о которых в основном шло обсуждение, но мелкие детали разговора были достаточно интересны.

Вдруг она обратила внимание, что Сельма как-то слишком внимательно смотрит на Бокрёнка, сидящего в обнимку с Таллан. Потом хозяйка подошла к этим двум гостям и что-то им сказала. Они встали и вышли из зала.

Лаура подошла к Сигрид, которая стояла у камина и листала какой-то журнал, взятый с каминной полки, и спросила:

— А, это Таллан активно соблазняла Пера. А он и не против. Сельма заметила и предложила, раз уж им так невтерпёж, отправиться в гостевую спальню.

— Она так сразу на него запала? — удивилась журналистка. После нескольких дней в одной каюте она воспринимала друидку как очень скромную и сдержанную девушку.

— Таллан — друидка. У них отношение к сексу сильно более утилитарное, чем даже у нас во Флоте. Если моё поведение в этом вопросе ты могла бы счесть жуткой неразборчивостью, то от непосредственности Таллан даже мне иногда икается.

Через некоторое время в доме Сельмы появилась ещё одна девушка, которую Сигрид представила Лауре как Хельгу.

— А Бокрёнок тут не пробегал? — озабоченно спросила она у Сельмы. — Договаривались же с ним…

— Тут он, — попыталась успокоить её Сельма. Он новую подружку Сигрид в заднюю комнату потащил.

— Прибью! — взвилась Хельга. — Вот что такое, назначил свидание с одной девушкой, а сам в постель с другой.

— У него не было выбора, — вступилась за приятеля Сигрид.

Хельга пересчитала взглядом нашивки на её мундире:

— Шернхольм вообще-то коронный город, — ответила баронесса. — Тут права первой ночи даже у кронпринца нет. Тебе рассказать про это?

Лаура навострила уши. Разговор коснулся какого-то имперского установления, о котором и местные не очень-то в курсе.

— Можно подумать, ты про это больше меня знаешь, — возмущённо фыркнула Хельга.

— Знаю. — спокойно настаивала Сигрид. — Я этим правом даже пользовалась однажды.

Хельга, которая пропустила объявление Сигрид о своём дворянском происхождении, поглядела на неё с большим удивлением. Но звание лейтенанта у девушки явно только что из училища кое на что намекает.

— У меня есть служанка, Хильда. Она моя горничная лет с десяти, и я её всегда воспринимала скорее как подружку-ровесницу, чем как челядь. А ещё у нас в поместье есть конюх Стефан. Он года на два нас старше. Мог бы, кстати, стать моим первым мужчиной, если бы не был таким стеснительным. У дворянских девочек это сплошь и рядом — первый опыт с кем-нибудь из молодых слуг. Ну вот, приезжаю я после первого курса на каникулы домой. Уже вся из себя такая космический кадет, йотун мне не брат и права на легкомоторные самолёты в кармане.

И замечаю я, что Хильда к нему неровно дышит. А он что на неё, что на меня, что ещё на нескольких девушек кидает одинаково красноречивые взгляды, но дальше некоторого распускания рук при подсадке на лошадь дело не идёт. Я у Хильды спрашиваю, и выясняется, что они даже не целовались ещё за конюшней ни разу.

Я значит, затаскиваю его на сеновал, и вижу что парень совершенно неопытный, стесняется. Понимаешь ли, у людей, в отличии, скажем от кошек или лошадей, инстинктивных программ поведения почти нет. Всему учить надо. Но зато учить можно всему. Но вот в интимной сфере почему-то считается, что все само получиться должно. А вот фиг. Мне-то повезло, у меня парень заметно меня старше и он мог меня многому научить.

Ну в общем, вправила я мозги Стефану немножко, чтобы понимал чего от него Хильда хочет. А на следующий день смотрю, на меня Хильда немножко косо смотрит. Я ей, мол говори прямо, что не так. А она, тебе мол в училище парней мало? Пришлось ей тоже вправить мозги, что Стефан, как и она, мне вообще-то вассалы, и право первой ночи у меня есть. Потому что этот дуралей не придумал ничего лучше, как ей в первую же ночь про меня рассказать.

— Но причём здесь я и Пелле, — удивилась Хельга. — Сама же говоришь, коронный город, здесь ни у кого сеньоральных прав нет.

— При том что Бокрёнка уволокла в постель не просто так какая-то девица, а Посвящённая Таллан. Друиды, они, как ты знаешь, имеют власть над жизнью и смертью, разумом и безумием, болью и наслаждением. Не знаю как там насчёт смерти, хотя… — и Сигрид потрогала два зелёных значка на своём мундире. — Но над болью и наслаждением Таллан точно уже имеет власть, несмотря на низкую степень в Ордене. На себе проверяла. И всё наслаждение, которое она научит дарить твоего парня, будет твоё.

— Ты не представляешь, Хельга, — с неожиданным для Лауры энтузиазмом возразила лейтенант, — насколько в этом деле практична хорошая теория. У нас в военном училище всего два семестровых курса психологии, и там довольно мало чего даётся. А друидов чуть ли не десять лет учат чувствовать другого человека, и главное — передавать это умение. Я тебе точно говорю, у нас в экипаже качество этого дела заметно возросло после того, как она стала с нами летать.

— А она там прям весь экипаж перетрахала? — недоверчиво переспросила Хельга.

— Весь не весь, это её личное дело. Ты пойми что в космосе у неё там вокруг биосферы планеты нет, и получать свою энергию кроме как от товарищей по экипажу неоткуда. А наилучший способ поделиться жизненной силой, это как раз секс.

— Ага, откачает значит из Пелле всю жизненную силу…

— Не волнуйся, у мужиков это моментально переходит в голод. Мы его тортиком накормим и через два часа будет готов к употреблению. Быстрые углеводы, да ещё и теобромин в количестве.

— Ну ты меня совсем запутала, — проворчала уже слегка успокоившаяся Хельга. — Ты вообще офицер-коспех или биохимик?

— Ты бы знала, сколько в нас в училище вдалбливали физиологии человека, — ехидно улыбнулась Сигрид. — Ведь нам надо уметь не только с гарантией испортить организм вражеского солдата, но и не дать испортиться своим. Так что уж чему-чему, а как можно быстро скомпенсировать расход сил, меня учили.

Хельга отошла от Сигрид и завела какой-то разговор с Линдой.

— Во-первых, про право первой ночи. Я думала что это только мужчин касается, а ты говоришь — пользовалась.

— Понимаешь, право первой ночи это именно право. Хочешь — пользуешься, хочешь — нет. Это не то что барон обязан провести первую ночь с невестой каждого из своих вилланов. Просто очень многие общины у нас в Империи ценят нетронутость невесты. И вдруг выясняется, что девушка до свадьбы с кем-то переспала. Скандал. Но если этот кто-то — местный сеньор или его наследник, то никакого скандала. Считается что девушка не могла ему отказать, поэтому связь с господином её не бесчестит. Хотя на самом деле обычно может. Кому охота спать с девушкой, которая не хочет. Ну и с зеркальной ситуацией то же самое — ну как у нас с Хильдой и Стефаном. Не может невеста обвинять в измене вассала, если его затащила в постель дочь господина.

Кстати, довольно часто бывает, что девушка гуляла непонятно с кем, а потом её сын местного сеньора таким образом прикрывает от разгневанной родни. Правда, если она хочет этого прикрытия, то должна и правда с сеньором переспать. В смысле, он-то не поинтересуется, была она с кем до него или нет. У нас, дворян в этом плане довольно свободные обычаи. А для всех прочих — у неё первая ночь с сеньором.

— Второй — про Таллан. — Ведь когда ты говорила про её власть над болью и наслаждением, ты не наслаждение имела в виду.

— Ну да. Было дело, валялась я с компрессионным переломом ноги в лазарете «Антареса», ждала пока какой-нибудь регенератор освободится. Очень тяжёлый абордаж был. Если б не Таллан, я бы так три дня и скрежетала зубами от боли.

— Это поэтому ты с ней возишься как кошка с котёнком.

— Ответ «потому что кэп попросил» тебя не устроит?

— Не устроит, конечно. Кэп тебя попросил её отвезти на этот остров и сдать этой просветлённой тётке, как там её…

— Ну да. А она как только оклемалась там немножко, отпросилась в город и нашла тебя. Потом в парке ты ей чай таскала, сюда приволокла, теперь от Хельги прикрываешь.

— От Хельги я прикрываю не столько её, ну что ей можно сделать, сколько Бокрёнка. Вот ему Хельга действительно может сделать больно. Самой ей, правда, тоже будет больно, потому что она его любит, но ведь её бы это не остановило. А так вообще-то, ну, во-первых, Таллан моя подруга. Полгода прожить в одной каюте — это не так уж мало. Я не знаю сколько соли израсходовал камбуз «Антареса» за этот рейд, был там пуд или не было, но тем не менее. Во-вторых, она спасает людей. Весь этот рейд она занималась тем что лоцировала место нуждающихся в помощи, которых затем вытаскивали мы: я, Марта, Петер, мой взвод. И вот такие зелёненькие значки за них получали мы. А Таллан получала головную боль, состояние опустошения и прочие неприятности, которые преследуют друида, оторвавшегося от родной планеты. В парке она тоже человека спасала, ещё толком не восстановив связи с планетой, влила в него такую кучу энергии, что сейчас секс для неё остро необходим. Ну вот ей Бокрёнок подвернулся. Хороший парень, сколько лет я его знаю. Таллан же не знала, что через полчаса сюда заявится ревнивая Хельга.

— И ещё, почему ты зовёшь Бокрёнка Пер, а Хельга — Пелле?

— Потому что мы с ним так ещё лет десять назад договорились. Мы оба в детстве не любили свои уменьшительные имена. Я с тем, что меня могут звать Сири смирилась только тогда, когда меня так стал звать Харальд. Возможно, Пер от Хельги тоже согласен слышать уменьшительное имя. А тогда, нам было лет по десять и очень хотелось почувствовать себя взрослее, чем мы есть. Поэтому стали звать друг друга только полным именем.

В поместье Сйошерна

Полёт в Сйондер

Из дома Сельмы девушки ушли последними. Уже испарились и Линда со своим кавалером, и Бокрёнок с Хельгой, вполне помирившиеся и, кажется, не собирающиеся расставаться до утра, а Сельма, которую Лаура наконец смогла разговорить, откровенно зевала, отвечая на её вопросы.

— Сельма, позволь откланяться. Если мы хотим успеть в Спьютпорт к вечернему рейсу в Нируну, нам уже пора трогаться.

— Может, такси вызовете? — спросила хозяйка дома.

— Вот ещё, — фыркнула Сигрид. — От твоего дома пятнадцать минут пешком до Рундторг, а оттуда автобусы в Спьютпорт круглосуточно ходят четыре раза в час.

Пятнадцать минут, конечно же, превратились в двадцать, поскольку ни Таллан, ни Лаура не были способны совершать такие марш-броски как выпускница коспеховского факультета, но, как оказалось, Сигрид это учла. И не прошло и трёх минут после того как они вышли на Круглую Площадь, как к остановке подъехал автобус, на ветровом стекле которого светились крупные буквы «Spjutport».

Полчаса езды по ночному городу, где тёмные двухэтажные дома периодически сменяются парками, с деревьями, куда более высокими, чем дома, и вот автобус уже тормозит перед довольно большим зданием вокзала.

— Это переаэропорт, недокосмопорт, — объяснила Сигрид. — отсюда летают суборбиталы во все концы планеты, а иногда ещё и челноки на транзитные пассажирские корабли, которые не хотят здесь садиться на планету и паркуются на орбите. Когда-то давно большую часть пассажирских суборбиталов составляли модели, называвшиеся «Копьё», на нашем языке «Спьют», с тех пор и закрепилось название «Копейный порт».

Внутри порт представлял собой что-то похожее скорее на провинциальную железнодорожную станцию. Небольшой зал ожидания, несколько киосков с едой и дорожными мелочами, огромный экран над дверьми ведущими куда-то, видимо на лётное поле. Высмотрев на экране нужную строчку. Сигрид сказала:

— Десять минут у нас есть, пойду посмотрю что-нибудь на дорогу.

Через пару минут она вернулась с огромной, литра на два, пластиковой бутылкой. Таллан бросила взгляд на этикетку и глаза её радостно вспыхнули:

— Интересно как ты собираешься провести меня на борт, — поинтересовалась Лаура. Я смотрю тут люди предъявляют какие-то удостоверения личности. А у меня никаких имперских документов.

— Не волнуйся! — Сигрид криво усмехнулась и подмигнула. И действительно, что-то на контроле предъявила только она, а остальные прошли по её взмаху руки.

— Я заказала билет как «баронесса Сйошерна со свитой из двух человек», — пояснила она, когда они уже рассаживались в салоне суборбитала.

— Меня потеряют. Наверняка у нас в Лухольме триггеры стоят на все имена наших людей. И вот Таллан Лееланд из Шернхольма не улетала, в Нируну не прилетала.

— Тоже мне проблема тебя найти. Коммуникатор-то у тебя с собой. Даже если постесняются запрашивать оператора, можно же тебе позвонить.

— О, это идея! — друидка извлекла из кармана коммуникатор, выключила его, вытащила батарею и спрятала её в другой карман.

Салон суборбитала был узким и тесным, почти как у автобуса. Два ряда кресел с одной стороны, два ряда с другой. Сигрид усадила Лауру около иллюминатора, а сама с Таллан заняла два кресла по сторонам прохода.

Взлетала эта машина настолько плавно, что Лаура ничего не почувствовала. Огни порта провалились вниз и всё. Впрочем, «Антарес» тоже поднимался с Нью-Марселя когда она там обустраивалась в каюте и ничего не заметила.

Пока Лаура наблюдала за уходящими вниз огнями Шернхольма, лунной дорожкой на океанских волнах и темнеющим материком, расстилающимся внизу, Сигрид открыла свою бутылку и разливала её содержимое в пластиковые стаканчики:

В стаканчике был налит ярко-розовый пенистый напиток. Лаура попробовала. Явно что-то яблочное, но горьковато на вкус.

— И у вас разрешено пить алкогольные напитки в общественных местах?

— А у вас что, нет? — искренне удивилась Сигрид. — Я в вашем Нью-Марселе в кафе заходила, так там половина меню — винная карта. Кафе же общественное место.

Лаура задумалась. Действительно в запрете пить в общественных местах, не включающем заведения общественного питания, было что-то нелогичное.

От размышлений над полным стаканом сидра её оторвал возглас Таллан:

— Лаура, смотри в окно, сейчас там Солнце на западе восходить будет.

Действительно, за иллюминатором серпообразная полоска атмосферы, окаймлявшая тёмный диск планеты, засветилась голубым светом. Ещё немного и на ней, как перстень на кольце, вспыхнул яркий кружок местной звезды.

Аппарат стремительно догонял уходящий день.

Ещё минут пятнадцать, и суборбитал стал снижаться над местом, которое с высоты нескольких сотен километров показалось Лауре клубком спутанных верёвок. Шар планеты превратился в огромную чашу, куда медленно опускался аппарат, потом в плоскую землю внизу. Стало ясно что это не верёвки, а переплетение горных хребтов. Вот в лучах вечернего солнца блеснула гладь большого озера.

— Смотри, — показала Сигрид куда-то правее курса. — вот там — поместье Сйошерна. А впереди — Нируна.

Стремительно приближавшуюся Нируну с фиолетовыми, покрытыми солнечными батареями крышами Лаура разглядела. А вот какое из многочисленных пятнышек мелких населённых пунктов на восточном берегу было поместьем Сйошерна, так и не поняла. И не особенно на этом заостряла внимание. Ещё будет возможность рассмотреть эти места с земли или с борта самолётика, вроде вчерашнего, хотя нет, всё ещё сегодняшнего, гидроплана.

Когда они вышли из спьютпорта в Нируне, здесь был ранний вечер, часов шесть. Порт располагался почти в центре города, рядом с озёрным портом. Улица была полна народу, который прогуливался, заходил в магазины, сидел за столиками летних кафе.

Не сказать чтобы Лауре было жарко даже в тёплой куртке, которую Сигрид одолжила ей с утра. Но здесь такая погода, похоже, воспринималась как тёплая.

Вдруг планшет в полевой сумке Сигрид запищал. Лейтенант вытащила его из сумки и, обращаясь к Таллан сказала:

— Алло, Сигрид, — послышался из планшета голос Просветлённой Гудрун. — Скажи Таллан, что у неё, похоже, коммуникатор разрядился.

— Хорошо, скажу. — ответила Сигрид. — У вас для неё инструкции?

— Да, пусть зайдёт в Нируне в Священную Рощу и представится там Мудрейшему Улле.

— Ну ладно, — вздохнула лейтенант, прервав связь и убрав планшет. — Пойдём, арендуем самолёт и повезу тебя к местным друидам. Пешком тут больше часа топать, а самолёт все равно понадобится.

Она поправила на плече рюкзак Лауры, неожиданно возникший у неё после выгрузки из суборбитала, и решительным шагом направилась к причалам.

Через десять минут она уже заходила на посадку в уютном заливчике, на берегу которого высился огромный ясень.

Таллан отправилась по своим делам, а Сигрид и Лаура остались на причале. Сигрид достала планшет и сказала:

— Почитаю местные новости. А то не знаю, что тут за полгода произошло. Лаура осталась предоставленной сама себе. Она попыталась разговорить пожилого друида, который явно присматривал здесь за лодочным портом, но тот не знал квакерского языка, а через автопереводчик получалось как-то не очень. Одну ценную мысль он, правда, выдал:

— Ты, девочка, пытаешься пользоваться переводчиком с квакерского на общеимперский. Но на самом деле тебе нужен переводчик с вашего технократического на квакерский. Языки развивались независимо несколько столетий, и многие понятия в них выражаются по-разному. А ещё многие вещи здесь не такие, как у вас там.

Наконец, на пирс выскочила Таллан, уже не в той одежде, в которой она ходила по городу, а в такой же полотняной тунике, в какие было одето большинство друидов.

— Сигрид, — начала она сходу, — мне тут нужно задержаться на пару дней. Давайте пока в поместье без меня, а потом созвонимся и ты меня подхватишь.

Сигрид вскочила со скамейки на которой сидела и порывисто обняла подругу:

Самолётик поднялся в воздух, пересёк озеро Тенерн и поплыл над долиной, в которой перелески перемежались желтеющими прямоугольниками возделанных полей. Вдруг Сигрид резко бросила машину в пике, Лаура на секунду почувствовала себя в невесомости, потом её с силой вдавило в кресло.

— Ты что делаешь?! — завопила она, когда перегрузка отпустила и ей удалось набрать воздуха в лёгкие.

— Ой! Извини, пожалуйста, я не подумала что у тебя нет серьёзной лётной подготовки. Понимаешь, лечу я и вижу, что поле дядьки Олафа, ну того самого, который кадастровые записи подделывал, кто-то пашет. Думаю, мол, надо снизиться поглядеть поближе. Ничего, естественно, не увидела. Это же самолёт, а не десантный бот, который зависать умеет. Ладно, потом у Ингвара спрошу.

Ещё минут через пять самолётик приземлился на грунтовую полосу неподалёку от большого дома, окружённого высокими деревьями.

На гравийной площадке рядом с полосой стояли несколько летающих машин: Парочка лёгких амфибий, вроде той, на которой они прилетели, парочка небольших вертолётов, внушительный конвертоплан с десятком иллюминаторов на борту.

Рядом с площадкой возвышалась бревенчатая башня, увенчанная прозрачным пластиковым куполом.

— Подожди меня здесь, я на башне доложусь, — бросила Сигрид и почти бегом отправилась в башню.

Через несколько минут она вернулась, и повела Лауру в направлении к дому.

У ворот их встретил седой жилистый мужчина лет шестидесяти, ростом под два метра, одетый в камуфляжную куртку и штаны.

— Знакомься, Лаура, — представила его Сигрид. — Это Ингвар, командир нашей дружины. Ингвар, это Лаура, журналистка из Технократии, моя гостья на несколько дней.

— Скажи, Ингвар, — продолжила она после некоторой паузы. — А что, Олафсторп кому-то сдали?

— Олафу и сдали, — проворчал дружинник. — Он отсидел свою десятку, потом пару лет пытался пристроиться где-то в городе, а потом вдруг взял и вернулся сюда.

— Хопса! Придётся же идти к нему мириться. — помрачнела Сигрид. — Ладно, это завтра, а сегодня надо с родителями поздороваться. Ингвар, ужин у нас, как всегда, в семь?

— Так точно, молодая хозяйка, — улыбнулся тот.

— Значит у нас есть пятнадцать минут на приведение себя в порядок. Гора времени. Лаура, пошли быстрее, покажу тебе гостевую комнату.

Через пятнадцать минут Лаура, переодевшаяся в купленное в Шернхольме шерстяное платье, и слегка изменившая причёску, была готова к появлению служанки, пригласившей её в столовую. Служанкой была девочка лет этак четырнадцати. Вроде уже и не совсем ребёнок, хотя далеко не взрослый.

В довольно большом зале с высокими сводчатыми окнами был накрыт белой скатертью довольно небольшой стол. Лаура прикинула — пять приборов. Только члены семьи и она, гостья.

Во главе стола уже сидел сухонький пожилой человек с флотской выправкой. При виде Лауры он встал, слегка поклонился и церемонно приветствовал её как гостью дома. Это оказался хозяин, отставной коммодор Сйошерна. Хозяйка вместе с 8-летним сыном появилась в обеденном зале чуть позже Лауры. Элизабет Сйошерна Лаура приняла бы за свою ровесницу, не знай от Сигрид, что та почти на десять лет старше.

И вот, наконец, в дверях зала появилась Сигрид. Лаура аж поперхнулась. Сигрид в платье она до того не видела ни разу. Сигрид в бронескафандре, Сигрид в флотской робе, в защитных фехтовальных доспехах — это сколько угодно. Сигрид в парадном мундире лейтенанта коспеха — тоже. Журналистка уже привыкла, что Сигрид — девочка-мальчик, существо гендерно нейтральное.

Но в появившейся сейчас девушке не было ничего мальчишеского, ничего милитаристского. Довольно скромное, на ладонь ниже колен и почти без декольте чёрное платье с серебряной отделкой, волосы распущены ниже плеч, туфли на невысоком каблуке. Фигура тоже вполне женственная, даже немного стройности не мешало бы и прибавить.

— А рейд пошёл тебе на пользу, дочка, — сказал хозяин дома. — Ты стала держаться гораздо уверенней.

Потом разговор за столом пошёл о видах на урожай, планах по благоустройству дорог и прочих событиях в баронстве.

— Элиза, — сказала Сигрид вдруг, когда её мачеха начала жаловаться на то, что закупку оборудования для фельдшерского пункта придётся отложить на пару месяцев, пока бонды не продадут урожай. — Я тут перевела на общий счёт баронства двадцать тысяч крон.

— Пап, ну ты же понимаешь, лёгкие силы, — рассеяно ответила она. — Там спасательная операция, тут захват пиратского корабля, бонус за то, бонус за сё. Вот за год и накопилось.

— А зачем мне деньги? Отпуск три недели, неделя здесь, две у Харальда в Вестланде, он там не позволит самой деньги тратить. А потом опять в рейд, полгода на всем готовом.

— Ну как тебе сказать… Самолётик, на котором мы сюда летели, стоит 650 крон. Мой планшет — пятнадцать. На твою одежду сегодня мы потратили три с половиной кроны.

Библиотека первопроходца

— Пер, ты сегодня собираешься в университете появиться?

— А то мне мама вчера сказала что ты у девушки ночуешь, надеюсь хоть не у Сйошерна в Сйондере.

— Нет, конечно, и не у Лееланд на Лухольме, — Бокрёнок мысленно усмехнулся, представив себе как выглядела бы его ночь, проведённая в общежитии начинающих друидов.

— В общем, если у тебя там каких-то смертельно важных семинаров нет, приходи в нашу лабораторию. Нам тут вчера технократический компьютер привезли.

Первой парой у Пера была лекция по высшей математике, которую было вполне реально прогулять. Поэтому он прямо из гардероба отправился в отцовскую лабораторию, расположенную на пятом этаже корпуса, куда обычных студентов не пускали неумолимые турникеты, требующие пропуск. Но у младшего Корпшварт-Равена пропуск был уже года три. С тех самых пор, как ему, тогда ученику гимназии, стали доверять несложные задачки по кодированию.

В лаборатории Пер увидел своего отца в окружении каких-то коробок из тонкого пластика.

— Вот, смотри, — сказал Бьорн. — Нам вчера с «Антареса» привезли несколько компьютеров, закупленных в Технократии.

— Интересно, почему потребовалось аж крейсер на их столичный мир гонять, — как бы в пространство произнёс Бокрёнок. — Что мешало купить то же самое на любой окраинной колонии? Ну подороже бы взяли.

— Тут, понимаешь ли, дело такое, — объяснил ему отец. — Наша миссия уже два года там пытается разобраться как установить контакты на высшем уровне. То есть выйти на тех, кто программирует эту самую Машину.

— Ну так Сигрид вчера к Сельме привела технократическую журналистку. У них-то в Технократии это не секретные сведения, добытые в результате двух лет агентурной работы, а каждая собака знает, только вслух не говорит, потому что уверена, что собеседник это тоже знает.

Но Сигрид с Таллан за время полёта уже немножко научили Лауру проговаривать самоочевидное. Поэтому мне кое-что за вечер удалось узнать.

— Ну, тем лучше. Значит, первое задание для нас — подключиться к системе межпланетной почты Технократии. Лучше, с наших компьютеров, но на худой конец можно и с этих. Потом разбираемся с их языками.

Посол там ухитрился закупить комплект для первопроходцев, у которых может не быть связи ни с каким внешним миром. Поэтому там есть локальный сервер с библиотекой технической литературы на несколько миллионов названий. Уж все университетские курсы по программированию и системному администрированию там точно есть.

Через некоторое время они распаковали и включили настольный компьютер. Как выяснилось, у технократов даже частота в сети переменного тока была не 50 герц, как в Империи, а 60. Но блок питания компьютера эту разницу проигнорировал, и все заработало.

Что интересно, беспроводная сетевая карта компьютера тут же нашла лабораторную сеть, и попыталась подключиться. Видимо, протоколы обмена данными не менялись ещё со времён до Экспансии, поэтому оказались общими.

В общем, к концу второй пары Бокрёнок уже перекачал себе на планшет описание языка ROOP и парочку толковых словарей. Он ещё вчера при общении с Лаурой успел выяснить, что хотя распространённый в Империи квакерский язык очень похож на англик Технократии, несколько веков независимого развития привели к тому, что многие вещи называются по-разному.

Отец поставил ему задание начать общаться в программистских списках рассылки Технократии и попытаться что-нибудь куда-нибудь законтрибьютить. Понятно, что это задание решается не за один день. Сначала потребуется почитать архивы, благо они в «Набор первопроходца» были включены, проникнуться стилем общения, потом попробовать туда что-то написать. Дождаться реакции, а это несколько недель, пока бандл с письмами на каком-нибудь торговом корабле доедет до какой-нибудь из окраинных планет Технократии, где имперские торговцы никого не удивляют, а оттуда уже на местном почтовом курьере в столицу.

Ведь радиоволны от звезды к звезде идут десятилетиями, и самый быстрый способ доставить сообщение — это перевезти его на космическом корабле.

После третьей пары, которую ему пришлось всё-таки посетить, был обеденный перерыв. Это была прекрасная возможность пересечься с Хельгой, которая училась на астрографическом факультете.

Они встретились у дверей её факультета и вместе отправились в расположенное неподалёку кафе. Это кафе пользовалось у студентов довольно неоднозначной репутацией. Говорили, что поскольку оно расположено рядом с биофаком, на кухню туда попадают замученные студентами крысы, лягушки и прочие подопытные животные.

Филологи и большая часть вычмата туда ходить побаивалась, но циничные астрографы, наоборот, считали, что свежатинка это хорошо.

Хельга затащила туда Бокрёнка ещё месяц назад. Там было относительно мало народу — биологи, агротехники и астрографы. И кормили не хуже чем в других столовых, разбросанных по территории Университета.

— Мне тут удалось запустить руки в технократический «ящик капитана Немо», похвастался Пер.

— Интересно! А можешь мне дать почитать их учебник по методике полевых исследований?

Пер вытащил планшет. Доступ по сети в отцовскую лабораторию у него был, конвертирование книг в формат, удобный для имперских читалок они с отцом наладили утром. В общем, через несколько минут у Хельги был вожделенный учебник.

Через пару дней Бьорн, который уже пытался читать код Машины, пожаловался сыну, что бессмысленно пытаться разобраться с алгоритмами, управляющими обществом Технократии, не понимая ничего об объекте управления, кроме того, что он сильно отличается от привычных нам человеческих сообществ.

— Пап, а давай попросим Хельгу сделать социально-географический обзор планет Технократии.

— Мою девушку. Она учится на астрографическом, на втором курсе.

Бьорн задумался. И через минуту напряжённого размышления спросил сына:

— А филолога-младшекурсника у вас в компании нет?

— Есть, да ты, пап, её знаешь, она у Сельмы появляется. Линда. Но она вроде уже на третьем курсе.

— Это, в общем не важно. Важно то что вы найдёте общий язык быстрее и проще, чем если я пойду в деканат филологического факультета и буду просить, чтобы мне выделили кого-нибудь на этот проект.

— Финансирование понадобится? — ехидно поинтересовался Пер.

— Финансирование есть. Так что оплатить работу твоим подружкам мы сможем. Но оформить студента, пусть и другого факультета, в уже существующую тему гораздо проще, чем заключить хоздоговор с кафедрой.

В общем, тащи свою Хельгу сюда. И Линду заодно, если поймаешь.

Горная деревня

Утром первое, что увидела Лаура, проснувшись, были струйки воды, стекающие по стёклам гостевой комнаты в замке Сйошерна.

Выйдя на веранду она обнаружила, что невысокие сопки, окружающие долину, в которой стоит замок, наполовину тонут в сером сумраке дождевых облаков, и только ниже этих облаков сквозь дымку дождя можно рассмотреть хоть что-то.

Ещё раз осмотревшись, она увидела прямо под окнами спортивную площадку, набитую всякими тренажёрами. Площадка была перекрыта навесом из прозрачного пластика, так что дождь не мешал нескольким фигурам в камуфляже делать на ней разминку.

Одна фигура была заметно меньше других и журналистка подумала, что, наверное, это Сигрид, тем более что волосы были золотистого цвета. Присмотревшись она убедилась что неправа. Волосы были намного короче, чем у старшей дочери барона, да и фигура мальчишеская. Это оказался младший сводный брат Сигрид. Сама Сигрид на площадке тоже была, и действительно была заметно меньше большинства разминавшихся дружинников. Просто зацепившись взглядом за Торстейна, Лаура её проглядела.

Закончив разминку и преодолев рывком полосу дождя между площадкой и верандой, Сигрид остановилась перед Лаурой и решительно заявила:

— Вот! Теперь я тебя наконец затащу в сауну. Сегодня не отвертишься. Тем более, по такой погоде и торопиться некуда.

Когда через несколько минут они разместились на полках, совершенно не стесняясь того факта, что кроме двух девушек тут располагаются пять дружинников и Торстейн, Лаура настороженно спросила:

— И что, по такой погоде наши планы по осмотру твоего Сйондера накрываются?

— Ну это смотря какие. В Ледяную Пещеру, в принципе можно слазить и в дождь. Он не сильный, так что подъёма воды не ожидается. Но вообще давай сначала съездим в деревню. А то ты ещё не видела, как у нас в Империи простые люди живут.

— Во-первых, Сельма как раз человек сложный. Она интеллектуалка, содержательница салона. Может она и небогатая, но так и мы тоже не миллионеры. Но у неё, как и здесь, дом не дом, а социальная функция.

В общем, давай после завтрака возьмём фаэтон и поедем наносить визиты.

После завтрака Сигрид уже почти совсем собралась в дорогу, но была отловлена отцом:

— В деревню, кое-кого из знакомых навестить.

— А что, все по форме — коспеховская эмблема на рукаве есть, лейтенантские полоски на погоны я прилепила.

— Сири, многие жители деревни тебя в офицерской форме увидят в первый раз. Зимой ты к нам не заезжала, весь отпуск провела у Харальда в Вестланде, сразу после выпуска ты больше по горам шлялась, чем с подданными общалась. Надо поддерживать образ нашего рода.

Сигрид тяжело вздохнула и демонстративно медленно поплелась переодеваться.

Впрочем, даже со всеми демонстрациями это у неё заняло не больше 3 минут, и через пять минут она уже усаживала Лауру под навесом из прозрачного пластика, пристроенным к дому сзади, в фаэтон.

Фаэтоном здесь называлось приспособление в виде диванчика под тентом, установленного на двух больших колёсах сзади и двух маленьких спереди, которое приводилось в движение двумя парами велосипедных педалей, а управлялось ручкой, смонтированной на подлокотнике с левой стороны.

— А почему у вас столько педального транспорта? — спросила Лаура, когда они выехали из поместья на гравийную дорогу.

— А почему нет? Меня как раз удивило, что вы даже в такой транспорт, который можно схватить в руку и погрузить в автобус, аккумуляторы пихаете. У нас вообще почти везде используется в основном возобновляемая энергия. Когда вчера с Кертсберга на море смотрела, видела поля ветряков в море вокруг Шернхольма? У нас даже столица почти обеспечивает себя ветряками и солнечными батареями. Конечно, где тяжёлая промышленность, там дело другое. А в наших сельских местностях энергии от солнца и ветра хватает даже на трактора и самолётики вроде того, на котором мы прилетели. А если ехать меньше десяти километров да не с возом сена, так это почти всегда что-нибудь с велоприводом.

Вот, кстати, смотри, старуха Йоргенсон черникой торгует. Сигрид притормозила около сидевшей у обочины под большим зонтом, длинная рукоять которого была вбита в землю, пожилой женщины, перекинулась с ней несколькими словами, справляясь об урожае ягод. Вокруг её складного стульчика был расставлен десяток разнокалиберных пластиковых ведёрок с черникой.

— Сама-то по ягоду не пойдёшь? — спросила старуха. — Помню, девчонкой ты была, так вы с замковыми девками по столько ягоды приносили.

— Нет, бабушка Маттен, — непритворно вздохнула Сигрид. — Некогда мне. Отпуск маленький, всего недельку тут проведу, а потом надо к жениху в Вестланд, а там уж и обратно в космос.

— Непоседа ты выросла, — не менее искренне вздохнула старая крестьянка. — ну выбирай.

Сигрид выбрала, затем вытащила из кармана кардхолдер, но вместо карточек извлекла оттуда несколько металлических кружочков и вручила старухе.

— Как что, — не менее удивлённо ответила Сигрид. — Деньги. Наличные. Здесь в глуши не все любят банковские переводы. Поэтому в ходу старомодные монеты и банкноты. Они работают, даже если никакой связи нет.

— Ух ты, как в старину. — Лаура рассматривала серебристые кружочки, высыпанные ей на ладонь. А они правда из драгоценных металлов?

— Нет, конечно, — улыбнулась Сигрид. — Это какой-то твёрдый сплав, выбранный для того, чтобы поменьше истирался, и монеты подольше служили.

Почти сразу же после торговки ягодами, от основной дороги отходило ответвление, несколько более узкое, но столь же хорошо содержащееся.

— Вообще-то бабка Матильда не для нас ягоду собирает. Мы и сами на болото бы сходить могли, не переломились бы. Но эта дорога ведёт к Ледяной Пещере, горе Йоло и ещё нескольким туристическим объектам. Вот туристам местные крестьяне обычно дары леса и сбывают. Хотя в такую погоду это дохлый номер.

С другой стороны, если старая Матильда Йоргенсон на дорогу вылезла, значит, глядишь, после обеда погода и наладится. Она, конечно, не то чтобы ведьма, но погоду чувствует куда там иному друиду.

Тем временем дорога сделала поворот и выскочила из леса на открытое поле. И перед глазами Лауры появилась деревня. «Интересно, как это выглядит под лучами солнца», подумала журналистка. Поскольку от деревенской улицы в обе стороны расходились огромные полуцилиндрические ангары из блестящего прозрачного пластика.

Когда они въехали на деревенскую улицу, впечатление какого-то индустриального комплекса, которое деревня производила издалека, пропало. Со стороны улицы высились обычные фасады, обшитые где пластиковой планкой-сайдингом, где листами пластика под кирпич или каменную кладку. В каждом фасаде были ворота, рассчитанные явно на серьёзную технику.

Посредине деревни улица внезапно ушла под пластиковую крышу. Такой же ангар, только поставленный не поперёк улицы, а вдоль, над ней.

— Это деревенская площадь, — пояснила Сигрид. Вот это — школа, вот это — лавка, а это крог. Как это по вашему, будет, а-а, паб.

Она припарковала фаэтон на стоянке рядом с крогом, где по утреннему времени было пусто.

— Странно, — сказала Лаура. — У нас считается что нельзя торговать алкоголем ближе скольких-то сотен метров от школы. А здесь — прямо через дорогу.

— Ну это же деревня. Народ степенный живёт. Даже и выпив, ведут себя прилично. Ну и обычно, когда после рабочего дня торпари стягиваются сюда на кружечку пива, школьники уже давно по домам разбежались.

В школе Сигрид сразу взяла в оборот учительница, прервав шедший урок и заставив что-то рассказывать о своей службе. Конечно, это такое событие, ведь Сигрид успела уже поделиться с Лаурой тем, что в этой самой школе она проучилась восемь лет. И увидеть своего бывшего соученика, пусть и баронессу, с офицерскими погонами, школьникам явно интересно.

Потом досталось и Лауре. Её представили как гостью планеты. Как выяснилось, Сигрид была к этому готова и смогла показать небольшую презентацию, где было видно, как расположены в пространстве Империя и Технократия, сколько планет там и там, показаны виды Нью-Марселя, явно из какого-то рекламного буклета, купленного в космопорту.

— Предупреждать надо, — проворчала Лаура, когда они, наконец, покинули школу. — Я бы тебе лучше картинок подобрала.

Они опять забрались в фаэтон, выехали из-под крыши, перекрывавшей центральную площадь, и подъехали к какому-то подворью домах в трёх дальше по улице.

Сигрид погудела клаксоном, укреплённым на подлокотнике, и ворота открылись. Фаэтон въехал в них и, проехав вдоль стены дома с выходившей прямо на улицу дверью, оказался на заднем дворе. Там стоял трактор и несколько прочих сельскохозяйственных орудий.

От трактора, вытирая руки ветошью поднялся пожилой мужчина в рабочем комбинезоне.

— Здравствуй дядя Олаф, — сказала Сигрид, спрыгивая с фаэтона. — С возвращением!

— И вас с возвращением, госпожа баронесса, — несколько напряжённым тоном сказал он.

— Дядя Олаф, — перешла в наступление Сигрид. — Я понимаю, что доставила тебе много неприятностей, но я рада, что ты вернулся и что у Олафсторпа опять будет хозяин. Ты со всем семейством?

— Нет, только с Беатой. Дети выросли без меня в городе, и там уже прижились. Я тоже пытался при них пристроиться, но не моё это — городская жизнь.

Тут как раз из дома появилась Беата, Она была невысокой жилистой женщиной с обветренным морщинистым лицом. Ростом она была примерно с Сигрид, но в плечах несколько поуже.

Она вынесла на маленьком подносе, может даже большой тарелке две маленьких символических чашечки кофе, два маленьких кусочка свежайшего хлеба.

Олаф и Сигрид выпили по чашечке, закусили хлебом, и Сигрид распрощалась.

Когда она уже вывела фаэтон на деревенскую улицу, она вытерла лицо рукавом кителя и сказал со вздохом облегчения:

— Уф, неприятная обязанность выполнена. Поехали приятную выполнять.

— Ну в общем, да. Официальное примирение между мной и Олафом. Иногда бывает что такое примирение приводит к настоящему. Но здесь каждому из нас нечего прощать другому. Поэтому это чистая формальность. Да и нет нужды. Я тут раз в год на неделю появляюсь, вряд ли я буду с ними много пересекаться.

Тем временем, они проехали ещё пару подворий и Сигрид опять погудела перед воротами.

Ворота открылись, фаэтон въехал под пластиковую крышу, но проехать вдоль дома ему не дали. Из двери дома выскочила девушка, примерно ровесница Сигрид с большим, видимо в последнем триместре беременности животом, и бросилась обниматься с ней, не дав даже слезть с фаэтона.

— Хильда, осторожнее, — пыталась удержать её баронесса. — Тебе сейчас нельзя так напрыгивать.

Наконец, Хильда удовлетворила своё желание продемонстрировать радость встречи и, непрерывно тараторя, потащила обеих гостий в дом.

Здесь уже не было речи о символических чашечках. На столе появился пирог с черникой, огромный чайник, и ещё куча всего.

— Конечно, ждала, — с гордостью подтвердила Хильда. Стефан вчера с работы пришёл, и рассказал что ты прилетела. Ну я сегодня с утра в окно посмотрела и решила, что в горы ты не полезешь и купаться не пойдёшь. А значит, надо ждать тебя в гости.

— Слушай, как богато живут у вас в деревнях, — сказала Лаура Сигрид, когда Хильда выскочила куда-то на кухню. — Эти огромные перекрытые подворья, отделка из натурального дерева.

— Какое там богато! — возмутилась Сигрид. — Нищета у нас тут полнейшая. А что дерево, это у вас в мегаполисах дерево дорогое, а тут дерево за околицей растёт. Пойди к лесничему, возьми порубочный билет и вот тебе дерево. Тащи его на лесопилку к деду Ниссе и пили на какие доски тебе надо. Дерево тут дешевле пластика.

— Но и пластика тут тоже много. Эти огромные прозрачные перекрытия…

— Это не роскошь, это необходимость. Вот надо тебя зимой сюда привезти, если через полгода ты ещё будешь на планете. Правда, придётся тебя научить ходить на лыжах, без лыж тут зимой делать нечего.

Нет, конечно, нельзя сказать, что мы тут еле-еле сводим концы с концами, но действительно живём тут очень небогато, включая и нашу семью.

Сводная университетская команда

— Ты когда, наконец, определишься с темой курсовой? — спросил у Хельги после семинара преподаватель социальной географии.

— Профессор, а вот это не пойдёт в качестве курсовой? — девушка открыла на планшете какой-то файл и протянула преподавателю.

«Основные планеты Технократии, краткий обзор», назывался предложенный текст. Профессор пробежал несколько экранов текста глазами наискосок. Вполне добротный реферат для второкурсницы. Но исходные материалы откуда? Так, где тут список литературы? Вузовский учебник, издан в Нью-Марселе в прошлом году, краткая астрографическая энциклопедия, там же, пять лет назад, статистические сборники, статьи из журнала National Astrographic… Откуда такое богатство? Он точно знал, что в университетской библиотеке такого количества источников из Технократии нет.

— Понимаете у меня парень на вычмате. У них в научно-исследовательском секторе недавно появилась тема по обмену с Технократией какими-то их программистскими штучками. Под это дело им Дипломатический корпус закупил технократический комплект первопроходца. Но для того, чтобы полноценно общаться, ребятам надо было немножко представлять себе, как там люди живут. Вот меня и попросили по общедоступным источникам сделать обзор.

— Очень интересно. А они не хотят этими источниками поделиться с нашей университетской библиотекой?

— Хотят, конечно. Но там есть ряд технических проблем — другие стандарты, другие форматы. Десяток книг для обзора сконвертировать — легко. Но их же там миллионы. Мне приходилось сидеть у них в лаборатории и работать с каталогом на компьютере, привезённом из Технократии.

— А ты уже им показывала, они свои замечания высказали?

— Показывала. Замечаний не высказывали, сказали, замечательно, нам многое стало понятнее.

— Это плохо. Если бы они тебя разругали в пух и прах, тебе было бы понятнее, что делать дальше. В общем, давай-ка ты этот текст мне, я почитаю, подумаю в каком направлении можно его доработать, потом пригласим оппонентом на защиту Сигню Торкейр с кафедры географически детерминированной психологии. И дай мне, если можешь, телефон того преподавателя с вычмата, который ведёт эту тему.

— Ой, — только и могла вымолвить Хельга. Профессора Торкейр побаивались все младшекурсники. Она вела на первом курсе курс психологической совместимости в экспедиционных условиях, и все студенты полагали, что кто сумел сдать зачёт Сигню Торкейр, тому уже не страшны никакие спутники по экспедиции.

— Да не бойся ты, — улыбнулся профессор. — Когда речь не идёт о психологической совместимости первокурсников, Сигню — добрейшей души человек.

У Линды на филфаке ситуация была другой. Всё-таки она была третьекурсницей и знала преподавателей немного получше. Поэтому обратилась сразу в лабораторию математической лингвистики. Она сразу поняла, что библиотека в несколько миллионов названий на 90% состоит из книг, которые общие для обеих цивилизаций. Поэтому их надо отфильтровать.

Правда, оказалось, что фильтрующие скрипты, написанные филологами, отказались работать на компьютерах Технократии, а конвертировать всю библиотеку в формат, пригодный для обработки на имперском компьютере, было слишком долго. Но Бокрёнок скрипт переписал, и все в итоге заработало.

* * *

Бокру, вернее доценту Корпшварт-Равену, позвонил декан факультета:

— Скажите, Бьорн, что у вас там за межфакультетская студенческая конспирация?

— А кто вам задаёт вопросы? Астрографы или филологи?

— Центральная библиотека. Они откуда-то прознали что у нас в распоряжении имеется несколько миллионов названий книг, которых у них нет.

— Ну насчёт нескольких миллионов они преувеличивают. Хотя всего комплект первопроходца содержит более десяти миллионов названий, 8 с половиной из них у нас известны. Правда, есть тысяч триста томов, которые у нас сохранились только в шведском переводе, а английского оригинала нет.
У технократов, у которых основной язык — производный от английского, в библиотеку первопроходца попадает как раз оригинал. Остаётся миллиона полтора.

Я бы им хоть завтра их все отдал. Но конвертация книги из принятого в Технократии формата в формат, принятый у нас, занимает несколько секунд. Естественно, кластера на полторы тысячи процессоров, который сделал бы эту работу за рабочий день, вы мне не дадите. Тот стопроцессорный суперсервер, который у меня есть, вообще-то загружен и другими задачами. Поэтому мы успеваем обработать не более полусотни тысяч книг в день. Вернее, в ночь. Через месяц я наших библиотекарей обрадую. Только это надо согласовать с моими спонсорами из Имперской Канцелярии.

— А что астрографы? Астрографов вполне устраивает существующее положение, — сказала Сигню Торкейр, уже давно дневавшая и ночевавшая в его лаборатории вместе с пятью студентами с астрографического факультета. Да, пока к нам в библиотеку попадают только материалы, которые кто-то из нас нашёл и прочитал, но результаты уже очень интересные.

Прогулка по Сйондеру

На следующий день Лауру разбудил солнечный луч, проникший сквозь не занавешенное вчера окно.

Выйдя на веранду она увидела Сигрид, которая ещё не успела начать свою утреннюю разминку.

— Сегодня будет жарко, — сказала та. — Поехали на озеро, купаться.

— Нет, фаэтон там не пройдёт. Лучше всего на лошадках. Ты умеешь ездить верхом?

Конечно, Лаура заявила, что умеет. Чему-то такому она пыталась научиться когда судьба её занесла на Сликампер, молодой сельскохозяйственный мир.

После завтрака Сигрид познакомила Лауру с конюхом Стефаном, мужем вчерашней Хильды.

Он выдал девушкам двух небольших лошадок-пони.

Охотник за фэйри

Лаура и Сигрид ехали на пони вдоль берега озера Тенерн.

— А вот в этой бухте мы как-то с Хильдой охотника за фэйри поймали, — заявила баронесса.

— Тут водится старинная легенда, по-моему, ещё со Старой Земли завезённая. О том, как некогда некий то ли рыцарь, то ли охотник, увидел, как в озере купаются девушки-фэйри. Он сел на их одежду, лежащую на берегу, и в обмен на одежду потребовал от одной из фэйри выйти за него замуж.

С тех пор и повелось, что некоторые нахалы выслеживают купающихся в озере девушек и пытаются захватить их одежду. А за возвращение одежды требуют выполнения какого-нибудь желания. Особо, конечно не наглеют, потому что у любой девушки есть либо жених, либо брат, а кто и отцу пожалуется. Максимум поцелуй в щёчку. Но рассказов потом на месяц.

Ну так вот, когда я окончила училище и получила своё первое звание, у меня было две недели отпуска. Естественно, я поехала домой, а дома собралась на озеро. Правда, выяснилось что все жутко заняты, и никто со мной купаться отправиться не может. Мачеха занята, все служанки заняты. Еле-еле уговорила отпустить со мной Хильду, которая вообще-то числится моей горничной. Но пока я училась, её по каким-то другим делам припахали, и в тот день экономка хотела её усадить за переучёт белья или что-то в этом роде.

Ну ладно, отбила я у них Хильду, взяли, как мы сейчас с тобой, лошадей и поехали. Я люблю этот пляжик. И место-то довольно безлюдное, чтобы Хильда не стеснялась купаться в костюме Евы.

— А я-то что? — удивилась лейтенант коспехов. — После училища любая валькирия на главной набережной Шернхольма не постесняется раздеться и выкупаться.

— Ну вот, когда мы наплавались и собрались вылезать, видим — сидит. Я говорю Хильде, отвлеки, мол, его разговором. А сама нырнула, вынырнула у подмытых корней вон той сосны, и незаметно подкралась к нему сзади. Тут вообще довольно приятно бегать босиком, если уметь. Я с детства тут босиком бегаю. В общем, пока Хильда торговалась с ним насчёт желания, он вдруг обнаружил, что его кто-то сзади крепко взял за воротник и дышать становится трудновато.

— Ты посмотрел хоть, что за одежду попытался захватить? — спрашиваю.

— Форма коспеховская, офицерская, погоны фенрика.

— А теперь посмотри, над левым нагрудным карманом нашивка с фамилией. Читай.

— Сйо… — он так дёрнулся что чуть воротник не оторвал. — Сйошерна.

— Ну вот скажи на милость, — я развернула его так, чтобы он мог увидеть моё лицо. — Что мне с тобой, обормотом, сделать: как положено коспеховскому фенрику, просто морду набить, или как положено баронессе, притащить тебя в поместье и бросить в холодную?

Он пролепетал что-то невнятное, и я его отпустила, сказав что ещё раз застану его за подобным развлечением, он у меня не меньше пяти суток холодной получит.

— А оружие? — спросила Лаура. Она уже поняла, что имперские офицеры обычно носят оружие даже в городе. Тем более трудно себе было представить коспеха в этих горах без оружия.

— А у меня из оружия был только штык-нож. И он, естественно, на мне был, в ножнах на поясе. Вот уж оружие всяким обормотам точно оставлять не стоит.

Лаура оглядела Сигрид и увидела, что сейчас у неё на поясе тоже только довольно внушительные ножны. Возможно с тем же самым штык-ножом.

— А ты не боишься с одним ножом по диким горам ездить?

— Ну, это я как-то Халле сказала, что беру нож для того чтобы ветчину на бутерброды порезать. А он пошутил, что «тем временем ветчина ныкалась в кустах и хрюкнуть боялась, пока страшная Сигрид со страшным ножом не удалилась». Тут на медведя наткнуться довольно сложно, разве что в малиннике, а на кабанов — запросто. Отсюда и такие шутки.

Автостоп

Когда Лаура и Сигрид усталые, вернулись с озера, они увидели что на веранде баронского дома сидит Таллан в той же зелёной футболке, в какой она была на вечере у Сельмы, с бокалом чего-то белого в руках, и беседует с хозяйкой дома, называя её непроизносимым двухчастным мезянским именем Лизавета Васильевна.

— Я тоже хочу молочный коктейль, — закричала Сигрид и, разбежавшись, прыгнула, подтянулась на руках по кратчайшему пути, через перила.

— Э-э-э, нет. Брать выпивку из рук друида, тем более непрозрачную… — Сигрид взяла из рук друидки бокал, поставила на стол, после чего подхватила Таллан и крепко обняла.

— Я так рада, что ты до нашего дома добралась, — сказала она. — Но что же ты не позвонила? Я бы за тобой слетала.

— А зачем? — с обезоруживающей простотой сказала друидка. — Я и так неплохо добралась. Зачем я буду заставлять тебя тратить два часа из тех немногих дней которые у тебя есть на то, чтобы прочувствовать единение со своей землёй? Сегодня день Норн³, и по вашей дороге едет полно туристов, которые хотят за два дня добраться хоть до каких интересных мест. Поэтому я легко поймала попутку.

— Примерно полчаса как. Пустилась в путь из Рощи я после обеда.

— Что-то, поздновато для туристов. Кто приезжает в Сйондер на выходные, обычно прилетают ночными рейсами, чтобы с рассветом уже пуститься в путь, — засомневалась Сигрид.

— Ну я же в итоге довольно быстро поймала попутку. Наши тут, постоянно автостопом туда-сюда мотаются, объяснили, как и где правильнее в Нируне ловить.

Мне попалась интересная такая парочка, уже немолодая, в эти места ездят лет пятнадцать.

Они мне столько забавного рассказали про места, мимо которых мы ехали. Кстати, легенду про тебя-семилетку тоже помянули.

— Ой, — продолжила Таллан. — Что-то в тебе крепко изменилось. Раньше ты всегда при упоминании этой легенды грустно вздыхала, а теперь…

— Понимаешь, Таллан, — пояснила молодая баронесса со вздохом, — к добру или к худу, но эта история завершилась. Закрыта. Олаф отбыл своё наказание и вернулся в свой дом, к своим полям. Я вчера с ним преломила хлеб. Круг замкнулся.

— Ну и замечательно. Так вот. Теперь я знаю как выглядят эти места с точки зрения туриста. А потом они провезли меня на километр дальше, чем надо, и высадили не у поворота в поместье, а у поворота в деревню. И там сидела такая колоритная тётушка. Местная ведьма, видимо. Хорошо что я была в этой одежде, и с первого взгляда узнать во мне Посвящённую было сложно — ну одарённая девушка и одарённая. Обычно ученицы Ордена в таком возрасте в одиночестве не разгуливают. А кто уже получил звание Постигающего, обычно носит орденские одежды. Так что я с ней с тоже с большим интересом пообщалась. Знаешь, что она про тебя сказала?

— Что ты тоже слегка одарённая. «К её бы чутью, говорит, ещё и умение им пользоваться».

— Ну, с полчаса, наверное. Только и успела познакомиться с Элизой.

На веранде беззвучно появилась Хелен и поставила на стол ещё два бокала.

Лаура отхлебнула и почувствовала что здесь кроме молока и мороженного намешаны ещё натуральные ягоды. В Нью-Марселе это стоило бы безумные деньги, а здесь отойди от дома на пару километров в лес и собирай вёдрами.

— Слушай, ты сегодня полдня ехала, объезжая Тенерн полукругом, и так и наверняка ни разу не искупалась. Давай быстренько сгоняем в Сосновую Бухту на лошадях.

— Сегодня пожалуй не стоит, — отнекивалась друидка. — Мне сегодня вообще не стоит купаться, понимаешь, фаза цикла…

— Ох, Йольский кот, извини! Я все время забываю, что ты не валькирия как остальные девчонки в экипаже, а полноценная женщина.

Наконец Сигрид и Таллан закончили трещать наперегонки и Лауре удалось влезть с вопросом:

— Сигрид, а почему ты не хочешь брать выпивку из рук друида.

— Дурная примета. Вот угостит тебя друид чем-нибудь вкусным, а выпив, ты найдёшь на дне бокала монету. И привет, угощение принял, аванс получил, считай, подписался на участие в каком-нибудь бесчеловечном биологическом эксперименте.

Лаура скосила глаза на Таллан. Та ехидно улыбалась. Было понятно что она совершенно не обижается на такое отношение.

Тем временем друидка обратила внимание на ряд высоких можжевельников, росших вдоль забора. Они были высотой метров по пять и Лаура засомневалась, следует ли это считать ещё кустами или уже деревьями.

— Сигрид, а когда вы эту можжевеловую аллею от сухостоя чистите, вы куда сухое дерево деваете?

— Сжигаем обычно, а что? То просто вечерком в камин полешко для приятного запаха, то мясо какое-нибудь коптим, добавляем.

— У нас дед Хокон в основном крупную форму режет. А это из сосны лучше получается. Но вообще некоторый запас хорошо высушенных чурок, вишнёвых, яблоневых, можжевеловых, наверняка у него можно найти.

— А давай я у вас полешко выпрошу. Есть одна вещь, которую мне надо было сделать ещё полгода назад, но из-за рейда не было возможности.

— Ага. У меня сейчас ученические руны, липовые. Надо взрослый комплект себе сделать.

— Не-а. Зачем мне каменные? Я же не рудознатец и не мелиоратор, я поисковик и немножко медик. Работаю с живыми организмами. Значит, надо деревянные.

— А на лишённых жизни планетах они у тебя работать будут?

— Ты ещё скажи из метеоритного железа руны отковать. Чтобы имели сродство к открытому Космосу.

— Ну ладно, пошли к деду Хокону. — Сигрид одним глотком допила свой коктейль, и решительно встала. — Лаура ты с нами или?..

Лаура, естественно, последовала за ними. Пытаться разговорить хозяйку поместья это, конечно, интересная задача, но посмотреть как тут устроены службы, тоже неплохо.

Ничего необычного в столярной мастерской не оказалось. Довольно большое помещение с бетонным полом, вдоль одной из стен — длинный стеллаж со всякими пиломатериалами.

Дед Хокон был весьма колоритным персонажем. Кряжистый старик, с окладистой седой бородой и пышной седой шевелюрой до плеч, в надетом поверх комбинезона брезентовом фартуке он что-то сосредоточенно вырезал электролобзиком из большой доски.

Рядом с его верстаком лежали два штабеля досок примерно трёхметровой длины — новенькие свежеоструганные и превращённые в резной узор.

— Это он наличники режет. Между прочим, его работа за неплохие деньги идёт. Ему даже из Нируны заказывают, — шёпотом пояснила Сигрид.

Тут столяр выпрямился, и отложил инструмент в сторону.

— Привет, егоза, — приветствовал он юную баронессу. — Что-то давно тебя видно не было. Ты просто гостям свои владения показываешь или дело какое есть.

— У меня же теперь служба, дедушка Хокон, — ответила Сигрид. — Вот отпуск дали, прилетела родительский дом повидать. Через неделю опять улечу. А дело есть. У тебя есть хороший материал на набор рун Старшего Футарка?

— Ясеня нет, это точно. Не растёт он у нас, а заказов, чтобы из материала заказчика у меня давно не было. Есть горная сосна, есть яблоня, ну вот ещё можжевельник есть.

— А можно посмотреть? — высунулась вперёд Таллан.

— Отчего нельзя, можно, — степенно ответил Хокон, подошёл к стеллажу и достал откуда-то с верхней полки несколько чурбачков, покрытых корой. — Вот смотри, я их не ошкуривая сушил, чтобы не растрескались.

Друидка пробежалась пальцами по срезам древесины и уверенно сказала:

Столяр взял большой нож, несколькими движениями счистил кору, а потом подошёл к другому верстаку, где была прикручена дисковая пила.

Он долго крутил там какие-то винты, регулируя толщину отрезаемой планки, потом включил механизм и несколькими движениями распустил чурбачок на тонкие дощечки. Ещё чего-то подрегулировал, ещё несколько движений и вот он уже вручает Таллан пачку дощечек толщиной в три миллиметра и шириной три сантиметра.

— Вот тебе чистовой рубанок, вот ножовка, на квадратики порежешь сама. Вот точило, можешь пользоваться для обработки углов. Справишься или помочь?

Хокон, более ни слова не говоря, вернулся к своему наличнику.

Ещё полчаса работы и Таллан сгребла в вытащенный откуда-то из кармана полотняный мешочек три десятка тщательно обработанных деревянных квадратиков.

Дед опять оторвался от своей работы и наставительно сказал:

— Ну ты помнишь, что руны вдоль волокон резать надо.

— Конечно, дедушка Хокон, — улыбнулась Таллан. — спасибо вам.

— Теперь, — обратилась она к Сигрид. — отведи меня в комнату. Мне ещё долго с этими рунами возиться.

— Да, слушай, — спросила баронесса. — У меня тут есть подруга, Хильда. У неё пятый месяц беременности, и двойня. Ты не посмотришь.

— Не сегодня, — ответила друидка. — не раньше чем послезавтра. Нельзя, когда у самой кровь идёт, с беременными работать.

Почтовый рейс

— Итак, — докладывал Бьорн Корпшварт-Равен своим заказчикам, — первую часть задачи можно считать выполненной. Мы освоили соседские компьютеры до такой степени, что можем легко организовать шлюз между их и нашей системой электронной почты.

Вся загвоздка в том, что необходимо каким-то образом организовать попадание бандлов данных на какую-либо планету, локальная система почты которой связана с крупными мирами Технократии достаточно регулярными почтовыми рейсами. Организация подобного канала, увы, за пределами возможности моей лаборатории, поэтому вынужден просить помощи.

— Хорошо. — сказал Грегор Алдригмер, председательствовавший на этом собрании. — Насколько нам известно, наши торговцы уже регулярно посещают несколько окраинных миров Технократии. Сейчас напишу поручение в Торговый Департамент, пусть озадачат их. На тех же условиях, на которых внутренние торговцы возят почту между нашими планетами.

— И ещё один вопрос: университетское начальство наседает на меня чтобы я передал все книги из библиотеки первопроходца в Центральную библиотеку. Даёте добро?

Грегор вопросительно взглянул на молча сидевшего рядом Игуса.

— Всё равно все эти книги в Технократии в открытом доступе и могут быть привезены оттуда любым торговцем, если только кто-то ему закажет хотя бы примерно, что везти, — сказал майор безопасности. — Но всё-таки пускать прямо в университет такую информационную бомбу без контроля мне страшновато. Я бы предпочёл чтобы выпуск информации в свободное плавание контролировал кто-нибудь из Императорской Семьи.

— Кристина? В семье без году неделя, но до того воспитывалась старой графиней Вестландкрона, да и фамильное везение рода Вестландкрона… Третий курс… Справится.

— Хорошо, доктор, мы дадим добро, — обратился Грегор к Бокру. — Но по своим каналам проследим, чтобы группу студентов, которые будут этим заниматься, возглавила третьекурсница факультета социологии, Кристина Вестланд. Если вы не в курсе, это принцесса Кристина, жена кронпринца Густава. Она после свадьбы продолжает учиться под старой фамилией, чтобы не афишировать свою принадлежность к Династии.

Конечно, все равно об этом знает пол-университета, но это как бы неофициально. Как вы понимаете, у кронпринцессы есть полная форма допуска. Насколько я знаю, она девушка ответственная, и ей вполне можно доверять.

* * *

Через месяц после этого разговора средства радиоперехвата имперской ББ зафиксировали вот такой диалог:

— Эй, — раздался возмущённый женский голос по 17 каналу УКВ-связи над торговым сектором Лакторнского космопорта, — Пер, скотина, куда ты без очереди лезешь!

— Остынь, Брюн, — отвечал ему спокойный баритон. — Почтовые всегда обслуживаются без очереди.

— Какой ты почтовый? — Я ж знаю, ты со Сликампера прилетел. Это ж технократы.

— А вот такой почтовый. Ты там пасёшься на своих новоосвоенных мирах и не в курсе, что уже месяц как сети электронной почты Технократии и Империи объединены. Надо тебе написать на Жакериану, так и пишешь somebody@somewhere.nm.jkn. Вот прям с технократического рекламного плаката берёшь E-Mail и пишешь. Или если тебя нелёгкая занесёт к ним, можешь по имперским адресам спокойно писать.

* * *

Несколько раньше, ещё когда только планировалась отправка первой порции почты, Сигрид Сйошерна получила письмо от Бокрёнка.

Лаура все ещё у тебя гостит? Если да, то скажи ей что она может теперь спокойно писать в свою родную редакцию. Мы организовали шлюз между сетями электронной почты, и теперь письма на все технократические планетарные домены будет маршрутизироваться куда надо.

Думаю, что скоро и обратная передача наладится.

Сйондер

Место силы

— Сигрид, а ведь гора Лефберг это в вашем баронстве? — спросила Таллан за ужином.

— Ага, есть у нас такая. Туристы туда залезать любят, оттуда открывается замечательный вид на озеро Тенерн. А тебя она чем вдруг заинтересовала?

— Это считается одним из самых мощных Мест Силы на всем континенте.

Сигрид задумалась, и даже прикрыла глаза, вспоминая свои ощущения от восхождения на эту вершину.

— Ну, может быть, — сказала она в конце концов. — Хочешь слазить?

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнула друидка.

И на следующий день три девушки отправились в поход на гору.

Утром поднялись ещё затемно, Сигрид повела из баронства на трассу, где, как выяснилось, на рассвете проходил автобус в нужном направлении. Когда Лаура поинтересовалась, почему было не взять какое-нибудь транспортное средство, юная баронесса объяснила, что этому транспортному средству пришлось бы весь день стоять на обочине, там где от дороги ответвляется тропа, ведущая на вершину.

Поставить машину в этом месте действительно было особенно некуда. На развилке стоял навес из потемневших досок с несколькими скамейками, а на всем остальном протяжении дороги к ней вплотную подходил лес.

Тропинка почти сразу от дороги круто пошла вверх и уже через два перехода высокие деревья по сторонам сменились стлаником и каменистыми россыпями.

Близкая вершина уже загораживала половину неба, а тропа огибала её по спирали. Вот она обогнула скалистый отрог и перед глазами путешественниц вместо синего неба возникло огромное мрачно-серое облако.

— Не нравится мне эта тучка, — вздохнула Сигрид, обернувшись к своим спутницам. — Как ливанет… А спускаться по этой тропе в дождь приятного мало.

— Давай, прибавим, — предложила Таллан, шедшая последней. — хочется успеть на вершину до грозы.

Сигрид с сомнением посмотрела на Лауру. Та, несколько вымученно, улыбнулась.

Они успели. Хотя в воздухе уже царила настороженная тишина, дождь и гроза ещё не начались.

Таллан расшнуровала берцы, в которых поднималась по горной тропе, осталась босиком. Потом отстегнула ремень с ножом, сбросила штормовку, оставшись в одной тунике из небелёного полотна, такую же как те, в которых друиды ходят в своей Роще, и прошлась по вершине взад-вперёд.

— Ага, вот здесь, — прошептала она себе под нос. И начала такой же танец, который Лаура уже видела в Кертсберге. Причём на этот раз без музыки. Это было, конечно, красиво, но не ново. Поэтому журналистка повернулась к западу и стала снимать вид на озеро, ещё не закрытый надвигавшейся с востока грозовой тучей.

Вдруг она почувствовала, что что-то изменилось. Лаура резко обернулась, и увидела сначала, как Сигрид, держа в обеих руках штормовку, напряглась, как кошка, готовая к прыжку.

Потом она увидела Таллан, стоящую, подняв руки в сторону тучи. От локтей и до кончиков поднятых к небу пальцев руки друидки были окружены фиолетовым сиянием, которое поднималось дальше примерно метровой длины конусами. Глаза у неё были закрыты, а на лице застыло какое-то умиротворённое выражение. Что удивительно, волосы спокойно лежали на плечах и не пытались встать дыбом, хотя, казалось бы, девушка была вся пропитана электричеством.

Эта немая сцена продолжалась, наверное, минуту. Потом Таллан открыла глаза, плавно встряхнула руками и сияние исчезла. Она повернулась к Сигрид, не успевшей сменить позу, и спросила с ехидной улыбкой:

— Тебе смешно, — с ноткой обиды в голосе проворчала та. — А видела бы ты себя со стороны.

— Сейчас покажу, — вмешалась Лаура и протянула свой коммуникатор, на который она продолжала снимать видео.

— Да, — признала друидка, давясь смехом. — это заслуживает противопожарных мероприятий, — уселась на камень и начала обуваться.

— Ты чего такая весёлая? — удивлённо спросила Лаура.

— Знаешь, сколько энергии я взяла от этой тучи? Меня сейчас просто переполняет Сила. Но вообще, девчонки, давайте отсюда валить, пока не началось.

— Сколько у нас есть времени? — озабоченно поинтересовалась Сигрид.

— Ага, знаю я тут одну расселину, где можно спрятаться. Успеем.

Почти бегом они спустились по тропе примерно на два километра и нырнули в расселину в скале как раз тогда, когда на тропу упали первые тяжёлые капли дождя.

— Чайку, что-ли заделать, — рассеянным тоном произнесла Сигрид.

— Да нет, зачем? Дождь долго продолжаться не будет, а любоваться огнём лучше дома, в каминном зале, — ответила баронесса, расстёгивая полевую сумку.

— У тебя что, примус в планшетке? — удивилась Лаура.

— Да нет, зачем? Вот тут кто-то уже притащил неплохое брёвнышко, сейчас мы от него сантиметров сорок отхватим, — она развернула извлечённый предмет и тот оказался двуручной гибкой пилой. — Таллан, помогай.

Вдвоём баронесса и друидка моментально отхватили от бревна чурбак, поставили его стоймя и надпилили крест-накрест на три четверти длины. Сигрид отцепила от пояса котелок со вставленной внутрь точно по размеру флягой, перелила воду в котелок и поставила его на надпиленную верхушку чурбачка. Потом пшикнула чем-то внутрь надпила.

И не успела баронесса как-то отреагировать, щелчком пальцев бросила маленькую молнию в надпил с боковой стороны чурбака. Буквально через несколько минут из надпила поднялись языки пламени.

— Это называется «эльфийская свеча»⁴, пояснила Сигрид. Очень удобно когда надо приготовить еду, а связываться с полноценным костром лень.

Когда чай был уже заварен и разлит по стаканчикам, Сигрид спросила:

— Таллан, а ты теперь от любого электрического поля можешь так подпитываться?

— Прямо от розетки, пожалуй, не смогу. Но от люстры Чижевского можно попробовать. Кончится отпуск, надо попросить Сванте, чтобы он мне её сделал.

— Ага и сразу совместил её с терменвоксом, — засмеялась Сигрид. — чтобы проблем с аккомпанементом для танца не было.

— А что, — задумчиво произнесла друидка. — Это идея.

Так они сидели, пили чай и слушали шум дождя, стоящего за входом в пещеру сплошной стеной. Потом дождь кончился, они собрались и пошли дальше. Мокрая каменистая тропа, конечно, требовала осторожности.

Но спуститься к трассе раньше, чем по ней пройдёт вечерний автобус в Нируну, они успели.

Запретный фильм

Серый рассвет только-только начал отвоёвывать место в окне у темноты, когда в дверь комнаты Лауры постучалась Сигрид:

— Лаура, извини, сегодня я не смогу тебя развлекать. Погода все равно хреновая, поройся что-ли где-то в сети. А я исчезаю до вечера.

— А что такое? — обеспокоенно спросила ещё не проснувшаяся журналистка.

— Да ничего страшного. Просто объявили селевую опасность в соседнем баронстве, и нас попросили помочь с эвакуацией. А у Ингвара как назло радикулит разыгрался, и я в приказном порядке оставила его дома, лечиться у Таллан, а дружину возглавлю сама.

Вот так и получилось, что в Сйондере не осталось ни одного представителя баронской семьи. Хальдван с Элизой ещё вчера отправились в Нируну на графский бал, посвящённый Тингтайду, и Торстейна с собой взяли.

Сигрид тогда отвертелась, заявив что у неё жених уже есть, а, следовательно, на балу ей делать нечего. И вообще по хорошему счету, Тингтайд ей надо праздновать в Вестланде.

Лаура повалялась в постели ещё часа два, а потом умылась, позавтракала, и усевшись за выделенный ей хозяевами настольный компьютер, занялась изучением нюйордских сетевых тусовок.

Её внимание привлекла группировка локиенистов. Лауру уже просветили, что в Империи существует официальная религия, называвшаяся «асатру». Имперцы почитали Одина, Тора, Фригг и прочих богов-Асов, мифы о которых были, вероятно, вывезены ещё со Старой Земли, поскольку в Технократии тоже были известны. Правда, до сих пор Лаура воспринимала Одина-Вотана, Тора и Локи в основном как персонажей оперы про Нибелунгов, и представить себе что кто-то будет их на полном серьёзе почитать как богов, ей было довольно сложно.

Впрочем, Локи тут официально не почитали. Он считался антагонистом, Отцом Лжи и врагом всего светлого. Хотя в мифах он постоянно оказывался спутником и сподвижником Одина и Тора.

Но вот некоторые люди, видимо в пику официозу, ему поклонялись. На форуме локиенистов, который Лаура без труда нашла, одна из наиболее уважаемых участниц так и подписывалась «девочка Наоборот».

Порывшись в архивах жарких дискуссий, отгремевших пять-десять лет назад, Лаура поняла, что разобраться в мифологических ассоциациях будет непросто. Все участники дискуссии плавали в этой традиции как рыбы в воде с самого детства. В школе преподавался предмет «Основы Трота⁵», помогавший детям понять, кто есть кто в Асгарде. Сигрид на днях дала Лауре позаимствованный у младшего брата учебник по этому предмету, но школьного учебника тут явно было недостаточно.

Журналистка стала разбираться, на какие ещё источники ей опереться. Очень скоро ей стало понятно, что почти все локиенисты обожают ссылаться на фильм «Döda bio». Как переводится это название Лаура так и не поняла. То ли «Живая смерть», то ли «Биография мертвеца».

Лаура попыталась найти в сети сам фильм, но почему-то найти его не удалось. Хотя вообще-то доступных для свободного скачивания фильмов в Империи было не меньше, чем в Технократии.

Провозившись с поиском минут пятнадцать, она плюнула на этот фильм и вместо него скачала фильм-оперу «Перчатка». Это оказалась готическая фантазия по мотивам средневековой Европы. Крестьянские войны, битвы католиков с протестантами и христиан с мусульманами и центральный герой — странствующий рыцарь с инфернальной механической рукой.

Тем временем Таллан занималась лечением Ингвара. Командира дружины разбил приступ радикулита. Он, несмотря на боль в спине порывался участвовать в эвакуации, но Сигрид в приказном порядке оставила его и Таллан дома, велев друидке разобраться «что за ерунда вообще».

Таллан была полностью согласна с молодой баронессой, что когда ещё не старого мужчину, никогда в жизни не пренебрегавшего физическими упражнениями так скручивает, это «ерунда вообще» и этому не место на планете, где существует хоть сколько-нибудь развитая цивилизация.

К сожалению, для подданных семейства Сйошерна была характерна некоторая нелюбовь к медицине. Ближайшая приличная клиника, как и ближайшая Священная Роща была в Нируне. Поэтому на мелкие недомогания многие предпочитали махнуть рукой: «а, само пройдёт».

Оказалось что не всегда проходит. Друидка быстро поняла, что сеансом мануальной терапии тут не обойдёшься. Поэтому после сеанса массажа, принялась рисовать у дружинника на спине гальдрастаф⁶ в четыре цвета настоем лечебных трав, клюквенным и черничным соком и чаем.

Закончив это непростое дело, она полчаса передохнула, восстанавливая концентрацию, и совсем было собралась приняться за другой рисунок, прямо на досках кровати, на которой пациенту ближайшие несколько месяцев предстояло спать без матраса.

Но тут зазвонил лежащий на столе коммуникатор Ингвара.

Друидка, не успевшая погрузиться в работу, взяла его и протянула владельцу, которому пока не следовало совершать резких движений.

Выслушав собеседника, капитан дружины нажал на телефоне кнопку отключения микрофона и вполголоса спросил Таллан:

— Слушай, тут служба сетевого контроля звонит. Говорит у нас в доме кто-то полчаса пытался в сети скачать «Döda bio». Это не может быть ньюмарсельская журналистка?

— Да, наверняка, она. Вроде ни на ком из местных подростков локиенистского значка я не видела. Да и не тот контингент замковые слуги, чтобы этим увлекаться. Дай-ка мне аппарат и скажи как зовут этого безопасника.

— Герр лейтенант, я Посвящённая Лееланд. Это моя ошибка. Понимаете, я в первый раз самостоятельно работаю за пределами Рощи, и не сразу сообразила что материалы, которые в нашей внутренней сети доступны, в общем доступе могут контролироваться.

— Вас понял, — ответил офицер. — Не забудьте доложить об этом своему наставнику.

— Обязательно, лейтенант! — криво усмехнулась друидка. — Как только доберусь до своего коммуникатора со сквозным шифрованием.

— Все, инцидент исчерпан, — сказала она уже Ингвару. — Надо только не забыть Лауре объяснить что к чему.

Закончив эту работу и обещав навестить дружинника ещё раз после обеда она направилась в комнату Лауры.

Когда она туда вошла, из динамиков компьютера доносилась ария Геца фон Берлихингера:

— Та-ак, — растягивая слова, медленно произнесла Таллан. — «Döda bio» не дали, так «Перчатку» смотришь. Но это же даже не эзотерика, так романтизм с лёгким налётом мистики.

— А откуда ты узнала, что я хотела «Döda bio» посмотреть? Я вроде тебя в чтении мыслей раньше не замечала.

— Понимаешь, это же запрещённый фильм. Поэтому от твоих упорных попыток найти ссылку на скачивание ББ возбудилось. А тут скачивание из баронского замка, который должен быть оплотом правопорядка в этих краях. Причём барона с баронессой дома нет, Сигрид тоже нет. Стали звонить Ингвару, который в отсутствие фамилии остаётся тут главным по военной части. А я как раз его лечила.

— Не волнуйся, я все на себя взяла. Мол не сообразила, что работаю не в закрытой сети Священной Рощи, а в общедоступной. Я же Посвящённая, с моей стороны это не попытка несанкционированного доступа к запрещённой информации, а мелкое нарушение регламента работы в сети, не повлёкшее утечек. Ничего мне за это не будет.

Таллан посмотрела на технократку с недоумением. Она учила квакерский уже далеко не в младенчестве, и знала что этот язык изобилует омонимами. А язык Технократии ещё и отличается от квакерского…

— Какую репу? По-моему, репа это овощ такой. Ещё программисты так иногда сокращают слово репозиторий. Но вроде про репозитории не говорят «срезать».

— Ну… — замялась Лаура. — У нас у каждого человека есть числовое значение репутации, которая учитывается Машиной. И почти любое действие, которое затрагивает других людей как-то на этой репутации отражается. Каждый может накинуть другому человеку несколько очков репы, если тот сделал что-нибудь хорошее, или сбавить, если тот себя повёл невежливо, например. А уже полицейский протокол за мелкое правонарушение, это серьёзный удар в репу.

— Не, у нас такого нет. Может ББ у себя где-то в совершенно секретных базах и ведёт какие-нибудь рейтинги благонадёжности, но моего уровня допуска явно недостаточно для того, чтобы хотя бы знать об их существовании.

— Хватает. У меня уже был курс контрпропаганды, а туда входит ознакомление с наиболее знаковыми антиимперскими художественными произведениями. И в военно-космическом училище такой курс есть, так что Сигрид тоже этот фильм видела. И её отец. Кстати, вернётся Сигрид, спроси у неё. Наверняка в этом доме где-то прикопана копия. Я бы тебе сама нашла, но мне для этого надо в какую-нибудь Рощу попасть. Обычно такие вещи у нас хранятся в недоступных по сети местах.

— А почему ты решила, что это я, а не у Сигрид в поместье какой-нибудь юный локиенист завёлся?

— Вообще здесь не тот социальный слой. Локиенизм — это развлечение городской интеллектуальной тусовки. Вот у Сельмы тогда парочка локиенистов была, я обратила внимание на значки с котом в сапогах.

— Понимаешь, цепь Глейпнир, которая удерживает волка Фенрира, сделана, в том числе и из шума кошачьих шагов. Поэтому если какой-то кот громко топает, он как бы забирает шум своих шагов назад и ослабляет цепь, приближая тем самым Рагнарёк и освобождение Локи.

— Интересно, вот у вас представители явно нелояльной секты открыто носят свои значки. Это как?

— А что ты с ними сделаешь? Во-первых, сам по себе локиенизм не запрещён, хотя ББ и послеживает за его адептами. Во-вторых, цепочка ассоциаций от сапог через топот до Глейпнира и Рагнарёка слишком длинная и неочевидная. Вот арестуешь ты человека с таким значком, притащишь к судье — судья сразу анекдот вспомнит, что если залезть на шкаф и взять бинокль, то из окна видны откровенные сцены.

Потом девушки стали вместе досматривать «Перчатку» и только перед самым обедом Таллан собралась позвонить Просветлённой Гудрун.

Та сразу же задала ей несколько неожиданный вопрос:

— Что, правда, ритуалы локиенистов могут оказаться полезными при взаимодействии с чужой планетой? И как ты собираешься практиковать их прямо на корабле Имперского флота, битком набитом людьми, присягавшими умирать и убивать за официальную идеологию Империи?

— А зачем тебе тогда понадобился «Фильм Мёртвых»?

— Это на самом деле не мне. Но мне было проще взять это на себя, чем объяснять провинциальным ББ-шникам, что такое Технократия, и почему наши запреты на гостью оттуда не надо распространять. А теперь вот придётся вместе с ней смотреть. Вдруг и правда там что интересное есть, я не настолько хорошо этот фильм помню.

Через пару часов после обеда вернулись дружинники во главе с Сигрид. С ног до головы перемазанные в глине, мокрые, но довольные успешно проведённой спасательной операцией.

После того как Сигрид вымылась, переоделась и пообедала, Лаура подкатилась к ней с вопросом про «Фильм Мёртвых».

— А, ну конечно, есть, — отсутствующим тоном сказала баронесса. — Пошли, выдам.

Она притащила Лауру к себе в спальню, где у окна стоял громоздкий двухтумбовый письменный стол. Любили в Сйондере увесистую мебель. Сигрид открыла почти до конца нижний ящик в правой тумбе. В глубине ящика за стопкой каких-то бумаг, старым феном и россыпью фломастеров там оказался маленький железный ящик, примерно 15 на 20 сантиметров, с кодовым замком. Сигрид набрала код, открыла ящик, заполненный, на первый взгляд какой-то бижутерией и вытащила подвеску в форме сердечка на золотистой цепочке.

— Вот, — сказала она, протягивая его журналистке. — Это модуль внешней памяти. Давай свой планшет, подключу. Потом вернуть не забудь. Мне в своё время эту флэшку Халле на помолвку подарил. Специально для хранения всего, чего кому попало показывать нельзя. Там папиллярный датчик, поэтому подключить должна я. — А ты с нами будешь смотреть? — поинтересовалась Лаура.

— Вот ещё, — пожала плечами Сигрид. Чего я там не видела. — А с нами это с кем?

— Да вот Таллан решила пересмотреть. У Просветлённой Гудрун возникла мысль, что в ритуалах локиенистов может оказаться что-то полезное для пополнения запаса сил вне своей биосферы.

— П-ф-ф, ерунда какая. Нет в этом фильме никаких настоящих ритуалов, ролевая игра сплошная. Ну ладно, если Таллан интересно на это дело полтора часа потратить, её проблемы. А тебе занятно будет. А я лучше с делами кое-какими разгребусь.

С этими словами Сигрид включила настольный компьютер и приникла к экрану.

Лаура вернулась в свою комнату, они с Таллан уселись на диване, и стали смотреть на небольшом экране фильм.

Действительно, ничего на первый взгляд эзотерического в фильме не было. Просто, история детей Локи, изложенная с их точки зрения. Девочка Хель, вообще-то довольно симпатичная, если отвлечься от мертвенно-синего цвета кожи, что Лауре, воспитанной на фильмах про инопланетян разной степени гуманоидности, было несложно, пушистый и игривый волчонок Фенрир, доверявший людям раз за разом, при попытках посадить его на цепь, и змея Ермунганд, тоже страдающая от одиночества, поскольку достойной паре ей, охватившей планету кольцом, не было.

Асы были показаны как недалёкие обыватели, до ужаса боявшиеся предсказанной Норнами судьбы, и готовые из этого страха предавать и убивать.

Норны тоже представляли собой что-то до боли знакомое. Ага, это типаж жреца Истины, учёного, лишённого каких бы то ни было этических ограничителей, не думающего о том, что сделает с его слушателями та правда, которую он расскажет. Да ещё и испытывающего неприкрытое злорадство, когда эти могущественные заказчики предсказания, впадают в панику. Видимо, этот типаж вызывает одинаковую неприязнь в любой высокоразвитой цивилизации.

Снято талантливо, игра актёров не оставляет желать лучшего, декорации и антураж тоже подобраны весьма и весьма. Но всё же чего здесь такого, ради чего это запрещать? Причём настолько, что поисковые запросы “Фильм Мёртвых скачать” заставляют шевелиться местную службу безопасности?

Лаура спросила об этом у Таллан. Та задумалась. Впечатления от пересмотренного фильма были ещё свежи в её памяти.

— Знаешь, — сказал она после продолжительной паузы. — Наверное, дело не в том, что именно содержится в самом фильме. Если подумать, то, скажем «Перебранка Локи», которую ставит Императорский Театр Мюзикла, куда более едкая в плане сатиры на асатру. Смысл в том, что должен быть объект который просто запрещён потому что запрещён. И те, кто его ищут, автоматически оказываются подозрительными.

На самом деле, есть не одна такая ловушка. «Фильм Мёртвых» видели многие. Курс контрпропаганды есть и у нас в Рощах, и в военных училищах, и даже кое-где в университетах. Для моего уровня, уровня друидов младших степеней, запретным знанием является Гримуар Кроули. Интересно, на каком уровне его знание становится обязательным, и что служит ловушкой для слишком любопытных на этом уровне?

Когда Лаура возвращала флэшку Сигрид, она рассказала той про эту идею.

— Гримуар Кроули? — переспросила та. — Нет, даже не слышала. Наверное, это какая-то специальная пугалка, которой пугают юных друидов.

— А чем пугают юных курсантов военно-космического училища? Ну тех, которые уже сдали контрпропаганду и «Фильма Мёртвых» не боятся?

— Ну есть такая книга «Мёртвые Звёзды». Говорят, что кто прочитает, тот моментально теряет веру во все идеалы, которым мы присягаем служить. Насколько я знаю, уровня, на котором это становится необходимой частью знания, у офицеров нет. У готар — есть. Но у них это очень высокий уровень. То есть законоучитель нашего баронства — ниже. Вот у Харальда в Вестланде первосвященник вроде его уже достиг, хотя я могу и ошибаться.

Вдруг на экране настольного компьютера Сигрид всплыло окошко сообщения, сопровождавшееся короткой музыкальной фразой. Она бросила на экран короткий взгляд, и сказала Лауре:

— Пошли встречать! С вышки сообщили что родители из Нируны возвращаются. И Халле с ними.

— А погода? — Лаура выглянула в окно. По темнеющему небу бежали низкие мохнатые серые тучи, из которых сыпал мелкий дождик.

— Халле наверняка за штурвалом. Если бы родители были одни, я бы может и волновалась, папа всё-таки уже много лет не пилот-практик. Но к нам на «Антарес» специально направляют самых перспективных молодых пилотов Флота. Чтобы поучились у настоящего специалиста.

Она быстро спрятала флэшку с «Фильмом Мёртвых» на место, и чуть ли не волоком потащила журналистку в прихожую.

Они накинули тяжёлые плащи из прорезиненной ткани и, взявшись за руки, побежали в сторону аэродрома. Лаура подумала, что так беззаботно она не бегала под дождём, наверное, с младших классов школы. Но из её спутницы просто била фонтаном во все стороны чистая незамутнённая радость, такая что, казалось струи дождя расступались.

Добежав до аэродрома они спрятались от дождя на первом этаже контрольной башни. Там не было ничего интересного, уходящая вверх винтовая лестница и разложенная по полкам куча всякого хлама, похоже, связанного с авиацией — кислородные баллоны, ранцы с парашютами, спасательные жилеты.

Лаура было подумала, что они поднимутся наверх, к диспетчерам, но Сигрид осталась внизу, стоя на пороге раскрытой двери и вслушиваясь в сумрачное небо.

Вот наконец из-за низких облаков послышалось негромкое гудение воздушного винта, вот между их клочьями уже над огнями ближнего привода появился маленький гидросамолётик, такой же, как тот, на каком они летели сюда, похоже модель очень популярная в этих местах. Вот он мягко коснулся полосы, пробежал, сбрасывая скорость, и, не останавливаясь, повернул к стоянке.

В этот момент Сигрид, сбросив тяжёлый плащ, бегом бросилась к нему. Из самолёта выбралась Элиза в ярко-жёлтом плаще из лёгкой синтетической ткани, потом Хальдван Сйошерна во флотской форме, а за ним и Харальд.

Не успел капитан Вестландкрона захлопнуть фонарь, как на его шее повисла Сигрид.

Лаура поспешила подойти к прилетевшим, таща подмышкой сброшенный подругой дождевик.

Как раз к тому моменту, когда она подошла, Сигрид отлепилась от жениха. Тот с улыбкой приветствовал Лауру, потом извлёк из внутреннего кармана кителя карточку и протянул ей:

— Держи! А то как-то неудобно, что ты наша гостья и совсем без каких-либо имперских документов.

Карточка чем-то напоминала бэджики с пресс-конференций. На ней была её фотография, крупными буквами написано имя и за два верхних угла привязана широкая красная ленточка. Лаура повесила её себе на шею, и они направились к дому. Капюшон дождевика Сигрид каким-то неуловимым образом оказался на голове у Харальда, а сама девушка с довольной улыбкой выглядывала откуда-то из-под середины расстёгнутого борта.

— Ну как тебе наш сумрачный Сйондер? — спросил Харальд у Лауры по дороге.

Перед глазами журналистки промелькнула вся проведённая здесь неделя — школа, Хильда, старуха Матильда и все остальное.

— Небо здесь может и сумрачное, зато люди солнечные, — улыбнулась она.

— Ну что, девушки, собирайтесь и давайте прямо сейчас рванём в Вестланд, — продолжил Харальд. — Пока аэродром в Нируне совсем не закрыло. Тут эта хмарь дня на три по меньшей мере, я из суборбитала на облака поглядел. А у нас там наоборот, солнце, пляжи и бархатный сезон в разгаре. Полчаса на сборы и вперёд.

— И куда ты в Нируне ночью в нелётную погоду прокатный самолёт денешь? — поинтересовалась Сигрид.

— Смотреть внимательнее надо было. Он не прокатный, а из графского ангара. С Калле я уже как-нибудь договорюсь, чтобы он сам его с парковки забрал.

Когда Лаура, обнаружившая, что уже как-то немного обросла вещами, вышла из своей комнаты в столовую, она обнаружила что там вокруг чайного столика расселись не только хозяева и капитан Вестландкрона, но и Сигрид. Видимо, она собралась быстрее журналистки. А вот Таллан пока ещё не было.

Харальд приглашающе махнул Лауре рукой, и продолжил прерванную её появлением беседу с хозяином дома:

— Хальдван, призовых Сири хватит, чтобы достроить до снега Лефский тоннель?

— Нет, пожалуй. Мы сочли обновление оборудования фельдшерских пунктов более важным, поэтому почти половина денег ушла на них. Да и все равно бы не хватило. Наверное, придётся на следующее лето тоннель отложить. С зимнего охотничьего сезона и лесорубов поступлений должно хватить.

— Ты уверен, Халле? Я понимаю, что капитанская доля больше доли командира абордажников, так что наверное ты как раз из рейда столько и привёз. Но что, тебе самому деньги не нужны? Хотя бы для того, чтобы свозить Сири куда-нибудь отдохнуть?

— Понимаешь, Вестланд это немножко другой масштаб экономики. Если здесь эти деньги могут изменить судьбу нескольких тысяч человек, хотя бы на одну зиму, то там это даже для какого-нибудь сумасшедшего изобретателя не инвестиции. Если в Вестланде возникнет проблема, которая решается деньгами такого масштаба, то проще через бабушку Юльхен привлечь внимание серьёзных людей. Там миллионы крутятся. Ну и на карманные расходы нам с Сири во время отпуска тоже найдётся.

— А что ты не предложил это по дороге? Полтора часа ведь летели. Всё на бегу, в последний момент?

Вестландкрона приобнял сидящую рядом невесту за плечи:

— Понимаешь, коммодор, я не хотел заводить речь об этом без Сигрид. Это в конце концов ей подарок. Это её родина, а не моя, хотя я тоже очень люблю Лефскую Долину.

Вестланд

Прибытие в Вестланд

Когда суборбитал приземлился в Вестланде, там было ещё светло, хотя солнце уже нырнуло в море, хорошо видимое с холма, на котором был расположен спьютпорт, оставив только темно-красный отсвет на западном небе. Опять, как и при прыжке из Шернхольма в Нируну, они немножко обогнали местный закат.

Харальд решительно потащил Лауру и Сигрид куда-то в сторону стоянки такси, а Таллан сделала им ручкой и попыталась улизнуть в направлении указателя с вроде бы очевидным словом tunnel.

— Как куда? В местную Священную Рощу. Тут на подземке три остановки.

— Не, как гулять по городу пойдёте — зовите. Но жить я лучше буду у своих. А то нехорошо будет с моей стороны фру Клару нервировать.

С этими словами друидка таки скрылась на лестнице, ведущей на станцию подземки.

— А кто такая фру Клара? — поинтересовалась Лаура у Харальда, как у хозяина дома, где они собрались остановиться.

— Ну сейчас она ключница в нашем замке. То есть фактически второй человек среди прислуги. А так вообще она принадлежит к семье, которая прислуживает в графском доме Вестландкрона уже четвёртое поколение.

— А почему её будет нервировать присутствие Таллан?

— Потому что двадцать лет назад она ухитрилась вляпаться в евгенический эксперимент Ордена Друидов. С тех пор друидам лучше ей на глаза не попадаться.

— Халле, ты неправ, — обернулась к ним Сигрид. — Клара вляпалась в евгенический эксперимент не когда она понесла Стину от тебя, а за девять месяцев до рождения. Она незаконнорождённая дочь твоего дяди Рагнара.

— Из первых рук. Помнишь, тебя тогда не пустили, когда Стина беседовала с Мудрейшей Сигню перед помолвкой, и ты отправил с ней меня. В качестве «мачехи», — девушка ехидно улыбнулась. — Так вот ей тогда все её родословное дерево, переплетающееся с деревом Вестландкрона минимум на трёх уровнях в подробностях разрисовали. Её действительно выводили инбридингом. Густава, кстати, тоже, но там было сложнее. Нужно было скрыть от Династии то, что девушки, которых подсовывают очередным принцам, на самом деле несут значительную долю императорской крови.

Тут они вышли из здания спьютпорта к стоянке такси, и Сигрид с Харальдом дружно прекратили разговор.

На стоянке, к удивлению Лауры, привыкшей к автоматизированным такси в городах Конфедерации, толпилась куча людей-водителей, в одинаковых кожаных кепках. Одеты они тоже были похоже. Несмотря на прохладную погоду, все были в рубашках и брюках, правда и то и другое — совершенно разнообразных цветов. Мужчины тут были преимущественно пожилые, а женщины — встречались как солидные, всем видом внушающие доверие пожилые матроны, так и достаточно юные девушки.

Харальд оглядел собравшихся и зацепился взглядом за одного из них, пожилого дядьку в котором чувствовалась военная выправка:

— О, привет, Ниссе! Господа, — обратился он к остальным водителям. — вы не возражаете, если я предпочту вам старого сослуживца?

— Какие могут быть возражения, Ваша Милость, — ответила одна из матрон. — клиент всегда прав.

Таксист подвёл пассажиров к своей машине, и Сигрид тут же плюхнулась на переднее пассажирское сидение прежде чем кто-либо другой успел что-то возразить. Пришлось Харальду устраиваться рядом с Лаурой на заднем сидении. Усевшись он перегнулся через спинку переднего сидения и спросил:

— Сири, у тебя же все равно нет автомата. Зачем ты заняла это место?

Убедившись, что все уселись, водитель тронулся с места и выехал с парковки, так и не перекинувшись ни словом с пассажирами.

— Откуда он знает, куда ехать? — шёпотом спросила Лаура у Харальда.

— Ну если бы я ехал не домой, я бы про это сказал, — так же тихо ответил тот. — А где Городе графский замок, таксисты, конечно, знают.

Тем временем такси спустилось по пологому пандусу в какое-то ущелье, стены которого представляли собой неровные обрывы из необработанного камня. Все дно ущелья представляло собой сплошную дорогу.

Но по сторонам увидеть ничего было нельзя, кроме ветвей деревьев, растущих по самому краю скал и узеньких мостиков тут и там пересекающих дорогу.

Потом вдруг скалы по сторонам сменились гладким бетонными стенами, потом дорога нырнула в тоннель, Вскоре после тоннеля водитель свернул на боковой съезд и вывел машину на поверхность. Тут уже был не автобан с идеально-гладким полотном, а узенькая улочка, вымощенная камнем и утопающая в зелени. Покрутившись по улочкам такси пересекло по узенькому мостику ущелье с автобаном, въехало на холм по дорожке, по бокам от которой местами торчали выступы скал, и остановилось на покрытой брусчаткой площади перед воротами замка совершенно средневекового вида.

Уже стемнело и площадь была освещена только редкими фонарями.

Харальд расплатился с таксистом и повлёк обeиx спутниц куда-то вбок от надвратной башни. Там оказалась вполне обычных размеров дверь, правда сделанная в общем стиле замка из толстенных досок, окованных железом.

Потянув за огромное кованое кольцо, он открыл дверь и жестом пригласил своих спутниц внутрь.

Пройдя по какому-то узкому полутёмному коридору, они через боковую дверь вошли в большой холл, из которого вели огромные стеклянные двери во внутренний двор.

По мраморной лестнице со второго этажа навстречу им почти сбежала молодая женщина с темно-каштановыми волосами, свободно ниспадающими до лопаток, одетая в рабочий комбинезон и белую блузку. Не стесняясь ни Лауры, ни Сигрид она бросилась Харальду на шею, и их губы слились в поцелуе.

К удивлению Лауры невеста капитана совершенно спокойно отнеслась к такому посягательству на её жениха.

Наконец Харальд поставил даму на ноги и представил их с Лаурой друг другу:

— Лаура, это Клара, здешняя ключница. Клара, это Лаура, гостья нашего дома. Проводи её, пожалуйста до комнаты, а мы с Сири сами разберёмся.

В Священной Роще

Таллан вышла из подземки и прямо от станции увидела аккуратно подстриженную живую изгородь, окружавшую вестландскую Священную Рощу. Она почти бегом подбежала к уже закрытым воротам и решительно взялась за ручку калитки.

Из-под навеса появился привратник, солидный кряжистый друид лет сорока.

Он, видимо с первого взгляда не признал в девушке коллегу. В принципе в Священную Рощу в неурочное время может явиться и не относящийся к Ордену человек ищущий, медицинской помощи или ещё по какой нужде.

— Что взыскуешь ты в нашей Роще, дочь моя? — выдал он ритуальную фразу, которой друиды приветствуют непосвящённых.

Таллан вытащила из-под футболки бронзовый серп, знак орденского посвящения, и предъявила привратнику:

— Посвящённая Лееланд. Ищу пристанища на несколько дней.

— Ну иди, — добродушно проворчал привратник. — Прямо до ясеня, а там вторая тропинка налево, как раз в Длинный Дом придёшь.

Если снаружи Рощи были хоть и окраинные, но городские улицы, освещённые уличными фонарями, то сюда, за высокую живую изгородь, свет фонарей не проникал.

Ориентироваться можно было только по слабеньким огонькам, вмонтированным в камни, окаймляющие дорожки.

Таллан вслушалась в окружающую тишину и, как и до полёта, ощутила присутствие растущей травы и деревьев, спокойное дыхание засыпающих в гнёздах птиц, шебуршание деловитых мышей под кронами кустов.

В общем, заблудиться здесь даже в наступившей темноте нельзя. Она решительно, быстрым шагом пошла по дорожке, ведущей к центру Рощи, к священному ясеню.

Не успела Таллан дойти поворота к Длинному Дому, общежитию молодёжи низких степеней посвящения, как со стороны Келейного корпуса, где останавливались более продвинутые друиды, на дорожку вышла её наставница, Просветлённая Гудрун.

— Ой! — воскликнула юная друидка. — Вы откуда?

— Ну не одна ты умеешь пользоваться суборбиталами, — усмехнулась наставница. — Ты, конечно, не доложила мне о том, когда ты собираешься в Вестланд, но, к счастью, вокруг тебя полно офицеров Флота, людей несколько более серьёзных и пунктуальных. Так что о том, когда ты окажешься здесь, я узнала от Харальда Вестландкрона.

Таллан задумалась. Ведь и правда, капитан «Антареса», которого она привыкла воспринимать как парня Сигрид, почти ровесника, больше чем вдвое её старше и примерно одногодок Просветлённой Гудрун.

— Пойдём, — потянула наставница девушку за руку к своему корпусу. — Переночуешь сегодня у меня. Мне надо с твоей аурой поработать во время сна.

Келейный корпус в Вестландской Священной Роще был похож на естественный выступ скалы. Этакое кольцо немножко неправильной формы, со всякими выступами на которых местами угнездились в совершенно немыслимых позах невысокие сосенки и берёзки.

Если бы не свет пробивающийся из небольших окон, несколько хаотично разбросанных по поверхности, в ночной темноте было бы трудно понять, что это здание.

Комнаты для приезжих располагались на втором этаже, на первом жили местные друиды, и их обиталища имели собственные выходы на улицу, перед каждым из которых были то ли палисадники, то ли клумбы с самыми разнообразными растениями. Гудрун провела свою воспитанницу через центральный вход и сразу поднялась по лестнице на второй этаж. Там пришлось пройти по длинному коридору почти четверть окружности здания, прежде чем попали в комнату, выделенную гостье из Лухольма.

Внутри корпус куда больше был похож на обычное архитектурное сооружение.

Загибающийся кольцом коридор, двери комнат с обeих сторон через равные промежутки, время от времени небольшие холлы с разнообразными растениями в горшках, маскирующими где-то в углу холодильник и кухонное оборудование.

Таллан подумала, что по эта комната похожа на капитанскую каюту на «Антаресе». Такой же крохотный санузел за перегородкой в углу, тоже письменный стол, узкая кровать и диван. На этом диване, ей, вероятно и предстоит провести ночь.

Просветлённая Гудрун бросила на диван обычную друидическую небелёную тунику.

— Давай, иди с дороги в душ и переоденься. А я пока попрошу какой-нибудь еды принести. Ты, наверное, после перелёта голодная.

«Хорошо быть Просветлённой, — подумала девушка. — Вот десять вечера уже, а можно еду в комнату заказать. В Длинном Доме в это время суток пойди найди что-нибудь съедобное. Разве что на кухню набег устраивать, но это если кто-то знакомый там дежурит. А в чужой Роще…»

Она скинула свою одежду рядом с ветровкой и пошла в душ.

Когда Таллан выбралась из душа, письменный стол был уставлен тарелками с едой, а за ним, рядом с наставницей, сидел пожилой друид с окладистой седой бородой. Судя по золотому серпику на шее, выпущенному снаружи туники, он был не менее чем Мудрейший. Девушка спокойно, не обращая внимание на присутствующих оделась, и только потом поклонилась и представилась:

— Мудрейший Энно Арстен, — чуть склонил голову старик.

— Расскажи, — попросила Гудрун, — как прошли твои каникулы в Сйондере.

— А я вот так теперь умею — похвасталась Таллан, и, поднеся руку примерно сантиметров на двадцать к стоящему на столе подсвечнику, электрическим разрядом зажгла свечу.

— Это как? — с изумлением выдохнули оба старших друида.

— Мы тут несколько дней назад пошли на гору Лефберг. И оказались там перед началом грозы. Поскольку мы потратили на этот поход полдня, мне стало жалко отказываться от такого Места Силы, и я стала там танцевать Танец Единения. И неожиданно почувствовала Единение с грозовой тучей. Подняла руки к небу, и на руках у меня загорелся коронный разряд. Сигрид чуть не бросилась меня курткой тушить.

Потом я полдня тренировалась на стрельбище в баронстве Сйошерна. В доме — нельзя у них там все деревянное и пожароопасное. В результате сейчас умею зажигать вот такой огонёк — Таллан подняла руку и на её среднем пальце загорелся десятисантиметровый голубой огонь Святого Эльма и бить молниями до метра.

— Это очень затратно? — поинтересовался Мудрейший Энно.

— Да нет, — пожала плечами юная друидка. — Энергии в молнии примерно как в спичке, а в коронном разряде вообще слезы.

— Кстати, — поинтересовалась Просветлённая Гудрун. — почему ты пользуешься термином «коронный разряд», а не «огонь Святого Эльма».

— Потому что с электричеством работать меня учил Сванте Ларсон из БЧ-5. У них в технике это коронный разряд. Особенно если его вызывают искусственно и управляемо. А огонь Святого Эльма — это какая-то диковинка из курса метеорологии.

— Хм, а чему ещё тебя этот Ларсон научил, — Мудрейший Энно подвинулся вперёд на стуле, всей своей фигурой выражая интерес.

— Просветлённая Гудрун знает, это было в моем дневнике за время рейда. Ну, видеть провода в стенах могу. Определять на глаз напряжение и ток. Грубо, конечно, на уровне убьёт-не убьёт. Кстати, — она осмотрела комнату. — Интересно, здесь все провода идут в той стене, которая со стороны коридора и выше человеческого роста. И только один провод подходит к столу. А в соседних комнатах… Ага, получается что провод есть через одну стену.

— Ну, девочка, — улыбнулся старый друид. — мы и без твоего магического зрения кое-чего понимаем в электричестве. Поэтому старались сделать так, чтобы переменный ток поменьше экранировал комнаты от растений Рощи. Но расскажи, как человек, не обладающий способностями, смог научить тебя видеть?

— А у него есть очки дополненной реальности, куда выводится схема электрических и слаботочных сетей корабля. Смотришь на переборку и очки показывают, где идёт провод, есть ли в нем, по данным системы мониторинга, ток и так далее. Осталось только сопоставить то, что показывают очки и то, что видно внутренним оком. Что забавно, теперь я вижу провода в тех же условных цветах, которые используют на своих схемах кораблестроители и корабельные команды.

— Ладно, — вмешалась Гудрун, — поговорили и хватит. Ложись, давай, и засыпай, а я твою ауру посмотрю.

— Время полдвенадцатого, — попыталась возразить юная друидка. — Я хотела в полночь станцевать Танец Единения около местного Мирового Ясеня.

— Завтра станцуешь. Я же вижу что энергией ты и так переполнена.

Таллан на несколько секунд замолчала, прислушиваясь к себе.

— Да, пожалуй. Это у меня после полёта привычка — где ни увижу Место Силы, сразу взять от него всё, что только в организм влезет.

— Ладно, работайте, не буду вам мешать. — сказал Энно, поднимаясь со стула. — Гудрун, когда уложишь её спать, приходи в западный холл, я буду там тебя ждать.

* * *

Когда старинные механические часы на стене холла пробили полночь, Энно увидел, как Гудрун выскользнула из своей комнаты, и неслышно проскользнула по коридору.

— Ну что ты скажешь, — спросил он, когда Просветлённая налила себе из бочонка сидра, и уселась рядом с ним с бокалом в руках.

— Мы заигрались, Энно, — вздохнула Гудрун. — Два наших проекта: «Космический друид» и «Везение для наследника» непредвиденным образом перекрестились и дали неожиданную синергию.

— Когда мы договаривались с флотским начальством, чтобы они пустили нашу девочку на какой-нибудь рейдер, они выделили нам крейсер «Антарес», а там капитан Харальд Вестландкрона.

— Ну и что? Ну был мальчишка, который ещё до поступления в училище вовлечён в наши селекционные эксперименты, заделал служанке ребёнка и продолжил свою флотскую карьеру.

— Во-первых, не просто так мальчишка, а граф Вестландкрона. Среди того трудноуловимого комплекса признаков, которые мы пытались усилить инбридингом и прилить в Династию, гипертрофированная ответственность тоже есть. Поэтому Харальд испытывает вполне полноценные отеческие чувства к Стине, несмотря на то, что обычно бастарды от служанок не вызывают у аристократов никаких чувств, кроме необходимости поддержать материально. Во-вторых, Стина по нашему же, между прочим, настоянию, воспитывалась не как бастард, а как законная дочь графского рода. Иначе как бы обеспечить её знакомство с наследником и согласие Совета Нобилей на этот брак. Так что как ни крути, Харальд Стине отец со всеми вытекающими из этого отношениями. Но главное, что у Харальда есть невеста. Баронесса Сйошерна, известная как Сигрид-семилетка, недавняя выпускница Лакторнской военной академии по классу космической пехоты. И она служит у жениха на корабле квартирмейстером.

— А это как? Неужели фамильное везение Вестландкрона и на такое способно?

— Это скорее не везучесть Харальда, а его демократизм. Во Флоте офицеры лётного состава образуют отдельную касту, и считают ниже своего достоинства приятельствовать со штабными, особенно с унтерами. А орлогскапитан Вестландкрона не стесняется пить с форвальтаром из кадровой службы. Поэтому если ему нужно от этой службы небольшое одолжение, например направить на его корабль какого-нибудь конкретного выпускника академии, цена вопроса — бутылка какого-нибудь экзотического напитка, привезённого из рейда.

— А я тоже не стесняюсь общаться с унтерами из Адмиралтейства. Тем более там и девчонки служат, и о своей внешности они заботятся. Поэтому контакты с Просветлённой друидкой, у которой можно выпросить кое-какие процедуры косметического плана, поучиться контролю за телом и так далее, вполне ценят.

Так вот, Сигрид Сйошерна, как нареченная невеста Харальда, внезапно заняла по отношению к Стине позицию матери, хотя Стина её на несколько месяцев старше. Было дело, перед помолвкой Стину пригласили на Лухольм. Мудрейшая Сигню тогда хотела её немножко поинструктировать, а я при ней сидела в позиции секретаря. Мы заранее попросили Харальда, чтобы он дочь не сопровождал, это мол, женское дело. И как ты думаешь, с кем пришла в Рощу Стина? С фенриком Сйошерна в парадной форме. Понятно, что родную мать она взять с собой не могла. Та осталась в Вестланде. Но никто из нас и предположить не мог, что с ней в качестве мачехи придёт невеста Харальда. Поэтому в проекте «Везение для наследника» Сигрид Сйошерна замешана.

Теперь выясняется, что все полгода рейда Таллан прожила в одной каюте с Сигрид. И чуть ли не первое, что я от неё услышала после того, как Сигрид мне её сдала с рук на руки на причале Лухольма, это: «А давайте я для демонстрации того, что я сразу после посадки могу работать, вам Сигрид с Лаурой в городе найду.». Ну и потом умотала с ними в Сйондер. Мол, если у Сигрид отпуск после рейда, то чем я хуже.

Причём, как я могла заметить, у Сигрид есть способности, правда неинциированные. Сйондер. Таллан, кстати, отметила в своём дневнике, что мы упускаем столько потенциальных кандидатов в таких провинциях. Такое впечатление, что не надо отдавать эти регионы на откуп идущим путём Трота, а надо работать с тамошними ведьмами-самоучками. Ну и плюс ещё аристократка. Аристократические роды нам обычно не отдают детей только потому, что у тех есть способности. Но это я отвлеклась.

Вообще, у меня есть впечатление, что со Стиной мы поторопились. Не надо было фактически заставлять Харальда сделать бастарда со служанкой. Надо было подождать лет тридцать и выдавать за тогдашнего наследника дочь Харальда и Сигрид.

— Стой, дай-ка я вспомню кое-что, — Мудрейший Энно потянулся к лежащему на столе планшету и полез копаться где-то в архивах Рощи.

— Ага, вот это событие, на, посмотри. — он протянул планшет друидке. — Подумай сама, стала бы Сигрид Сйошерна той Сигрид, которую ты знаешь, если бы не этот курс психотерапии в Священной Роще Нируны четыре года назад. А вот чтобы он случился, Харальд должен был быть тем Харальдом, каким он стал, будучи с шестнадцати лет отцом Стины. Через тридцать лет говоришь? Тогда пора жениться как раз будет сыну Стины, которого она соберётся заводить года через два. То есть внуку Харальда. Нет, родство близковато, да ещё и с учётом всех наших экспериментов по инбридингу в роду Вестландкрона.

Клара

Пока Клара вела Лауру по длинным коридорам замка, та пыталась её разговорить. Получалось не очень хорошо. Хотя служанка отметила тот момент, что гостья не скинула свой, хотя и не тяжёлый вещмешок на её плечи, а тащила сама.

Но все же этикет вбитый поколениями мешал общаться с хозяйской гостьей на равных.

Наконец, когда они добрались до комнаты и Клара стала показывать гостье, где тут что лежит, разговор сдвинулся с мёртвой точки. Лаура получила кое-какую информацию о старой графине, о дядях Харальда, об ещё всяких родственниках.

— Понимаешь, Лаура, у меня были планы не оставаться всю жизнь в графском доме, а поступить в университет, получить профессию и… Но история с ранним ребёнком всё это поломала.

Когда выяснилось, что я ношу дочку Харальда, старая графиня тут за меня взялась, как она родных внучек не гоняла. Почему-то она стала меня готовить в домоправительницы, хотя, по-моему, тогда среди молодых служанок были кандидаты и получше. Я не сразу поняла, только когда Стине было лет пять или шесть я осознала, что главное, к чему она меня готовила, это не управлять замком, а воспитывать Стину, которой предстоит управлять чем-то более значительным. Я ещё тогда не знала, что Империей.

— А как вообще получился такой ранний залёт? Насколько я поняла Сигрид, здесь в аристократических домах про предохранение от беременности и дети хозяев и молодые слуги знают всё.

— А я была очень послушной и аккуратной девочкой. И когда я поняла, что между мной и Халле это неизбежно случится, я пошла в Священную Рощу, к Просветлённой Фриде. Она у нас была вроде семейного врача. А та и говорит: «Какое предохранение! Рожай от него дочку и чем быстрее, тем лучше!». Дала мне эликсир, чтобы повлиять на пол ребёнка.

А какой был потом скандал, когда я призналась Халле и он, естественно, рассказал об этом родителям. Это был прямо графский суд во всей красе. Причём всю ответственность на себя брал он. Тем более что он как раз поступил в училище, а там стипендия вообще-то вполне достаточная, чтобы содержать жену с ребёнком.

Но графиню Юлию так просто не проведёшь. Она позвонила в Рощу, Просветлённой Фриде. А та ей и говорит: «Давайте, как ребёнок родится, официально усыновляйте и вводите в графский род. Эту девочку ждёт великая судьба.». Тут уже про нас с Халле все забыли, что с почти подростков взять, и переключились на Просветлённую. Ругались полчаса, наверное, но всё-таки вышло так, как друиды приговорили. Умеют они прогибать реальность под себя.

Тут Лаура, которая уже успела переодеться, пока слушала этот рассказ, спросила:

— Клара, а есть тут какое-нибудь место, где я бы могла перекусить с дороги.

— Нет, не хочу тебя напрягать. Я же вижу этот замок — место, где круглосуточно работают десятки, если не сотни человек. В таком месте обязательно должна быть комната, куда можно забежать, перехватить чашку чая или чего вы там пьёте, сожрать парочку печенек или просто посидеть-передохнуть. У Сигрид поместье намного меньше, но и там есть, как они это называют «людская», где чуть ли не круглосуточно толпится народ.

— Людская и у нас, конечно, есть. Но ты же вроде господская гостья…

— А, наплевать, я инопланетянка, этикетов не разумеющая, простят мне как-нибудь. А как журналистке, мне интересно со слугами пообщаться.

— Ну тогда пошли. Сама дорогу обратно найдёшь? А то мне бы уже пора, у меня дома дети, а муж опять на промысел ушёл. Я и так задержалась, потому что пропустить приезд Халле не могла.

— Да. Так забавно получилось. Водила я примерно пятилетнюю Стину в музей, и приклеился ко мне там один морячок с Тралфлота. Принял меня то ли за вдову моряка, то ли за мать-одиночку у которой муж в бега подался. Потом несколько раз с ним встречались, а потом сделал он мне предложение. Так и живём уже пятнадцать лет скоро. Старшему двенадцать, младшему пять. Филле ещё хотел Стину усыновить, и очень расстраивался, что Халле успел раньше.

Тем временем они дошли до большой комнаты, в углу которой стоял столик с каким-то явно кухонным оборудованием, а по самой комнате в живописном беспорядке были расставлены стулья и даже несколько мягких диванчиков вдоль стен. На одном из диванчиков, не обращая внимания на довольно шумные разговоры, посапывала не слишком рослая девушка в футболке и джинсах, на другом устроилась в обнимку с дружинником явно горничная в платье с закрытым воротом, на стульях сидели ещё несколько дружинников, какой-то пожилой мужик в рабочем комбинезоне и пышная повариха в белом халате и поварском колпаке.

Все обсуждали вечернюю программу новостей, только что закончившуюся на висевшем на стене телевизоре.

— Знакомьтесь вот, это Лаура. Она не новое пополнение обслуги, а хозяйская гостья, так что не вздумайте подкалывать, а то знаю я вас. Она инопланетная журналистка, в Империи меньше недели, поэтому много чего может не понимать. А я побежала домой, а то не загоню обормотов в постель вовремя, так завтра на уроках будут носом клевать. И ты Брюн, тут не засиживайся, обратилась она к поварихе. Я понимаю, что тебе завтра не на смену, но все же.

Вестланд, Лаура

Утром Лаура проснулась на рассвете. Хозяева замка, похоже, ещё спали, но где-то в службах бурлила жизнь. Впрочем, вот во дворе тренажёрная площадка и там не только дружинники разминаются.

Когда Лаура появилась на площадке, Харальд шутливо приветствовал её:

— Тебе уже пора присоединяться к нашей разминке. Глядишь, за время своей поездки по Империи накачаешься так, что клановые боевики в стороны разлетаться будут.

Лаура хмыкнула. Ну, то есть она была готова поверить, что Сигрид, которая её на пять килограмм легче, на такое способна. Но у Сигрид за плечами не просто какие-то там разминки, а серьёзные курсы рукопашного боя, фехтования и всего остального в элитной военной академии.

— Какие у нас на сегодня планы? — спросила она у Сигрид.

— Э, нет. — вмешался Харальд. — Мы уже не в Сйондере, а в Вестланде. Здесь я хозяин, мне и планы строить. Насколько я понял, тебе уже надоело тусоваться среди аристократов и хочется посмотреть, чем живут другие слои населения.

— У тебя тут что, стены имеют уши? — спросила журналистка. — Ведь Клара наверняка ещё не успела доложить про то, как она организовала мой вечер.

— Не успела. У неё вообще рабочий день ещё не начался. Но стены в графском замке и правда имеют уши. Имей в виду, — улыбнулся граф. — В общем, начнём с того, что познакомим тебя с моей бабушкой Юлией. Она тут всех знает и все знают её. Я, конечно, могу предложить свести тебя с университетскими преподавателями, в этой среде и у меня знакомства есть.

— Откуда? Ты же, как и Сигрид, в пятнадцатилетнем возрасте пошёл в Лакторнскую академию.

— Школьные друзья. Ведь до того, как пойти в академию, я учился в школе. И если у Сигрид в деревне школа одна, то здесь большой город, есть выбор. Поэтому я, естественно, учился в одной из самых продвинутых школ, Эгировском⁷ лицее. Он считается как бы морской школой, кузницей будущих навигаторов, но астронавигаторы оттуда тоже, как видим получаются. А ещё выпускники оттуда становятся профессорами математики, океанологии и геофизики.

Священная роща

Утром Мудрейший Энно поймал Таллан, которая тащила свой рюкзачок из комнаты Просветлённой Гудрун в Длинный Дом, и сказал:

— Таллан, у нас тут есть один юноша, который, кажется, как и ты имеет способности к электричеству. Посмотри, пожалуйста, что он может. Сейчас я вас с ним познакомлю.

Бьярни оказался долговязым, худым немного нескладным мальчишкой лет пятнадцати. Ну, то есть это Таллан его для себя определила как мальчишку. Привычка общаться с экипажем «Антареса» как с равными заставила её ощущать себя немножко старше, чем она была на самом деле. А так если Взыскующий Бьярни — мальчишка, то и она сама — девчонка.

— Мудрейший Энно, а давайте я его в графский замок сведу. Там наверняка есть ангары для гвардейской авиатехники. А где я здесь ему машину со сложной электропроводкой возьму?

— А почему не в порт? На морских судах тоже всяких проводов хватает.

— А в порту мне обратиться не к кому, а в замке Сигрид Сйошерна, с которой я в одной каюте жила.

— Хорошо. Гуляйте, где хотите. Хоть в замке, хоть в порту. Можете даже там пообедать, вечером доложитесь.

Бьярни немного ошалело посмотрел на девушку:

— А как же! Я тебе ещё не так закручу. Ладно, пошли сначала на пляж, две тысячи сто лет в море не купалась. А тут такая погода…

— А почему две тысячи сто? Я понимаю, сказала бы сто лет или тысячу, была бы нормальная метафора. А тут такая точность.

— «Антарес» за последний рейд прошёл ровно столько световых лет.

— Ну давай, отведу тебя на море, есть здесь короткая дорога к морю, в тихую бухту, где никто не бывает.

Бьярни повёл Таллан к живой изгороди за Длинным Домом. По состоянию травы было хорошо заметно, что не они здесь первые ходят. В кустах изгороди был аккуратно прострижен низкий лаз, поворачивающий зигзагом.

— Взыскующие думают, что старшие друиды этой дырки в заборе не знают? — ехидно спросила девушка.

— Во-первых, заметно. Тут трава во второй стадии антропогенное дегрессии, это даже мне заметно, хотя я не на ботанике специализируюсь. Во-вторых, ну ты прикинь, любой Просветлённый, и даже Мудрейший, сам когда-то был Взыскующим. И все прекрасно помнят те мелкие хитрости, которыми тогда пользовались.

Пробравшись через лаз в изгороди, они оказались на верхушке крутого склона, под которым шумела шестиполосная автострада.

— И как мы дорогу перейдём? — спросила Таллан.

— А вон там левее — долина ручья. Для него под дорогой сделана труба, под которой мы и пройдём.

Труба была диаметром больше человеческого роста и в ней рядом с ручьём была устроена дорожка из каменных плит. Преодолев по трубе дорогу, они спустились по ещё одному крутому склону, с которого ручей спадал красивым водопадом, и оказались на галечном пляже на берегу небольшой бухты. Вода была прозрачная-прозрачная, сквозь неё были видны камни и водоросли на дне, среди которых суетились стайки разноцветных рыбок.

Таллан тут же скинула одежду и прыгнула в воду.

— О, какая тёплая! У нас в Шернхольме такой тёплой никогда не бывает.

— А ты пробовал творить Танец Единения с морем? — спросила Таллан, когда они, накупавшись, выбрались на пляж.

— У меня тоже было плохо, пока я Кундалини до шестой чакры не подняла.

— Ух ты, до шестой. А я вообще не умею освобождать силу Кундалини.

Таллан внимательно вгляделась в ауру своего спутника. Читать ауры она умела плохо. Обычно этому учат уже Постигающих, но работа с аурами близка по технике поиску, на котором специализировалась Таллан, поэтому Просветлённая Гудрун кое-чему её успела обучить.

— Фьюить! — воскликнула друидка после примерно пары минут разглядывания ауры Бьярни. — И куда же ваши девушки смотрят?

— Ну как… — Уже вполне сформировавшийся парень, симпатичный к тому же, и вдруг посреди Священной Рощи остаётся девственником.

— Не знаю. Я вообще попал в Священную Рощу в довольно поздним по меркам Ордена возрасте. Лет до двенадцати я жил во вполне обычной семье, поскольку никто не удосужился проверить меня на наличие способностей.

— Умная, блин, учить взялась, — с неожиданной обидой в голосе воскликнула девушка.

— Про себя, конечно. Мне тебя Мудрейший Энно подсунул явно в качестве теста, гожусь я уже в Постигающие или нет. А я его бездарно провалила. Не сообразила поинтересоваться твоей биографией и уровнем подготовки. Ох, я бы тебя научила, потом все целители Рощи неделю бы откачивали.

— Думаешь, уже провалила, — парень чуть заметно расправил плечи, явно подсознательно примеряя позицию лидера в паре. — Он же нам как минимум до вечера время дал. Ну сдёрнули мы с тобой сначала искупаться. Сейчас вылезем на берег, пойдём обратно в Рощу и ты сделаешь все правильно.

— Спасибо, — тихо сказала Таллан, и стала одеваться.

— Давай я попробую тебе рассказать, к кому стоит обращаться в нашей Роще, если ты хочешь собрать сведения о каком-то Взыскующем — предложил Бьярни. — Ну понятно, начитать надо с Наставника. Но моим Наставником считается сам Мудрейший Энно. Вряд ли он найдёт для тебя достаточно много времени. Он обычно спихивал меня на Просветлённого Бенгта. Дальше, естественно, вожатые. У нас их двое — Посвящённая Алла и Постигающий Тур. Тур в принципе хороший парень, но он слишком занят своим собственными исследованиями, и про Взыскующих вспоминает только если надо нам устроить что-нибудь вроде соревнований по бою на шестах или конкурс на самый колючий розовый куст. Ну или ему нужен лаборант — возиться с его хрюшками.

— Ну у него тема такая, он занимается районированием беконной породы свиней выведенных в Лакторнской Роще, пытаясь адаптировать её к естественному выпасу в наших краях. Получается пока не очень. Потому что…

Они уже успели пройти трубу под дорогой и подняться почти до половины косогора, на вершине которого была уже видна живая изгородь Рощи, а Бьярни все рассказывал и рассказывал о том, чем экосистемы Вестланда отличаются от окрестностей Лакторна и почему это мешает держать стадо домашних свиней на вольном выпасе. Таллан для себя сделала пометку в памяти, что, похоже у этого Тура в лаборатории или в хлеву, где он там свои эксперименты проводит, Бьярни толчётся все своё свободное время.

— Ну ладно, хватит про хрюшек, — остановила она своего спутника. — Я уже поняла что у этого Тура в помощниках ты торчишь все свободное время. А про Аллу ты что скажешь?

— Стерва она. Шпыняет меня все время и вообще. Ты кого угодно спроси из Взыскующих, хоть парней, хоть девчонок. Никто её не любит.

Таллан припомнила долговязую девчонку, обитавшую в Длинном Доме в двухместной комнате для Посвящённых, соседней с той, где выделили койку ей самой. На вид ей было лет девятнадцать, но фигура была менее развитой чем кое-у-кого из тринадцатилетних Взыскующих. Столкнувшись с Таллан утром в ванной комнате (в Длинном Доме это было обширное помещение с несколькими небольшими бассейнами, кучей душевых колонок и гидромассажем) она прошипела что-то невнятное в качестве приветствия и быстро убежала.

Легка на помине. Стоило Таллан с Бьярни выбраться из прохода в живой изгороди, как они тут же наткнулись на Посвящённую Аллу.

— Опять в самоволку бегал, — сделала она Бьярни замечание.

— Ничего подобного! — возмутилась Таллан. — Мудрейший Энно дал нам полную свободу передвижения до вечера, и я, как гостья вашей Рощи попросила Бьярни начать моё знакомство с Вестборгом с ближайшего пляжа.

Она спокойно и с уверенностью в своей правоте глядела прямо в глаза Алле.

Та, столкнувшись с неожиданным сопротивлением, уступила. Все-таки она была Посвящённой друидкой, и настроения читать умела прекрасно.

— Понаехали тут и свои порядки разводят, — пробурчала она и резко повернувшись спиной отправилась по своим делам.

— Теперь покажи мне дорогу к своему Туру. И скажи, если я начну ему глазки строить, меня кто-нибудь покусает?

— Кримхен покуса-а-ает. Она может. Ну ты увидишь, она наверняка там крутится. Такая плотная, невысокая, с шикарной светло-пшеничная косой. А хрюшки это вот там.

— Ладно, давай я туда схожу, пообщаюсь. А ты пока пойди поищи в сети схемы авионики тех машин, которые стоят на вооружении графской гвардии.

— А я знаю? Я на них не летала ещё. Наверняка материальная часть вестландской дружины не секретна, так что это тоже найдёшь в сети.

С этими словами Таллан направилась в сторону свинарника. И только она подошла к калитке, как оттуда раздался громкий крик: «Держи его!», калитка с грохотом распахнулась и прямо на девушку ринулся довольно крупный подсвинок. Первой реакцией было отскочить в сторону, и пропустить перепуганное животное. Но просили же держать. Поэтому в следующую секунду в пятачок ударила маленькая молния. Свин взвизгнул, развернулся на месте и рванул обратно.

— Ну у вас тут и коррида! — сказала Таллан, входя в загон, где невысокая девушка с длинной косой загоняла жалобно хныкающего и на все согласного кабанчика в стойло.

— Вот так. — Таллан щёлкнула пальцами и в один из столбов забора ударил электрический разряд.

— Таллан Лееланд, из Лухольма. Тут такое дело, мне Мудрейший Энно поручил кое-чему научить Взыскующего Бьярни. А он вроде у вас все время крутится. Так что если у кого и спрашивать, как его учить, то это у вас с Туром.

— А, Бьярни, это такой белобрысый, из тех что за Туром хвостиком ходят? Не, это у Тура спрашивать надо. Меня они слегка побаиваются.

— Нет, где Бьярни, я знаю. Он теперь моя добыча, — придав голосу мурлыкающие интонации ответила Таллан. — Тур твой где?

— А вон, на площадке для шестового боя разминается. — Кримхильда уже заметила что для Таллан Тур это «её Тур» и значит ревновать вроде не стоит.

— О, здорово, — потёрла руки пришелица. — Я сегодня ещё не спарринговала. И решительно направилась к площадке.

Тур был хотя и не очень габаритным, но все же крепко сложенным парнем лет двадцати пяти, больше метра восьмидесяти ростом. Поэтому предложение поспарринговать со стороны шестнадцатилетней пигалицы вызвало у него сначала скептическую ухмылку, а потом желание накостылять этой нахалке.

Благо во всех движениях Таллан действительно сквозила самоуверенность, питаемая полугодом участия в тренировках коспехов «Антареса».

Но после первой же связки она поняла, что перед ней не коспех, а такой же друид, как она, и он тоже прекрасно умеет считывать ещё не совершённые движения с нервов. Поэтому того преимущества в четверть секунды, которое позволяло ей на равных стоять против более крупных и лучше обученных бойцов Сигрид у неё тут не будет. А у противника есть и сила, и длинные руки не хуже чем у Петера Йолсона.

Впрочем, коспехи же придумали способ борьбы с её предвидением. И Сигрид даже рассказывала как. Ну-ка, как сработает это тут. Ага, получай.

Минут через десять запыхавшиеся Тур и Таллан прислонились к ограде тренировочного поля.

— Откуда ты тут такая взялась? — спросил парень. — Если ты меня, лучший шест Рощи бьёшь четыре раза из пяти.

— Если я скажу, что из Военно-Космического Флота, поверишь?

— А зря. Я действительно полгода провела в рейде на Императорском корабле «Антарес». И единственным способом поддерживать физическую форму было спарринговать с коспехами. Так что за полгода кое-чему научилась.

— Ну коспехам было обидно проигрывать штатской девчонке. Поэтому они долго думали и придумали как справиться с основным моим преимуществом. Хотя я знаю, это им кэп подсказал. Это адаптация основного принципа космического боя — никогда не становись в позицию, из которой меньше трёх выходов. Если ты сам не знаешь, какое из движений ты предпримешь следующим, то выигрыш у друида получается не 250 миллисекунд, а всего 75. При такой форе тренированный коспех меня уже делает.

Когда Таллан вернулась в Длинный Дом, Бьярни уже изучил все требуемые схемы, и читал какой-то приключенческий роман.

— Ну пошли, — сказала она. — Мне тут Тур про тебя уже все рассказал.

— И как ты добилась того, что он рассказывал про меня, а не про хрюшек? — ехидно спросил Взыскующий.

— Ну, по мнению Тура с Кримхен, ты ещё тот свинтус, — не осталась в долгу она. — А так все очень просто. Хорошенько побила его шестом и он стал послушный-послушный.

— Ты?! Тура?! Шестом?! — не мог скрыть удивления Бьярни.

— Да, — с гордостью согласилась девушка. — Это было непросто. Но знаешь, продолжительные совместные тренировки с коспехами кое-чего стоят.

— Пошли уже, — добавила она после некоторой паузы. — Там Сигрид уже на месте подпрыгивает. Ей не терпится шоппингом заняться, а надо нас дождаться и представить дружинникам.

* * *

Старый Ульрих, авиамеханик графской дружины, вытер пот со лба и отойдя от лёгкого конвертоплана со снятыми капотами, присел на табуретку. Чёртова железяка с утра водила его за нос. Где-то утечка, а где — непонятно. Тут в ангаре появилась Сигрид в сопровождении парня и девушки ещё моложе её, одетых в рабочие комбинезоны замковой прислуги.

— Мои хорошие знакомые. Я обещала им показать летательные аппараты вблизи.

— Ну пусть смотрят. Можно даже изнутри, вон капоты сняты.

Бьярни принялся рассматривать вертолёт, которому пожилой механик в очередной раз запустил диагностику силовой электрики, не особенно надеясь на успех. Да, действительно, как и говорила Таллан, если посмотреть на машину так же, как смотрят на живых существ, когда хотят увидеть их ауры, видны бледные полоски на тех местах, где на схеме проходят провода. Так, а это что, почему вдруг полоска расплывается неправильной кляксой и гаснет? Парень дёрнул свою наставницу, которая что-то вполголоса обсуждала с Сигрид, за рукав.

— Та-а-ак, — протянула Таллан, вглядевшись в подозрительное место. — Герр Ульрих, вы утечку на корпус ищите?

— Вот здесь, — привстав на цыпочки друидка постучала по обшивке машины там, где Бьярни увидел кляксу.

— Ой-ё, — тяжело вздохнул механик. — Это же полмашины разбирать, если оно и правда там.

Через полчаса, при активной помощи юных друидов и баронессы он отвинтил панели обшивки салона и добрался таки до провода в том месте, где была нарушена изоляция.

— Не нравится мне это место, — задумчиво пробормотала Сигрид. — Ну не делают сейчас вертолёты так, чтобы изоляция на проводе могла протереться. А если она протёрлась, значит тут были какие-то не предусмотренные конструкторами шевеления. А значит подозрителен какой-то из элементов силового набора. Таллан, ты трещины в металле увидеть можешь?

— Не-а, что я тебе, рентгеновский дефектоскоп что ли?

— Дефектоскоп, говоришь? — оживился Ульрих. — Бьярни, помоги подкатить сюда во-он ту тумбочку.

Картинка на экране дефектоскопа вызвала у Ульриха длинный поток непечатных выражений. Потом он бросился звонить в сервисный центр компании, Буквально через пятнадцать минут прикатили на пикапе два инженера, привезли шпангоут на замену, и с извинениями уволокли повреждённый.

— Теперь я тебе обязана, — сказала Сигрид Таллан. — Загадывай желание, постараюсь выполнить.

— Это ещё почему? — удивилась та. — Ну помогла немножко вертолёт починить.

— Понимаешь, это любимая машинка Халле. И мы нашли довольно глубоко скрытый дефект, который мог привести к аварии в воздухе. Не то чтобы ты спасла моему жениху жизнь, но километр нервов ему точно сэкономила. Поэтому проси, что хочешь.

— И мне с полкилометра, — добавил Ульрих. — Я бы тут замучился эту утечку без вас искать.

— Научи меня летать, — неожиданно робко попросила друидка. — После того Танца на вершине Лефберга мне все время хочется почувствовать, каково это — плыть в воздухе как та туча.

— Хм, это на чем же тебя учить тогда? — задумалась баронесса. — Ну точно не вертушка. И даже, пожалуй, не типичный самолёт. Закрытая кабина, рёв мотора. А ты хочешь почувствовать как это у вас говорят, Единение, с небом.

— Ну да, — выражение лица друидки сделалось таким мечтательным и беззащитным, каким Сигрид раньше его видела только у спящей.

— Ага, поняла. — решила Сигрид. — Параплан с ранцевым мотором, то что надо.

Перекинувшись парой слов с Ульрихом, она пробежалась вдоль стеллажей, стоявших у длинной стены ангара и притащила два мешка и два аппарата, напоминавшие типичный квадрокоптер, только с лямками для крепления на спине. Проверила заряд в аккумуляторах, помогла Таллан застегнуть на себе сбрую ранца с моторами и прикрепить к нему собственно параплан.

Бьярни остался с Ульрихом, рассматривать летательные аппараты.

Через три часа девушки вернулись. Таллан слегка пошатывало, но в глазах её сияло чистое незамутнённое счастье.

— Ну как ты тут? — спросила она, пытаясь придать своему лицу серьёзное выражение.

— Интересно. Смотри вот этот вертолёт, и вот этот дрон. Какая у них разница в рисунке потоков.

— Ну это понятно. Вертолёт относится к Горячему Железу, а квадрокоптер — к Умному.

— Никогда не слышал про это деление? Это из работ Арно Дельфиуса. В принципе считается глубоко теоретической философией, но, по-моему, это как раз та хорошая теория, ничего практичнее которой не может быть.

Впрочем, смотри у дружинников уже обед начинается. Пошли с ними в столовую, по дороге буду рассказывать.

Про Холодное Железо ты наверняка слышал. Ну нет ни одного ребёнка в Империи, кто не читал бы в детстве сказки про эльфов, троллей и прочий хульдуфолк. Вот считается что они все боятся Холодного Железа. В смысле ножей, топоров, лопат.

Это все вещи, которые человек делает для того, чтобы увеличить свою силу. Вот берёшь ты нож, — Таллан подхватила со стола столовый нож, прикладываешь к его рукоятке усилие, которое вполне выдерживает твоя рука, сделанная из кожи и мяса, и режешь точно такое же мясо на тарелке.

Когда человек построил машинную цивилизацию, появились ещё вещи, которые в себе содержат собственный запас энергии. От человека требуется уже не приложить усилие, а только правильно направить силу, которую даёт мотор. Это Горячее Железо, потому что все моторы при работе греются.

А ещё есть машины которыми не надо управлять непрерывно. Дал задание, как человеку, и она его выполняет, сообразуясь с меняющимися условиями. Это Умное железо.

— То есть ты хочешь сказать, что тот здоровенный вертолёт менее умный, чем эта маленькая коробочка с винтами?

— Да, конечно. Зачем в нем много мозгов, если туда можно живого человека посадить, который возьмёт управление на себя. Ну, то есть чтобы человек не скучал, выполняя монотонную работу, на нем стоит простейший автопилот.

Но связь рукояток управления с управляющими поверхностями механическая. Основной принцип проектирования Горячего Железа — физика надёжнее логики. Если что-то можно сделать на физических эффектах, это делают на физических эффектах. А дрон это совсем другое. Он устроен как живой организм. Все идёт через нервную систему, роль которой играет компьютерная сеть.

— Нет, это тайное знание корпуса флотских инженеров. Мне это рассказал Сванте. В смысле, лейтенант Ларсон, офицер БЧ-5 «Антареса».

— Но слушай, у живого организма же связь не исчерпывается нервной системой. У него там гормоны, астральные силы, биополя.

— Умное Железо, конечно, гораздо проще живого организма. Живой организм помимо того, что способен действовать здесь и сейчас, способен к росту, саморазвитию, размножению. Для этого и нужны всё перечисленное тобой. У дрона вместо этого фабрика, где их делают и конструкторское бюро.

— Слушай, Таллан, ты так интересно объясняешь, что тебе уже пора свою книгу писать.

— Ой, Бьярни, не надо о грустном. С меня же моя наставница не слезет, пока я в самом деле её не напишу. Беда в том, что я разбрасываюсь. Я начинала как поисковик, искать потерявшихся людей в дикой местности. Года два назад нас занесло на Острова Хель, голые вулканические скалы на Южном полярном круге. Там от отсутствия наземной жизни у большинства друидов начинается депрессия, почти как в космосе. Тут выяснилось что на меня это почему-то не действует. Ну и начались эксперименты. Сначала на Муне. Потом вот засунули меня на «Антарес» и отправили к чужим биосферам. В процессе я поняла что технику тоже могу видеть. Это то, чему я тебя сейчас пытаюсь научить. А после возвращения — танцевала Танец Единения с грозовой тучей и научилась швыряться молниями.

Вот есть сразу три направления, которые надо отрефлексировать и описать.

А я всего лишь Посвящённая, да и то Посвящение мне считай авансом перед рейдом дали, поскольку отправлять в самостоятельное плавание Взыскующую — это вообще никуда не годится.

* * *

После обеда Таллан и Бьярни вернулись в Рощу. По мнению Таллан, перенапрягать перцептивные способности Бьярни не стоило. Увидел он как выглядят провода под током, научился отличать слаботочные от силовых, и это более чем достаточно для первого дня.

У Бьярни, естественно, нашлось чем заняться. Есть обязательные вещи, которые надо выучить, особенно, человеку, начавшему учиться позже других. А Таллан, которая за время прогулки пешком от замка до Рощи немножко отошла от впечатлений первого в жизни самостоятельного полёта, решила понаблюдать за местными Взыскующими. Чем-то ей атмосфера в Длинном Доме не нравилась.

Для начала она принялась помогать девочкам-Взыскующим, которые пытались наладить капельное орошение цветов на подоконнике. В принципе, занятие было не слишком характерное для начинающих друидов. Капельное орошение это уже почти гидропоника, неестественная система. В Лухольме или Нируне вряд ли кто-нибудь из Просветлённых стал бы такое предлагать в качестве упражнения. Но это Вестланд, здесь засушливые земли встречаются довольно часто, и, видимо знать, как работают с такими системами, надо.

Девчонок было трое — Сасса, стройная рослая шатенка с довольно коротко, до плеч подстриженными волосами, невысокая русоволосая пухленькая Миа, с ослепительной улыбкой, и Катта с квадратной фигурой, мальчишеской стрижкой и совершенно невыразительной миной на лице.

Немножко понаблюдав за тем, что здесь происходит, Таллан поразилась бестолковости организации работы. Миа и Сасса пытались применить какие-то заученные методики, а любые попытки Катты попытаться обсудить их применимость — зашикивапи.

Её Сванте учил работать с биотехническими системами, снабжавшими экипаж «Антареса» кислородом, совсем по-другому. Там — действительно биотехническая система. Здесь, похоже пользуются руководствами написанными для людей, неспособных к системному мышлению.

А если это тест такой? Может старшие специально не дали девочкам полной информации, чтобы те сами нашли её и достроили модель?

Таллан сначала не хотела давить на девочек, ещё носящих жестяные медальоны Взыскующих, авторитетом своего бронзового серпика, но Катту ей стало жалко.

— Девочки, давайте остановимся и подумаем. Вот у нас есть трубка, вот у нас есть почва, вот есть растение. Подумайте какая работает механизм всасывания.

После нескольких минут обсуждения этой идеи дело пошло на лад. Откуда-то приволокли маленький тензиометр, померили всасывающую силу. Появились нужные справочники и через пару часов система заработала, подавая ровно столько воды, сколько необходимо растениям. Причём скорость поступления воды регулировалась самой почвой.

В общем ближе к ужину Таллан воспринимали тут как свою. Перевести разговор на мальчишек, живущих в том же Длинном Доме оказалось несложно.

Друидка с удивлением узнала, что Бьярни, с которым она общалась всю первую половину дня, бука и хулиган, ему бы девчонок только за косы дёргать. Тур, конечно, предмет всеобщих романтических вздохов, но Кримхен от него поклонниц метлой отгоняет. А вообще Кримхен добрая и никогда не отказывается помочь, если по делу.

А у Аллы личная жизнь не сложилась. Поэтому если вдруг оказывается что кто-то из Взыскующих счастливее её, она делает всё, чтобы ликвидировать эту разницу.

Перед ужином Таллан пошла докладывать о своих успехах Просветлённой Гудрун и между делом спросила, нормальна ли такая ситуация с вожатой у Взыскующих.

— Знаешь, ты молодец, что это заметила. — ответила руководительница. — Тут, понимаешь ли, почти все старшие друиды летом очень заняты, в Вестланде сейчас аграрное перенаселение и морские ресурсы на грани переэксплуатации, поэтому почти все по экспедициям и за ситуацией в Длинном Доме никто не следит. Если все так, как ты описываешь, эту Аллу нужно срочно спасать. Попробуй, попроси у неё помощи.

— Попросить помощи? В чём? — удивилась юная друидка.

— В чем угодно. Лишь бы она почувствовала себя нужной помогая другим, а не пытаясь их построить. Причём важно, чтобы она чувствовала себя старшей и опытной, Поскольку она тебя на три года старше, это тебе сыграть будет несложно. А я подскажу Бенгту, чтобы обратил на неё внимание. Странно, что второй вожатый не поднял тревогу.

— Тур-то? — усмехнулась Таллан. — Он слишком увлечён своей темой. И потом у него Кримхен, которая не подпускает к нему ни Аллу, ни девчонок-Взыскующих. На меня тоже с большим подозрением косилась.

Поэтому до Тура некоторые проблемы просто не доходят. А что доходит, он списывает на ревность своей девушки, которая в его глазах вполне простительный недостаток.

— Да-а… — протянула Просветлённая Гудрун, повернулась к своему ноутбуку и что-то там сделала, а потом повернула экран к ученице. — Ну, читай!

На экране Таллан увидела психопрофиль Посвящённой Аллы, результаты тестов на способности, экзаменационные оценки. Со своим доступом Посвящённой Таллан не имела никаких шансов добраться до этой информации, а наставнице, значит, можно.

— В принципе, будь ты местной в этой Роще, ты бы всё это и так знала. Я уверена, что про своих соседок по Длинному Дому в Лухольме ты могла бы мне сама рассказать больше, чем содержится в стандартном досье. Но мы с тобой здесь гостьи, и поэтому приходится пользоваться тем, что доступно.

— Чего-то здесь не хватает… — Таллан задумчиво водила пальцем по экрану. — Ага, вот: «Подруги отмечают романтический интерес Аллы к Посвящённому Лейфу Бенгтсону.» С этим я ещё не знакома, и про него почему-то девчонки не сплетничают. Его досье можно посмотреть?

— Хопса! «4 винтермонада⁸ погиб в результате несчастного случая при подводных работах на рифе Окюрн». Вот значит, что они имели в виду, говоря «личная жизнь не сложилась». И через две недели после этого она была назначена вожатой.

* * *

Вечером Таллан постучалась в комнату к Алле:

— Ну ты тут вожатая, ты всю молодёжь знаешь. Поэтому наверное, можешь это организовать.

Алла впустила более молодую друидку к себе в комнату и заинтересованным тоном спросила:

— Ну понимаешь, какое дело. Мне тут поручили кое-чему научить Бьярни. А в это кое-что входят обряды Единения. И, по-моему, ничего у него в этом деле не получится, пока он не научится освобождать силу Кундалини. А я что-то не припомню случая, чтобы силу Кундалини научился освобождать человек без сексуального опыта. Вот с кем бы из ваших девчонок его свести, чтобы он ликвидировал этот пробел в своём жизненном опыте?

— А сама не хочешь этим заняться? Вроде он на тебя так, вполне многообещающе смотрит.

— Не, вот как раз этого сейчас нельзя. Я может быть чему-то ещё не научилась, но единственный пригодный в данном случае метод пробуждения силы Кундалини, известный мне, требует чтобы объект воспринимал свою наставницу как что-то возвышенное и недосягаемое, и простейшее прикосновение к ней ощущал незаслуженной наградой. С девушкой, с которой спал так не будет.

Я уже сегодня чуть из этого образа не вышла, и только благодаря тебе сумела удержаться в его глазах в положении старшей.

— Благодаря мне? — удивилась Алла. — это как?

— Ну помнишь, утром ты нас встретила когда мы через дырку в заборе возвращались с купания? В этот момент он уже был готов перехватить роль старшего в нашей паре, но столкнувшись с твоей нотацией стушевался.

— Размазала меня по стенке на глазах Взыскующего, а теперь помощи просишь?

— Ну так уж и размазала. Продемонстрировала что мы равны, не более того. А ты лучше меня знаешь местную ситуацию, и вообще старше. У меня ведь жизненный опыт несколько специфический. В иерархические статусные игры со мной лучше не играть, я этому во Флоте училась. Там искусство выстраивания иерархий куда более развито, чем у нас в Рощах. Ну ты сама подумай — у них от матроса до адмирала восемнадцать ступенек, а у нас — Взыскующие, Посвящённые, Постигающие, Просветлённые, Мудрейшие и Совершенномудрый — шесть всего.

Возвращаясь к моей проблеме — я тут познакомилась со старшими девчонками-Взыскующими, их же у вас сейчас в Роще трое, и, по-моему, из них лучше всего подошла бы Катта.

— Катта? — Искренне удивилась Алла. — Но она же сама ещё в себе сексуальность не открыла.

— Во-первых, не «не открыла», а «не светит ей направо и налево», как Сасса. И, кстати, не думаю, что она в этом права. Уж где-где, а в Роще стесняться своей биологической природы — странно. Во-вторых, она добрее. Другие две девочки могут запросто не простить парню ошибок, которых он по неопытности точно наделает, а она простит. И не потому что испытывает комплекс неполноценности из-за внешности, и будет держаться за парня, а просто потому, что умеет прощать. Её внешность, кстати, это старательно спланированный образ. Захочет выстроить себе другой образ, запросто сделает такой, что на Сассу рядом с ней ни один парень не взглянет.

Таллан уже поняла, что Алла скорее попробует соблазнить Бьярни сама, чем сводить его с кем-то из девчонок-Взыскующих. И этот вариант устраивал её гораздо больше. Конечно очень забавно читать в квакерской романтической литературе про то как хранившие целомудрие до брака юноша и девушка открывают друг друга, но вообще-то человеку гораздо лучше любой практической деятельности учиться у более опытного. Поэтому пусть лучше Бьярни введёт в мир интимных отношений Посвящённая, которая его на три с хвостиком года старше и имеет опыт в этой сфере.

Вестландский университет

Ну пошли, познакомлю тебя с местными интеллектуалами, — сказал Харальд Лауре после завтрака. — здесь до университета недалеко, примерно за полчаса можно пешком дойти.

Отойдя от графского замка на пару кварталов, они покинули район застроенный небольшими коттеджами, каждый из которых имел свой собственный садик, и оказались на улице более привычного Лауре городского вида. Почти сплошной ряд домов высотой в 5-6 этажей, первые этажи полностью состоят из витрин магазинов и сервис-центров.

Зелени, впрочем, хватало и здесь. Прямо из тротуара, вернее из квадратов земли примерно два на два метра, закрытых решётками от вытаптывания, росли довольно крупные деревья, тень от которых покрывала тротуар.

По утреннему времени тротуары были почти пустыми. Редкие прохожие куда-то сосредоточенно торопились по своим делам.

— У нас тут довольно жарко, — пояснил Харальд. Поэтому без зелени никак.

Потом вдруг они свернули с улицы в обнесённый красивой чугунной решёткой парк, посреди которого была цепочка прудов между которыми водопадиками стекала вода.

Здесь народу было уже побольше. Выползли на прогулку мамочки с колясками, носились по дорожкам от площадке к площадке дети постарше, наслаждаясь последними днями каникул, на стоящих тут и там спортплощадках разминались взрослые люди, молодые и не очень.

Они прошли под улицей, пересекавшей парк по довольно высокой насыпи, и оказались вроде бы в продолжении того же парка, но здесь тут и там среди деревьев вставали двух-трёхэтажные домики, окружённые открытыми террасами.

Харальд подвёл журналистку к одному из таких домиков.

— Вот мы и пришли. Это кафедра теории вероятностей математического факультета. Хокон должен быть уже на месте.

Хокон, как и следовало ожидать от школьного приятеля Харальда, оказался молодым человеком лет тридцати пяти. Роста он был примерно такого же, а в плечах даже и пошире капитана. Светлые волосы были коротко острижены в демонстративно простонародном стиле «под горшок», лицо чисто выбрито. Одет он был в футболку с изображением какой-то зубодробительной математической формулы и белые полотняные брюки.

Познакомив свою гостью со старым приятелем капитан Вестландкрона откланялся и растворился среди деревьев парка.

— Ну Халле же здешний граф. То есть самый главный во всем графстве. Если его поймают в университете за пять дней до начала учебного года, то прошениями завалят выше головы. Но его не так-то просто поймать. Ладно, пойдём, познакомлю тебя с нашим университетом.

Священная роща. Медитация

— Наставница, кого я могу здесь попросить побыть Наблюдающим в авалонской медитации? — спросила Таллан у Просветлённой Гудрун.

— Мудрейшую Фриду, — не задумываясь ответила та.

Таллан слегка поёжилась. Вот так сразу обращаться к фактически главе Рощи… Мудрейший Энно, с которым она уже имела дело, был всё-таки на вторых ролях, занимаясь в основном какими-то многолетними генетическими и селекционными экспериментами. А Фрида возглавляла всю медицинскую тематику. Да, конечно, насколько успела узнать Таллан, сельскохозяйственной и марикультурной тематикой в Роще занималось больше народу, и хотя они все сейчас были в разъездах, по экспедициям, среди них была парочка Мудрейших по авторитету сравнимых с Энно. Но всё же главой Рощи была именно Фрида.

Краем глаза, чтобы не быть замеченной, девушка взглянула на ауру наставницы и поняла, что её догадка была верной. Это не просто так, это ещё одно испытание.

К удивлению Таллан Фрида мгновенно согласилась, и ухитрилась в своём забитом расписании выкроить время для авалонской медитации. Это не так-то просто, поскольку этот ритуал продолжается часа четыре, да ещё и не всякая фаза Муна и Хуга и не всякое время суток подходит для его проведения. Ближайший момент был завтра на рассвете, а до следующего было ждать ещё три дня.

Фрида долго выспрашивала Таллан про то, что она увидела в отношениях молодого поколения Рощи, а потом вдруг решительно загнала на медитацию не только Аллу и Бьярни, но и девочек-Взыскующих и даже Тура с Кримхен.

Как выяснилось опыта авалонки не было из участников ни у кого, кроме Таллан и Тура. Поэтому вести пришлось им двоим. Тут, подумала, Таллан, не сенсориком надо быть, а дипломатом, потому что Тур немножко волнуется за то, как его участие воспримет его подруга, а Кримхен готова начать ревновать его к Таллан, несмотря на то, что та все предыдущие дни старалась не давать для этого ни малейшего повода. Интересно, что думает по этому поводу Фрида. Вот она сидит на низкой ветке Священного Ясеня, опираясь спиной об ствол, как будто и не Мудрейшая в три раза старше Таллан, а такая же девчонка как они с Аллой и Кримхен. Для неё же аура Посвящённой — открытая книга. Что она там думает? Хитро улыбаются и в ауре жёлтые всплески одобрения. Ага, значит всё правильно.

— Тур, ты начинаешь, подхватываешь Кримхен, а я к вам присоединяюсь.

Чаша с ритуальным напитком прошла по кругу, и вот уже Тур уселся на пятки посредине поляны и закрыл глаза. Сейчас он должен увидеть своё тело со стороны. Так, вот и Кримхен успешно входит в транс. Пора.

Через несколько минут Таллан увидела поляну и себя на ней сверху, как будто парила над собственным телом. А где Тур и Кримхен. Ага, вот два сияющих белизной касающихся друг друга пятна со скользящими красными огоньками. Ну нельзя же так! Девчонки испугаются. Таллан усилием воли перевела свой образ в глазах вошедших в транс из такого же сияющего пятна в призрачную фигуру самой себя, и потянулась мыслью к двум другим участникам. Так что когда в транс вошла Алла, она увидела Кримхен в виде призрачной белой и пушистой кошки, обвивающей полупрозрачные фигуры Тура и Таллан, похожие на их физические тела. «А что, здесь можно быть какой угодно, — стукнулась в разум Таллан её мысль». «Здесь можно всё. — ответил Тур. — но лучше быть собой или тем, кем ты хочешь быть в глазах других участников.» «Только ёжиком не надо — мурлыкнула Кримхен. — Нам тут всем вместе сплетаться.»

Алла сначала попыталась принять облик ворона, но когда в пространство медитации вошёл не очень успешно пытающийся слепить хоть какой-то образ себя Бьярни, трансформировалась сначала в лебедя, а потом в саму себя, только покрытую лебедиными перьями.

Бьярни в конце концов вылепил образ самого себя, каким он может станет года через два-три, если не будет пренебрегать силовыми тренировками.

Наконец подтянулись и девочки-Взыскующие. Катта, оглядев образы, созданные присутствующими, изобразила из себя полярную сову, по пушистости превзошедшую кошку-Кримхен, чем вызвала у той недовольное шипение. Сасса изобразила из себя тюленя, а Миа — чайку и они немедленно затеяли игру в догонялки в воздухе, как будто это был океан. Катта тут же превратилась из совы в пингвина и приняла участие в этой забаве.

Таллан поняла, что её тоже неудержимо тянет туда, вверх, где над поляной в лучах рассветного солнца резвятся призрачные существа, но усилием воли задержала себя на секунду, чтобы понаблюдать за остальными. Вот к играющим присоединилась пара лебедь и ещё какая-то водяная птица — Алла и Бьярни, вот кошка превратилась в выдру и тоже бросилась в игру, вот наконец Тур принял облик неуклюжего с виду, но очень ловкого в подвижной стихии полярного медведя.

Тогда и сама Таллан приняла облик кальмара и присоединилась к остальным.

Этот облик ей был выбран не случайно. С одной стороны, пока идёт игра, кальмар не менее подвижен чем все остальные. А с другой, когда игра закончится, у него хватит конечностей, чтобы сгрести в единую кучу всех.

Вообще-то общее слияние при авалонской медитации совершенно не обязательно. Но здесь были по крайней мере Кримхен, Алла и Катта, которые не доверяли своим коллегам по Роще так, как это следовало бы делать. От такого слияние ментальных сущностей, вышедших из тела очень хорошо помогает.

Но Таллан не была бы Таллан, поисковиком от богов, если бы не попыталась в момент слияния поискать диссонансы в струнах душ участников обряда. Поискала, нашла, запомнила.

Пора возвращаться, ведь ей ещё с Бьярни работать. В конце концов авалонку она затеяла не ради самой авалонки, а для того, чтобы растормозить нижние уровни сущности Бьярни и выпустить его Змея.

Друидка нашла в клубке сплетённых сущностей сознание Тура и бросила ему мысль: «Проследи, как они возвращаться в тела будут». После чего легко выплелась из клубка, струйкой дыма скользнула в своё тело и открыла глаза.

Ага, вот по-прежнему сидит на ветке Мудрейшая Фрида. Из того пространства где Таллан была только что, её было не видно. Женщина на ветке казалась наростом древесины, покрытым такой же корой, как сам ясень. Впрочем, так оно и задумано. Наблюдающий на авалонской медитации должен оставаться в стороне, не быть вовлечённым в пляски освобождённых от оков материи разумов. Вот Тур и Кримхен сидят, касаясь друг друга в традиционной позе — ноги под себя, на пятках. А остальные, включая Аллу, в этой позе не удержались и сейчас живописно валяются на лужайке.

Постепенно они все пришли в себя. В буквальном смысле, вернулись в собственные тела. Когда открыл глаза Тур, который оставался последним и следил, чтобы никто не заблудился в Другом Мире, Таллан скомандовала:

А сама схватила Бьярни за руку и поволокла к стволу Священного Ясеня. Здесь они уселись в обнимку и Таллан начала рассказывать ему что-то, что совершенно необязательно было рассказывать здесь и сейчас, да и вообще можно дать книжку прочитать. То важное, что сейчас происходило, происходило на довербальном уровне, уровне прикосновений, ощущений, запахов. Тут главное было не перейти границу. Не дать вот этой духовной близости, возникшей в ходе авалонской медитации, разрядиться обычным сексом, приятным, но мало чего дающим для развития тонких структур.

Таллан была уверена что сможет контролировать реакции юноши, но для неё совершенно неожиданной оказалась реакция её собственного тела.

Но всё же ей удалось продержаться до того, как она почувствовала изменения в ауре Бьярни и приказала ему уснуть. В том состоянии полутранса, в котором он находился, он этот приказ выполнит, и приснится ему Змей Кундалини.

А сама она гибко вскочила на ноги и оглянулась кругом. И обнаружила что на ветке рядом с Мудрейшей Фридой сидит Просветлённый Бенгт. Спортивный мужик лет сорока, с волосами до плеч, небольшими усиками и гладко выбритым подбородком. Что-то ему понадобилось от Мудрейшей, занятой наблюдениями за медитациями молодёжи.

Таллан сглотнула мгновенно наполнившую рот слюну, двумя скользящими шагами обошла ствол дерева и оказалась перед обоими старшими друидами:

— Фрида, разрешите я похищу у вас Просветлённого Бенгта?

Бенгт было попытался поинтересоваться, а не стоит ли сначала спросить его мнения. Но девушка бросила на него такой призывный взгляд, что он понял всё.

Таллан ещё не приходилось заниматься любовью с друидом настолько старше её и по возрасту, и по степени посвящения. В Ордене Друидов полагают, что секс должен происходить между равными.

Но сейчас, после авалонской медитации, в которой она впервые в жизни сыграла ведущую роль, её переполняла уверенность в себе. Поэтому в той игре для двоих, которая произошла у неё с Бенгтом в кустах на краю Священной Лужайке, она тоже вела. Она дарила себя, принимала ответный дар, направляла действия партнёра.

На «Антаресе» у неё так не получалось. И Харальд, и даже Сванте к ней всё же снисходили. Что-то похожее у неё получилось только в Шернхольме с этим забавным парнишкой, приятелем детства Сигрид. Он был такой трогательно-неумелый. А сейчас её партнёром был взрослый друид, наверняка имеющий немалый опыт в этом деле. И всё равно вела она.

Когда всё, наконец, кончилось и Бенгт смог, наконец, немножко заняться самоанализом, он понял что совершенно не ожидал такого. Он думал что вот, юная Посвящённая после сложного медитативного обряда переполнена желанием. Такое бывает. И если в Роще явная нехватка Посвящённых и Постигающих мужского пола, не исключено что эротическое внимание девушки будет обращено и на более старших коллег.

Но сейчас он почувствовал что эта девушка действительно воспринимала его как равного. Она делилась тем, чем могла поделиться, и что-то принимала в ответ.

Вечером он заглянул к Гудрун. Они были знакомы уже лет тридцать. С тех пор как оба росли здесь, в Вестландской Роще. И близкие отношения у них были уже с четверть века назад, а потом их пути разошлись. Гудрун уехала в Вестланд, постигать методы экстрасенсорного поиска под руководством Мудрейшей Сигню, а он остался здесь, заниматься селекцией и евгеникой под руководством мудрейшего Энно.

— Почему у тебя эта пантера бесхвостая до сих пор серпик без аметистовой рукоятки носит? — спросил он с порога старую подругу.

— Ей ещё парочку вещей надо бы продемонстрировать, — ответила наставница Таллан. — Вот когда она проведёт Бьярни через Единение с какой-нибудь стихией, она и правда будет заслуживать статуса Постигающей. А что?

— Ну как бы тебе сказать… Нет, это лучше пожалуй, показывать. Полкило шоколадного тортика, и я возьмусь продемонстрировать тебе кое-что из того, что она сегодня вытворяла со мной прямо в двух шагах от Священного Ясеня. Затрахала меня до состояния нестояния. Обычно друидки так раскрываться в сексе начинают лет через десять после Посвящения. Сколько у неё всего сексуального опыта-то? Год, два?

— Две тысячи сто, — улыбнулась Гудрун. — Как она говорит, ровно столько световых лет прошёл её корабль за тот рейд, в котором она участвовала.

— Не исключаю. Она очень сильно и как-то неравномерно повзрослела за этот рейд. Где-то осталась дитя-дитём, где-то вдруг неожиданно оказывается взрослой и ответственной. Или что-то умеющей. Вот не удивлюсь, если она вдруг сядет в пилотское кресло самолёта и поведёт его, соблюдая весь этот положенный этикет радиообмена. Вообще, то, что она на полгода оказалась в среде, где все взрослые люди, специалисты, и в ней видят человека, умеющего то, что не умеет никто из них, сказалось довольно сильно. Вот во сколько лет мы обычно начинаем учить брать на себя чужую боль?

— Причём обычно начинают с людей, с которыми у юного друида нет эмоциональной связи. Иначе можно крепко налететь. А тут она оказалась в ситуации, где просто некому было ей это запретить. Вот представь себе. Лёгкий крейсер. В регенераторе три места. А после жёсткого абордажа четверо тяжёлых. Девчонка-лейтенант, командир коспехов, своих подчинённых в регенератор запихнула, а сама осталась с огнестрельным переломом ноги ждать, пока регенератор кого-то из них подлатает и освободится. Причём эта девчонка с которой Таллан уже три месяца живёт в одной каюте. При этом ещё корабль маневрирует с большими ускорениями. Таллан в своём отчёте там какие-то жуткие навигационные термины написала, я, когда читала, их пропустила, но общий смысл и так понятен — не надейтесь, что в этих условиях раненой ноге будет обеспечен покой.

— А откуда она у тебя вообще вот такая взялась? Кто её родители? — задумчиво спросил Бенгт, выслушав рассказ Гудрун.

— А вот так. Маму — знаю. Известная инженер-терраформистка Лотта Лееланд. Сейчас в долгосрочной командировке на Нифльбломме. Последний раз я разговаривала с ней ещё до того, как выяснилось что Таллан не напрягает отсутствие биосферы вокруг. А про отца не знаю, даже с какой он планеты.

— Лет семнадцать назад Лотта Лееланд полетела на всеимперскую конференцию терраформистов на Гульдскоге, и вернулась оттуда уже беременной. Года через четыре у дочери проявились способности, она подкинула девочку к нам в Лухольм и вернулась к экспедиционной работе. С дочерью видится хорошо если раз в год, возвращаясь в отпуск. Своим происхождением Таллан заинтересовалась лет в двенадцать, как это обычно бывает, но с тех пор она с матерью виделась всего несколько раз, и та сумела успешно увернуться от ответа на вопрос, кто отец.

— Лееланд, Лееланд, — задумался Бенгт. Где-то я эту фамилию слышал. Но почему-то ассоциируется она с именем Анна, а не Лотта.

— Потому что есть такая река Анна-эльвен. Ещё лет пятнадцать назад в устье этой реки были мангры, болота, уйма тропических инфекций и кровососущих насекомых. И фактически это устье блокировало освоение огромной плодородной долины. Вот как раз тогда, когда у Лотты Лееланд родилась дочка и ей надо было минимум года три прожить на планете, не болтаясь по космосу, она выдвинула проект мелиорации этого района. В принципе мелиорация это то же терраформирование, только попроще.

Проект занял года четыре и сейчас на месте тех мангров — курорт. И как раз с к моменту завершения проекта Таллан подросла настолько, что её можно было спихнуть нам.

— Хм, а может дело в том, что она совершила первое космическое путешествие ещё в утробе матери? Может контролируемый эксперимент произвести?

— А это как? Соблазнить какую-нибудь девчонку из Торгфлота и заделать ей ребёнка?

— Из военного нельзя, в военном всем имплант ставят на время службы. А вот в торговом по-разному бывает.

— Я всё равно в Лакторн на пару месяцев собирался. Вот можно с космонавтами и потусоваться заодно.

— Ты главное, к Брюнгильде Скалримсон не подкатывай. Только время зря потеряешь.

— Ну есть такая. Двадцать семь лет, а уже капитан собственного судна. По ней весь Лакторн сохнет, но пока что никому похвастаться победой не удалось. Кстати рецессивные гены способностей у неё есть, так что вероятность что от тебя у неё будет одарённый ребёнок — не меньше половины, даже если не принимать специальных мер.

* * *

Тем временем Таллан разбирала сегодняшнюю медитацию с Мудрейшей Фридой.

— Мудрейшая, а почему я до самой медитации не могла разглядеть потенциала Сассы?

— Потому что, милая, у тебя ещё недостаточно опыта. Ведь здесь первый случай, когда ты попыталась прогнозировать поведение друидов, пусть и начинающих. Насколько Гудрун мне рассказала твою историю, до рейда тебе это и в голову бы не пришло, а в Нируне тебя ничем подобным не пытались загрузить. Вот что ты увидела в этих девочках после первого дня знакомства?

— В Катте — доброту, умение выстраивать образ, системное мышление. И почему-то упорное нежелание практически воплощать свою сексуальность. Этакая олимпийская Афина. Недаром первый её образ во время медитации был сова. В Миа — ну ничего особенного. Девчонка как девчонка. Скорее желание пристроиться в хвост кому-нибудь. В Сассе я увидела нереализованные амбиции. Претензии на лидерство. Но только во время медитации поняла, что эти претензии обоснованы.

Полёт

На следующий день Таллан появилась в замке одна, без Бьярни.

— Змея запускает, — рассмеялась друидка. — Вчера мы устроили авалонку, участвовали все младшие друиды, бывшие в Роще, и Бьярни сумел пробудить в себе Змея Кундалини. Сегодня учится с ним обращаться. Это лучше делать под руководством кого-то из Мудрейших, а не нахальной Посвящённой вроде меня.

— Авалонка… — попробовала незнакомое слово на зуб баронесса. — А это как?

— Авалонская медитация, — друидка подробно рассказала то, что происходило с ней вчера. — Говорят, правда, что это не от острова Авалон из древних кельтских легенд, а от планеты в системе Арктура, заселённой людьми в ходе Первой Экспансии.

— По-моему, что древние кельты, что Первая Экспансия — это примерно одинаковая древность. — вздохнула Сигрид. — А мне можно такое попробовать?

— Ты что?! — испугалась Таллан. — Это очень непростая и небезопасная техника. Взыскующих у нас лет по пять учат сначала простой медитации, потом выходу за пределы тела в одиночку, и только потом можно начинать участвовать в групповых медитациях. И то у нас кроме меня был ещё Тур, у которого это не первый опыт, а Мудрейшая Фрида нас контролировала.

А пустить туда тебя, с уровнем аутотренинга типичным для Лакторнской Академии… Ну это все равно что меня посадить за штурвал десантного бота, на какой-нибудь весёлой планете вроде Скадиланда во время полярного шторма.

Тем временем друидка надела поверх своей футболки камуфляжный комбинезон, девушки взяли парапланы и ранцы с моторами, и отправились летать.

Стоял нежаркий, но солнечный день ранней осени, то что в Вестланде называется «бархатный сезон».

К тому же был лардаг, первый из двух выходных в конце недели. Поэтому небо над городом и его ближайшими окрестностями просто кишело разнообразными любительскими летательными аппаратами. Пожалуй, ещё позавчера Таллан бы немножко волновалась, выполняя маневры расхождения. А сейчас она чувствовала себя в небе как дома, и, привычно окидывая округу внутренним оком, чувствовала намерения всех окружающих пилотов.

Они поднялись, проплыли над священной рощей, набрали пару тысяч метров высоты над тем склоном, по которому юные друиды бегали купаться, здесь утренний бриз образовал прекрасный восходящий поток, и поплыли над морем.

— Смотри, — вдруг сказала — Я чувствую там сейчас Лауру.

Таллан указала на длинный скалистый мыс, далеко выдававшийся в море. На его конце возвышалось куполообразное сооружение.

— Это ресторан «Гнездо Корморана». Почти наверняка Лаура с университетскими там тусуется. Они любят это заведение. А давай сейчас туда приземлимся и посмотрим, — Сигрид подобрала стропы и заложила плавный вираж.

«Гнездо Корморана»

В «Гнезде Корморана» и правда собралась компания университетских преподавателей. Со следующего мёндага должны были начаться занятия и они отмечали начало учебного года. Это была довольно разношёрстная компания людей с разных факультетов, ядро которой составляли несколько выпускников Лицея Эгира, постепенно за уже почти двадцать лет после выпуска обросшие приятелями-коллегами. Лаура легко вошла в эту компанию. Никого не смущал ни её странный квакерский с жакерианским акцентом, ни полное непонимание некоторых очевидных вещей. Империя большая, и то, что очевидно для рыбака может оказаться совершенно диким для горного пастуха или потомственного горожанина. А в университет попадали дети и тех, и других, и третьих.

Разговор за столом зашёл о друидах. К немалому удивлению Лауры эти люди, образованные, с широким кругозором, к Ордену Друидов испытывали плохо скрываемое отвращение.

— Ну вот, — рассказывал Кай, молодой биолог с кафедры марикультуры. — Опять нам друиды всё испортили.

— Ну как обычно. Ты тут натираешь мозоли рукояткой лебёдки, собираешь материал, ночей не спишь, строишь какие-то модели. И только соберёшься это внедрять, вынь да положь в Рощу на экспертизу. Приходит весь из себя такой Просветлённый друид, читает наискосок твои рекомендации, потом садится посреди участка, ну в моем случае какой-то плотик из двух брёвен изобразил, чтобы усесться посреди бухты, медитирует полчаса, а потом начинает: тут ты неправ, и тут, и тут…

— Что самое обидное, оказывается что да. И того не учёл, и сего и этого. А они это как-то видят.

— Это потому, — вмешалась Малин, молодая ассистентка с социологического, щеголявшая роскошной светло-пшеничной косой, — что ты подходишь к проблеме аналитически, разбираешь её на отдельные аспекты. А друиды — холистически. Они рассматривают местность или человека как единое целое. Поэтому если ты в своём анализе что-то упустил, им сразу заметно — модель получается не той формы, что оригинал.

— Ага, вот такие вот все из себя холистические, но если человек схватил, скажем, болотную лихорадку, то он идёт к врачам лечиться антибиотиками.

— А потом, — продолжала Малин, — в Рощу — лечить последствия лечения. Ты, Лаура, у нас в Империи недавно, наверное ещё не сталкивалась с друидами?

Лаура неопределённо кивнула, решив пока не распространяться о своём знакомстве с Таллан.

— Понимаешь, — продолжала Малин. — есть у нас в Империи такая странная организация — Орден Друидов. Про официальную религию ты, наверное, уже знаешь, там всё более-менее понятно, ну вот нужно обычным людям во что-то верить, нужны посредники между людьми и Мирозданием, нужны красивые ритуалы, объединяющие людей и синхронизирующие их с природой, тем более что биоритмы людей эволюционно формировались на совсем другой планете с другим годом, другими спутниками, другими сутками, вот и существуют годи и готьи, их иерархия, Легретта.

А вот с друидами всё сложнее. Они живут в своих Священных Рощах, практикуют надёрганные с бору по сосенке изо всех древних культур человечества практики расширения сознания, медитации и ещё черт-те-чего. Люди их обычно побаиваются. Но верят, что врачи могут вылечить болезнь, а друиды — восстановить здоровье. И с природой то же самое. Если надо исправить проблему, с этим лучше справляются агротехники и мелиораторы со своими бульдозерами и канавокопателями, а если надо чтобы кусок земли начал излучать радость — зови друида. Наука этого пока объяснить не может, поэтому при упоминании о друидах у физиологов, почвоведов и океанологов начинается прямо таки зубная боль. Медики-практики, агротехники и марикультурщики к этому легче относятся: ну есть практика, ну работает. Все равно у них у самих половина методов — шаманство какое-то.

А больше всего свербит у нас, социологов. Потому что друиды явно явление социальное. Но понять его мы не можем. Для того, чтобы понять друида, нужно самому стать им.

Лаура внутренне усомнилась в этом утверждении, ей казалось что в поведении Таллан ничего особо непонятного не было. Если принять как факт, что можно почувствовать местонахождение другого человека за несколько километров, и щелчком пальцев метать трёхметровые молнии.

— И что, были среди социологов такие, кто поизучав, поизучав друидов снаружи, уходил к ним в Рощи?

— Вообще-то я уже сталкивалась с друидами. На корабле, на котором я летела сюда, я попала в одну каюту с девушкой-офицером космической пехоты и друидкой. А потом ещё вместе с ними поехала в баронство к этой девушке. — призналась журналистка.

— Но ведь друиды не переносят пребывания вне биосферы?! — удивился Кай.

— Не переносили. У них тоже бывают рискованные эксперименты и прогресс, — криво усмехнулась Малин.

— А у вас в Конфедерации есть что-то похожее на друидов? — обернулась она к Лауре.

— Ну как тебе сказать… — Такого чтобы вот была официальная организация признаваемая властями — пожалуй нет. Но на некоторых планетах бывают всякие странные практики. Вот, помнится, была я на Сликампере, это недавно присоединённая к Конфедерации планета. Там есть шаманы. Они утверждают, что общаются с духами, но их практики во многом похожи на практики ваших друидов. Те же медитации, внушения, работа с ритмами и символами. И тоже занимаются восстановлением целостности, либо людей лечат, либо защищают природу от необдуманного воздействия.

— Хм, а откуда ты так хорошо знаешь, чем занимаются наши друиды? — сделала стойку, как охотничья собака на дичь, Малин.

— Прожить три дня в одной каюте с таким интересным персонажем, а потом ещё неделю вместе гулять по сйондерским лесам и ничего не узнать? За кого ты меня принимаешь, я журналист всё-таки. Вот могу интересную видеозапись показать. — Лаура вытащила коммуникатор и нашла там запись Таллан на вершине Лефберга.

— Ух ты, — удивилась преподавательница. — Тридцать лет живу бок о бок с друидами, и не знала что они так могут.

* * *

Два параплана описали плавный круг вокруг «Гнезда Корморана» Таллан восхитилась архитектурой здания, выраставшего из скалы на конце мыса, как будто роща стройных деревьев, кроны которых, сплетаясь, образовывали крышу.

Друидку поразила не столько стройность и лёгкость колонн сиявших золотистым цветом анодированного алюминия, сколько то, насколько регулярной была решётка ветвей, образующих их крону, притом что создавалось впечатление естественности и живости. Засмотревшись на этот регулярный узор, она чуть не впала в транс, что на глиссаде крайне не рекомендуется, но краем сознания почувствовала вспышку беспокойства Сигрид, которая обратила внимание на то, что её спутница не гасит вертикальную скорость.

Прежде чем лейтенант успела высказать своё беспокойство вслух, Таллан выполнила необходимые движения стропами, и вскоре они обе уже стояли на площадке перед входом в ресторан, гася купола.

Они быстро свернули парапланы, запаковали их в ранцы, а потом вдруг в руках у Сигрид откуда-то возник велосипедный замок, которым оба летательных аппарата были пристёгнуты к велостоянке у входа.

* * *

По цветным стёклам витражей «Гнезда Корморана» скользнули две огромные тени.

— Кого это принесло? — ворчливо спросил профессор Бйорнсон, океанолог.

Через пару минут его недоумение разрешилось. Дверь открылась и вошли две девушки в полевой форме графской дружины. Одну он сразу узнал. Он был одноклассником и старым приятелем Харальда Вестландкрона, и поэтому его невесте был представлен. Опять же не так много в Вестланде людей, кто будет щеголять в дружинном камуфляже с эмблемой космической пехоты — глобусом, перекрещённым мечом и винтовкой и лейтенантскими нашивками на погонах.

А вот вторая девушка, темноволосая, без знаков различия на куртке, поставила его в тупик.

Шоппинг

Когда Таллан и Сигрид вернулись из «Гнезда Корморана» в графский замок, друидка спросила у подруги:

— Сигрид, а ты можешь мне помочь выбрать новый планшет? А то мой старый что-то слабоват стал. Его мне мама подарила на 12-летие, он для ученических задач. А сейчас мне его что-то не хватать стало. Я, конечно, не Кримхен, мне секвенированные геномы свиней обрабатывать не надо, но то, что приходится делать, тоже требует вычислительной мощности.

— Покупай с запасом, посоветовала графиня Юлия, которая зачем-то прогуливалась между вертолётной площадкой, где девушки сворачивали свои парапланы, и озеленённой частью замкнутого двора, и всё слышала. — Глядишь, тебя ещё повысят в звании.

Таллан слегка поёжилась. Она уже была в курсе что Просветлённый Бенгт считает её заслуживающей следующей ступени в орденской иерархии — звания Постигающей, но откуда об этом узнала бабушка Юльхен?

— А каким бюджетом ты располагаешь? — перевела разговор в практическую плоскость Сигрид.

— Ой, даже и не знаю, — Таллан полезла в карман за коммуникатором. — надо зайти в банк, посмотреть. Вроде мне, как и остальным членам экипажа, какие-то призовые полагаются.

Сигрид резко, как привыкла выхватывать оружие, выдернула из полевой сумки свой планшет, и включила камеру. Ей было интересно зафиксировать лицо друидки в тот момент, когда та обнаружит, какими именно цифрами изменяются призовые в лёгких силах.

— Ой, — только и смогла выдавить из себя друидка. — Разве так может быть?

Лейтенант, убирая обратно в сумку планшет, заглянула ей через плечо.

— Семь тысяч шестьсот двадцать. Ну, значит тебе начислили долю унтер-офицера-специалиста. По-моему вполне справедливо. А сто двадцать это у тебя, похоже накопилось за то время, когда ты на борту «Антареса» денег не тратила.

— Ну, то есть бюджет неограничен, — снова влезла в разговор графиня. — Если ты сейчас ухнешь на планшет полугодовую стипендию Посвящённой, то не обеднеешь.

— А что, бывают такие дорогие планшеты? — выражение лица у Таллан было таково, что Сигрид пожалела, что успела спрятать камеру.

— Бывают, но тебе этого не надо. Это представительские модели, их покупают себе богатые промышленники, чтобы продемонстрировать богатство. Даже среди аристократов носить подобные железки считается дурным тоном. Тебе, наверное, нужна полевая модель, в ударопрочном корпусе и побольше разъёмов для подключения всякого оборудования.

— Ну насчёт оборудования не знаю. У меня вроде не та специализация чтобы pH-метры или каротажные зонды к планшету цеплять.

— Ну запас карман не тянет. — подумала вслух Сигрид. — Полезешь опять к Ларсону в гидропонику, глядишь и pH-метр пригодится. Давай прямо сейчас выберем, и закажем.

Пойдём в замок, найдём дисплей поздоровее, не на планшете же выбирать.

Помещение, в котором устроились девушки было чем-то вроде классной комнаты для графских детей. Поскольку Харальд был пока ещё не женат, а все его братья и сёстры уже выросли, домашних работ здесь никто не делал. Пожалуй, последней, кто тут работал, была Стина, но и она уже третий год училась в столице.

Сигрид решительно набрала в поисковой строке название какой-то совершенно неизвестной Таллан фирмы. Как выяснилось, именно её продукция была популярна среди офицеров Флота. Лейтенант выбрала для подруги планшет побольше своего собственного, с рубчатым обрезиненным корпусом и ударопрочным экраном, ценой в целых 40 крон. Отдать за планшет двухмесячную стипендию Посвящённой до рейда Таллан пожалуй не рискнула бы, но сейчас, когда на счету лежат тысячи призовых…

Тут ещё взгляд упал на картинку с мини-ноутбуком такого же милитаристского дизайна и с очень неплохими характеристиками. Цена, правда, вообще зашкаливала. Целых 165 крон. Тем не менее Таллан решительно ткнула и в эту машинку тоже:

— Давай и это возьмём. Наставнице подарю. А то её ноут уже давно в Валгаллу просится.

Так что вечером Таллан появилась в Священной Роще с нераспакованной коробкой с ноутбуком.

Когда она выставила эту коробку на стол в комнате Просветлённой Гудрун, та удивлённо спросила:

— С чего это вдруг ты решила сделать мне такой дорогой подарок?

— Как говорит Сигрид, «потому что могу». Если Сигрид с Харальдом, скинувшись, с призовых этого рейда, целый тоннель в какую-то там Лефскую долину оплатили, то моих матросских призовых уж хотя бы на ноутбук наставнице должно хватить. Ну то есть на самом деле их там в пятьдесят раз больше. Я даже и не знаю, куда мне столько денег девать. Домик с фермой мне вроде ни к чему, траулер — тоже, а всё остальное стоит несравнимо дешевле.

— Да-а, — протянула наставница. — И действительно, куда нам, друидам, большие деньги. Я просто даже не припомню прецедентов. Но ведь они должны быть. Кто-то премии за открытия получал, кто-то гонорары за хорошо пошедшие книги. Но обычно это были Просветлённые или Мудрейшие, и они, вероятно, вкладывали эти деньги в продолжение собственных исследований. А у тебя продолжение твоей практики на Флоте принесёт ещё больше денег.

В общем, не торопись пока их тратить, вдруг потом придумаешь, куда бы можно было пристроить так, чтобы результат самой понравился.

* * *

После ужина все Взыскующие обоего пола собрались в каминном зале. Кроме Взыскующих здесь собрался десяток Посвящённых и несколько Постигающих включая Тура.

— Я, конечно, понимаю, что непедагогично об этом говорить в открытым текстом, но все прекрасно понимают, что Взыскующие постарше обязательно будут бегать в самоволки.

— О, — вдруг влезла в разговор Таллан. — Я вспомнила.

Она встала, подошла к стене и сняла с неё небольшую арфу. Играть на арфе в Ордене учили всех. Поэтому в любой Роще в Длинном Доме арфа обязательно была. Просто для самовыражения.

— Вот что поют на эту тему курсанты Лакторнской Космической Академии:

— Хм, — сказал Тур. — Бывал я на этой Трубе, когда стажировался в Лакторнской Роще. Не сказал бы чтобы это было место где особенно много драк.

— Ну ты сравнил, — объяснила Таллан. — Постигающий друид и курсанты ВКА. Ты небось, туда пришёл в орденской тунике, с серпиком на шее. И торгфлот и военные космонавты вокруг тебя просто расступались. Нас же побаиваются. А между военными космонавтами и контрабандистами есть давняя вражда. Поскольку военный флот иногда контрабасов ловит. Поэтому встретившись на нейтральной территории они устраивают драки.

* * *

Вечером Таллан выглянула в окошко Длинного Дома и увидела, что ясное небо усеяно крупными звёздами.

— Ой, сказала она! И чего мы тут сидим, да без толку! Пошли лучше на улицу, там сейчас так здорово.

Они вышли. В кронах деревьев громко орали цикады, шуршала в траве мелкая ночная живность. В общем, обычные звуки ночной Рощи. Таллан ещё днем приметила небольшую полянку и решительно повела своих спутников туда.

Быстро окинув полянку внутренним взором, чтобы не перегородить ненароком какую-нибудь жутко важную муравьиную трассу, она плюхнулась спиной в траву, подняв лицо к небу.

— Ух, как здорово. Почти как из рубки «Антареса» обзор.

Бьярни осторожно улёгся рядом и тоже посмотрел на небо.

— Говорят, — сказала присевшая на корточки Алла, — что если долго всматриваться в Бездну, Бездна начнёт всматриваться в тебя.

— Ой, да что она там не видела, — мечтательно улыбнулась Таллан. — Бездне миллиарды лет, она каких-только разумных существ не повидала.

— У тебя какие-то особые отношения с Бездной? — осторожно поинтересовался Бьярни.

— Пока нет, - тихо вздохнула она. — Но надеюсь, когда-нибудь… Вот у Харальда…

— Какого такого Харальда? — поинтересовалась Алла.

— Капитана нашего, орлогскапитана Харальда Вестландкрона. По совместительству здешнего графа. Понимаешь, смотреть в Бездну это у БЧ-1 профессиональное. Я, когда на «Антарес» попала, то поинтересовалась у Сигрид насчёт Бездны. И та сразу меня к штурманам отправила. Смотреть в Бездну, говорит, их работа. А у меня спрашивай про то, как вслушиваться в тишину. И то, может, лучше с этим к Линсону. Линсон это начальник БЧ-4. Главный связист корабля. У него другая тишина, не такая, как у коспехов, сидящих в засаде. Я как-то к кэпу с этим вопросом пристала, а он и говорит: «Ты, Таллан, если вдруг заметишь, что Бездна начала всматриваться в тебя, улыбнись ей и подмигни. И она улыбнётся в ответ.» Вот смотри.

И на глазах у изумлённых друидов яркая точка какой-то крупной орбитальной станции, медленно скользившей по небосводу между звёзд в западной части горизонта, погасла, а через несколько секунд вспыхнула вновь.

— Ай! — воскликнула Алла. — Таллан, как ты это делаешь?

— Да причём тут я? Это Бездна, в смысле Космос. На орбите вокруг Нюйорда столько всяких объектов, что они регулярно затеняют друг друга. Главное выбрать правильный момент для подмигивания.

Шернхольмский университет

Стина

Хельга и Бокрёнок в очередной раз обедали в любимом кафе Хельги. Народу было довольно много, и свободный столик найти было непросто. Поэтому Бокрёнка совершенно не удивило, когда к их столику подошла незнакомая ему девушка, примерно их ровесница, с подносом в руках:

Бокрёнок внимательно осмотрел пришелицу. Ростом сантиметров на пять повыше Хельги, сложение спортивное, фигура не слишком развитая, но все что надо на месте, пшеничного цвета волосы заплетены в толстую косу на ладонь ниже лопаток.

— Стина! — неподдельно образовалась Хельга. — Конечно, мы тебе рады. А что тебя сюда принесло? Ваши же вроде сюда не особенно ходят.

— Помнишь, тогда ты меня сюда затащила, и мне здесь понравилось. Ну и что, что подопытная собачатина. Готовят неплохо, народу меньше, чем в других кафе. А познакомь меня с твоим кавалером.

— Это Пелле Корпшварт-Равен, мой парень, он с вычмата. А это Стина Вестланд, с социологического.

— Кристина, а где ты корону оставила? — вдруг спросил Бокрёнок.

— Дома, конечно, — ничуть не смутившись ответила та.

Хельга взглянула в лицо своему парню и поняла что его недоумение от этого ответа ничуть не меньше чем её собственное от этого обмена репликами.

— Ты какую корону имел в виду? — спросила она у него.

— Приставку к фамилии. Видно же что Стина не просто Вестланд, а самая настоящая Вестландкрона. Все фамильные признаки на месте.

— Ну ту серебряную конструкцию, которую супруге кронпринца приходится носить на официальных церемониях. Вот ещё я с этим в университет попрусь. В университете гораздо лучше быть обычной студенткой Стиной Вестланд, чем кронпринцессой Кристиной. Кстати, Пер, про приставку к фамилии я бы могла сказать, что я, как внебрачная дочь, ношу урезанную фамилию. Но это была бы неправда, поскольку меня официально приняли в род. Поскольку женить наследника на графине это нормально, а на дочери служанки, это как-то не то получается. А теперь признавайся, откуда ты знаешь про фамильные черты рода Вестландкрона.

— Понимаешь, Стина, — ответил Бокрёнок. — мой папа уже дюжину лет полюбил проводить отпуск в Сйондере. Поэтому у меня с детства приятельские отношения с Сигрид Сйошерна. Конечно, она мне показывала фотографии родственников своего жениха. А с ним самим меня даже познакомила. И твои детские фотографии тоже показывала.

— А, Сигрид! Меня всегда, вернее с момента папиной помолвки, забавляло то, что она меня на полгода младше, а будет моей мачехой. А ты, говоришь, Корпшварт-Равен? А ты не родственник доценту Корпшварт-Равену?

— Ты знаешь, — с гордостью ответил Пер. — Бьорн Корпшварт-Равен известен среди программистов Империи как Бокр, это аббревиатура от Бьорн-Отто Корпшварт-Равен. Так вот, меня уже довольно много где знают как Бокрёнка. Потому что я сын своего отца. То есть не просто сын, а работаю вместе с ним.

— На ловца и зверь бежит, — улыбнулась Стина. — Меня тут вчера озадачили взять в свои руки проект по внесению в университетскую библиотеку книг из библиотеки первопроходца, купленной в Технократии. А я тут случайно знакомлюсь с человеком, который в самом сердце этого проекта.

— Со мной ты случайно познакомилась в конце прошлого семестра, — встряла Хельга. — А я тоже по уши в этом проекте. Давай, кстати, ты нам поможешь. А то то, с чем мы сталкиваемся, это больше по части социологии, чем социальной географии или географически детерминированной психологии.

* * *

Графиня Юлия вытащила из сумочки коммуникатор, порылась там в контактах и нажала на иконку звонка.

— Алло, Фрида! Ты мне скажи, это правда что наш Вестланд на грани перевылова и аграрного перенаселения.

— Мне это сказала невеста Харальда, которая даже в отпуске не забывает того, чему её в Академии научили в курсе разведки. Но почему, тролль тебя побери, графская семья вынуждена собирать информацию о том что происходит в графстве, методами агентурной разведки, а не путём получения своевременных докладов от ответственных подданных?

— Вы не уверены? А ваша Роща уже скоро год работает в авральном режиме, молодые ребята-Посвящённые гибнут при подводных работах от усталости, воспитание Взыскующих проседает, а вы все не уверены и не просите помощи. Ну ладно у нас, хотя в дружине есть люди, обученные действиям в полевых условиях, есть транспорт и у нас есть достаточно политического влияния, чтобы заставить Университет сотрудничать с вами. Но у своих-то помощи могли бы попросить. Я же знаю, что у вас сейчас в Роще находятся только два друида из других Рощ, конкретно из Лухольма, да и те приехали по вопросам, совершенно не связанным с биоразнообразием Вестланда.

— Какие ребята-Посвящённые? — наконец удалось вклеиться в эту нотацию Мудрейшей Фриде.

— Лейф Бенгтсон. Наверняка ты его помнишь. Я тут подняла материалы расследования. Следователи тогда ничего не нашли. Но мы то с тобой знаем, что это могла бы быть случайность, неизбежная на море, если бы он был обычным туристом. Но он был Посвящённый друид. А значит должен был состояние своего организма отслеживать несколько лучше. Значит он загонял себя до потери инстинкта самосохранения, а старшие не проследили, потому что сами замученные.

Нью-Марсель

Джейн

Лионель Кохрейн поднимался по лестнице подземного перехода, когда внезапно услышал за спиной завывание мощного электродвигателя на полных оборотах. Он скосил глаза. По крутому пандусу, предназначенному для детских колясок, въезжала вверх девушка на моноколесе.

Вообще-то пандус был крутоват для такого вида транспорта. Там могли ездить либо детские коляски, которые толкает сзади мама, либо инвалидные, пользующиеся бесплатной буксировочной лебёдкой. Но девушка была лёгкая, а машинка у неё мощная, модель, рассчитанная на крупного мужика. Поэтому мотор с трудом, но вытягивал тридцатипятиградусный подъём.

Вскоре она обогнала Кохрейна, который поднимался по лестнице не слишком торопясь. На ней была надета футболка и шорты, обнажавшие крепкие спортивные ноги, а свободно распущенные каштановые волосы спадали волнами до плеч.

Лейтенант проводил девушку взглядом. Она двигалась быстрее пешеходов и вскоре скрылась среди прохожих и таких же, как она любителей малого электротранспорта.

Может быть встреча с этой отважной наездницей и растворилась в небытии, не оставив следа в памяти Лионеля, но через несколько часов он оказался свидетелем драматического происшествия. Некая беззаботная мамаша выехала своей коляской на велодорожку, по которой носились всякие колёсные транспортные средства с приличными скоростями, не посмотрев, не приближается ли кто-то из-за закрытого кустами поворота. В результате девушке на моноколесе пришлось резко тормозить. А тут ещё на дорожке кто-то разлил машинное масло. В результате наездница потеряла равновесие и вынуждена была спрыгнуть. Спрыгнула она неудачно, и когда Кохрейн подбежал к месту происшествия, сидела на краю велодорожки, обхватив обеими руками ногу и постанывая от боли.

Мамаша с коляской уже удалилась своей дорогой с гордо поднятой головой, пробурчав под нос что-то вроде: «Смотреть надо, куда едешь».

— Да… Наверное… — чуть не плача, пробормотала она. — Похоже у меня вывих…

— Секунду, — Лионель нагнулся к ней, быстро пробежал пальцами по суставу, а потом резко дёрнул.

— Ой! — воскликнула она. Потом ещё раз ощупала свою ногу и попробовала встать, опираясь на заботливо протянутую руку Кохрейна. — Вроде ОК. Вы врач?

— Скорее наоборот, — усмехнулся лейтенант. Он в увольнение пошёл в штатской одежде и признать в нем коспеха можно было только по выправке.

— Наоборот это как? — хлопнула ресницами пациентка.

— Лейтенант космической пехоты Лионель Кохрейн, — отрекомендовался юноша, склоняясь в немножко по-шутовски утрированном церемониальном поклоне.

— Джейн Онеро, студентка второго курса медфака. Уж извините, книксен делать не буду, нога.

— Ногу надо бы туго забинтовать. Садитесь обратно.

Но Лионель уже вскрывал вытащенный из нарукавного кармана индивидуальный пакет.

— Я бы вам не советовал пару дней влезать на это транспортное средство, — сказал он, когда перевязка была закончена, указывая на валяющееся рядом с хозяйкой моноколесо.

— Не вижу смысла. В парк оно все равно не заедет, а наше общежитие сразу за оградой, отсюда и двухсот метров нет.

— Позвольте я вас провожу. И донесу эту довольно тяжёлую машину.

Пока она прихрамывая и опираясь на руку лейтенанта добиралась до общежития, Лионель успел узнать что она происходит с крайнего Севера, со скалистых берегов Элсмирского моря. Бывал он в этих краях. Летом. Холод, слякоть, мошка и вечный круглосуточный свет. А зимой там, говорят, ещё хуже. Но для кого-то это родина.

Когда Джейн вошла в свою комнату, опираясь на руку высокого спортивного парня в рубашке явно не низшего ценового класса и приличных брюках, тащившего в свободной руке её рюкзак и моноколесо, соседка по комнате аж присвистнула.

— Джейн, познакомь меня со своим кавалером, — попросила она.

— Лионель, — представила Джейн. — А это моя соседка, Урсула.

— Ты тоже медик, — спросил лейтенант у Урсулы. Та кивнула. — Тогда поручаю пострадавшую ногу Джейн твоим заботам.

— Дай мне что-ли, телефон, — обратился он к Джейн. — Позвоню послезавтра, узнать, как там твоя нога себя чувствует.

— Только нога? — с обидой в голосе спросила Джейн.

Лионель положил сидящей на кровати девушке руки на плечи, посмотрел ей в глаза, покачал головой туда-сюда, а потом вдруг опустился на колени, чтобы лица оказались на одном уровне, притянул её к себе и поцеловал в губы.

— Мне завидно, — сказала Урсула. — Где ты такого парня себе отхватила.

— Хочешь, уступлю тебе, — заершилась Джейн. — А отхватила в парке, прямо под окнами.

— Не уступишь. — вздохнула Урсула. — Во-первых, он на тебя уже запал, во-вторых, видно что ты в него втрескалась по уши.

— Когда, интересно, успела? — сердито проворчала Джейн.

— Дурное дело — нехитрое, — улыбнулась Урсула.

* * *

Через два дня Лионель и правда позвонил и предложил встретиться в парке. Когда Джейн, уже почти не прихрамывая, подошла к ожидавшему её лейтенанту, он протянул ей букетик мелких розовых цветов.

— Ой! — удивлённо воскликнула Джейн. — Кальмия! Откуда?

— Если я скажу, что летал на Ардрофф и лично своими руками собирал, ты поверишь?

— Нет, наверное, — неуверенно сказала девушка.

— И правильно. Зачем, если можно позвонить знакомому бортмеханику с авиабазы Кэптен Джонс, и спросить «Джек, ты завтра в столицу летишь?» и, дождавшись утвердительного ответа обещать ему кружку пива за букет характерных для той местности цветов. Сам-то я там был дня три, и совершенно не помню, что за цветы там принято дарить девушками по каким поводам.

— Ну вот, когда всё объяснил, стало неинтересно. Кстати, ты в курсе, что твой Джек тебя подставил? — ехидно улыбнулась Джейн.

— Кальмию принято дарить в знак серьёзности отношений.

— Упс, — девушка отступила на шаг назад, пытаясь осознать, шутит лейтенант, в глазах которого прыгали весёлые чёртики, или нет. Подумав минуту, она решительно заявила:

Вестланд

Анкгартенский парк

За завтраком Харальд и Сигрид внезапно увидели сидящего рядом с графиней Юлией имперского аудитора Алдригмера.

— Дядя Грег, какими судьбами? — удивился Харальд.

— Понимаешь, Харальд, — объяснила бабушка Юльхен, — у нас тут завёлся консорциум купцов, которые хотят Анкгартенский парк застроить. И уже почти выбили из мэрии разрешение, хотя экологи против, архнадзор тоже против, а местные жители вообще на пикеты выходят.

Это муниципальная территория, мы ничего сделать силой не можем, но посодействовать тому, чтобы непредвзято в этом разобраться, надо.

— Подозреваю, — сказала Сигрид. — Что уже где-то там торчит. Она настоящая журналистка, у неё нюх на сенсации. А вчера её тут Клара с местными природозащитниками познакомила.

В этот момент раздался звонок коммуникатора Сигрид.

— А вот и она, — прокомментировала баронесса и включила громкую связь.

— Тут что-то явно выходящее за рамки, — раздался взволнованный голос журналистки. — Подогнали четыре бульдозера, полицейское оцепление, пикетчики перекрывают въезд.

— Ларс, готовь к вылету конвертоплан. На пилоны два Айк-4.

— Ты уверен? — подозрительным тоном поинтересовался Грег.

— Да, конечно. Я хочу оставить там Сигрид удерживать позиции, а с вами полететь в мэрию разбираться. Два штурмовых дрона за спиной девушки очень способствуют.

— Может проще форму одеть? — поинтересовалась Сигрид.

Не прошло и пяти минут, как конвертоплан стартовал с внутреннего двора замка и полетел в сторону парка.

Харальд завис над пикетчиками, Сигрид аккуратно спустила трос и привычным движением вделась в подвесную систему.

Вот она скользнула вниз, сняла подвеску и закрепила её на тросе, а потом дёрнула за него. Харальд тут же поднял машину и повёл её в сторону центра города, пока немного ошалевший от скорости этой десантной операции и имперский аудитор выбирал трос и закрывал дверь.

Тем временем Сигрид подошла к прорабу, руководившему строителями, и стала требовать у него документы, придираясь каждой запятой.

Лаура стояла на самом краю толпы митингующих, совсем рядом с редкой цепью полицейских.

— Та девчонка в зелёной футболке совсем берега потеряла, — сказал один из них, молодой парень ростом под два метра, указывая на Сигрид, которая, эмоционально жестикулируя, требовала что-то от строителей. — Может отодвинуть её оттуда плечиком?

Его коллега, пожилой кряжистый мужик среднего роста с заметным брюшком, ответил:

— И не думай. Она только того и добивается, чтобы мы превысили полномочия. Она тебе голыми руками голову оторвёт, и скажет, что так и было. И судья ей поверит.

— Это почему судья поверит? — удивился молодой.

— Потому что полицейский должен быть пустоголовым, чтобы распускать руки в присутствии офицера флота и дворянина, а уж распускать руки по отношению к дворянке-коспеху, надо быть совсем без головы.

— А с чего ты взял, что она офицер-коспех и дворянка?

— А ты видел откуда она здесь взялась? Прилетел вертолёт с графскими гербами на борту, завис на высоте в дюжину метров и оттуда дюльфером по тросу спустилась девочка в футболке и джинсах. С таким видом, что она каждый день так из спальни в столовую спускается. Без каски, без наколенников-налокотников, хорошо хоть не в туфлях на каблуках.

Ты много знаешь мест где девчонок старшего школьного возраста учат так работать дюльфером? Я могу несколько штук назвать, но уверяю тебя, рукопашный бой в них во всех преподают примерно на одинаковом уровне.

А эту девчонку я просто знаю. Помнишь, недели через две после Бельтайна была спасательная операция совместно с графскими гвардейцами? Вот там мы и познакомились. Это баронесса Сигрид Сйошерна, невеста нашего графа Харальда.

— Скорее всего за штурвалом того вертолёта. Полетел разбираться в мэрии.

— Но ведь у графа нет права на силовые действия в коронном городе.

— Я думаю, что графиня Юлия какую-нибудь лазейку в законах найдёт. Прав у него всяко не меньше, чем у любого гражданина, а кроме прав есть ещё вертолёт, дружина и куча знакомых где надо. А тут творится ярко выраженное беззаконие, и нас ещё прикрывать его заставляют.

В этот момент из неслышно подъехавшей дорогой машины вышел человек в явно шикарном костюме и начищенных до блеска ботинках.

Он подошёл к прорабу и чего-то от него потребовал. Тот, занятый препирательством с Сигрид, отмахнулся. Тогда этот человек обратился непосредственно к бульдозеристу, сидевшему в кабине. Тот взялся за рычаги. Машина взревела и двинулась было с места. Но прораб, услышав за спиной рёв двигателя, резко обернулся, прыгнул на гусеницу, распахнул дверь кабины и выдернул из замка блокировки двигателя ключи.

— Ты что? — надвинулся на него человек в костюме.

— Ты вон туда посмотри, — прораб ткнул пальцем в висящие над толпой пикетчиков квадрокоптеры, которые Харальд отстрелил с пилонов пока Сигрид съезжала по тросу. — Видишь два штурмовых дрона графской дружины. Управление у неё — он показал на Сигрид. — А она со мной ругается. Значит дрон в автономке. Что делает дрон в автономке, если видит гусеничную машину, наезжающую на толпу штатских? Жжёт её к йотунам. Ты мне за бульдозер заплатишь что ли? Он сто тысяч стоит. А страховку при явном правонарушении не заплатят.

В этот момент из толпы выбрались два человека в белых друидских туниках — пожилой кряжистый мужчина с окладистой седой бородой и девушка, в которой Лаура с удивлением узнала Таллан.

Человек в костюме моментально юркнул в свою машину. Старый друид протянул к нему руку и что-то сказал, и тот оплыл на сидении, как будто заснул. Машина, невзирая на то что водитель был без сознания, тем не менее тронулась с места и медленно поползла к выезду с площади.

Таллан одним прыжком догнала её, поднесла руку к ветровому стеклу и раздался громкий щелчок, потом ещё один.

Один из квадрокоптеров за спиной баронессы рванулся вперёд и, опустившись чуть ли не до высоты капота завис перед носом остановившейся машины.

— Ну и дела, — пробормотал себе под нос пожилой полицейский. — Друиды коспеховским сленгом пользуются.

— А что это значит? — спросил его молодой коллега.

— «Подшурупь» это «Поддержи меня огнём против бронетехники противника». Но интересно, чем эта девчонка остановила машину с автопилотом. Когда дрон подлетел, машина уже стояла неподвижно.

— Такое впечатление, что она тазером выжгла сенсоры, наблюдающие за дорогой. Там две спарки камера плюс лидар, как раз два щелчка было. Но я у неё в руках ничего не заметил. Я бы на её месте бил по мозгам, они у автопилота прямо посредине торпеды.

— Именно поэтому тебе из постовых в оперативники не светит пока. Ну выжжешь ты тазером мозги машине, а вдруг там у неё в софте что-то интересное было. И уж во всяком случае там логи перемещения за последние несколько дней. Но интересно, кто эта девчонка на самом деле. Какая служба у нас обладает достаточным влиянием, чтобы выпустить оперативника под видом друида в присутствии настоящего Мудрейшего, и тот это стерпел. А Мудрейшего Энно я в лицо знаю. Девчонка же, похоже засланная. Смотри как она двигается, и сравни с баронессой Сйошерна. Она двигается как тренированный десантник. Плюс тазер, крайне нехарактерное оружие для друидов, плюс точное знание, где уязвимые места у систем управления лимузином.

— А может быть это тот самый секретный спецназ Ордена Друидов?

— Всю жизнь был уверен, что вранье это все и нет у Ордена никаких силовых структур.

На площадь почти бесшумно опустился графский конвертоплан. Из него, кряхтя выбрался пожилой, грузный мужчина в парике и мантии.

Следом появился аудитор Алдригмер и последним из машины выбрался Харальд Вестландкрона. Внезапно откуда-то возникло складное кресло и стол, за которым и разместился судья. Он извлёк из-под мантии молоточек и постучал по столу, привлекая всеобщее внимание.

— Слушается дело промышленника Отто Серкланда, который обвиняется в том, что получил разрешение на застройку общественного парка с нарушением существующих процедур. Обвиняемый присутствует?

— Вот он, в машине, ваша честь, — сказал старый друид. — пришлось его немножко усыпить, чтобы не сбежал.

Друид опять протянул руку в сторону машины, и Серкланд открыл глаза. Первое что он увидел, были стволы боевого квадрокоптера, зависшего прямо перед ветровым стеклом.

— Герр Серкланд, покиньте машину, — приказал судья.

Тот почти ползком выполз из машины и встал перед столом, переводя затравленный взгляд с друидов на квадрокоптер и обратно.

— Мудрейший Энно, — спросил судья. — Почему обвиняемый вас так боится.

— Я пытался помешать ему покинуть площадь, лишив его власти над собственным телом. Но это не помогло. Он успел сеть в машину, и автоводитель увёз бы его, если бы не Посвящённая Лееланд.

— Э-э-т-т-а ведь-дь-м-ма м-молниями швыряется, — заикаясь произнёс Серкланд.

— Правда? — удивился Остерман. — Я и не в курсе таких способностей у друидов.

— Он слегка преувеличивает, ваша честь, — скромно потупилась Таллан. — Какая это молния, так искорка небольшая. Больше трёх метров воздуха я пока пробить разрядом не могу.

Алиса Дрейк

Путь в Нюйорд

Мама, провожающая дочку на космодроме, явление нередкое в Технократии. Многие, окончив школу, отправляются искать счастья на окраинные планеты или учиться на других развитых мирах. Пусть Жакериана и считается столичным миром, на Тальбьюте или Кнарсоте университеты пользуются заслуженной репутацией, превосходящей столичные.

Вот и сейчас примерно сорокалетняя женщина поправляла шарфик на шее шестнадцатилетней дочери, вылетавшей рейсом Жакериана — Сликампер.

И только рассеявшиеся в окружающей толпе телохранители «Зелёных» и шпики остальных кланов знали что маму зовут донна Верде.

Кто был отцом единственной дочери главы Зелёных, не знал никто в теневом мире Нью-Марселя. Алиса и сама не знала о нём ничего, кроме того что он погиб, когда она была ещё совсем несмышлёной.

Фамилию она носила не его. Это был псевдоним, выбранный ею, когда пришла пора получать документы. В школе она училась как Алиса Гриншедоу, с намёком на теневую профессию мамы и цвет клана. Но на первое самостоятельное задание она решила отправиться под именем, которое придумала себе сама.

— Запомни, — последний раз инструктировала её мама. — Энди Питерс на Сликампере не делает тебе одолжение. У него большие дела с нашим кланом, и помощь тебе будет ему оплачена по справедливой цене. То же самое касается имперских контрабандистов, которые должны тебе помочь добраться со Сликампера до Нюйорда. Им заплатит Питерс.

* * *

На корабле Алиса освоилась быстро. Это был грузопассажирский транспорт, неторопливо обходивший пяток не слишком значительных планет Конфедерации.

На нем летело несколько десятков пассажиров, в основном люди семейные, возвращавшиеся из отпуска в столичном мире. Никого из примерно ровесников среди пассажиров не было. Холостяков, склонных поприставать, к счастью тоже.

За обедами и ужинами Алиса делила стол с мэром какого-то небольшого сликамперского городка, который, желая впечатлить наивную столичную девочку, непрерывно молол языком, рассказывая Алисе про ужасы сликамперского фронтира.

Ещё девушка сдружилась с корабельным котом. Это был типичный серо-полосатый бандит, весь в шрамах, с надорванным ухом. Он гордо обходил пассажирскую палубу, иногда появлялся в столовой, но Алиса никогда не видела, как его кормят. «Наверное, — решила она. — столуется Том где-нибудь в помещениях экипажа, куда пассажирам хода нет».

Однажды возвращаясь из спортзала, где проводила не меньше пары часов в день, делать-то все равно нечего, она заметила одного из матросов, направлявшегося с судком еды в сторону грузового трюма. Девушка решила проследить за ним. Вдруг наконец удастся найти место, где кормят Тома. Хотя, вероятно, в составе груза есть зверь покрупнее. Тут на целого леопарда хватит, если не на некрупного тигра.

Матрос открыл неприметную дверь в переборке и проник в огромное, тускло освещённое помещение, в несколько рядов заставленное контейнерами. Он подошёл к одному из контейнеров нижнего ряда и негромко постучал в торцевую стенку.

Неожиданно для Алисы стенка открылась изнутри, и оттуда показалась рука, которая взяла у матроса обед и исчезла в темноте контейнера.

Алиса отскочила от двери и спряталась в боковом тупиковом коридоре, понимая что матрос сейчас пойдёт обратно.

Интересно, значит на корабле есть заяц. Причём по крайней мере один из членов экипажа его знает и подкармливает.

* * *

Сликампер Алиса не увидела. Питерс встретил её прямо в пассажирском терминале космопорта, провёл через какие-то, явно служебные, коридоры, в грузовую часть, и не прошло и получаса после посадки пакетбота, как девушка оказалась на борту транспортника «Красотка Астрид», приписанного к Лакторну.

Имперские контрабандисты себя контрабандистами не считали. Они считали себя честными торговцами, и, похоже, планетарные власти что на Сликампере, что на Нюйорде были с этим вполне согласны.

Вообще на имперском торговом корабле Алисе понравилось. Несмотря на тесноту, на совершенно немыслимо низкий уровень бытовых удобств.

Люди там были очень доброжелательные. Если на технократическом лайнере, который вёз Алису до Сликампера, команда подчёркнуто держала дистанцию с пассажирами, то на имперском торговце её почти что приняли в юнги и если не дали подержать штурвал, то только потому что она сама не напрашивалась.

Зато подарили наручный микрокоммуникатор имперского стандарта и гарнитуру к нему. Благодаря чему можно было понимать, что вокруг говорят люди. Говорили они, правда, смешно. Сначала Алиса думала, что они специально выпендриваются, но очень скоро поняла, что переводчик в её браслете переводит с имперского не на англик Технократии, а на какой-то другой, очень похожий язык.

Девушку это заинтересовало, и она начала записывать расхождения в значении слов. К моменту посадки в Нюйорде у неё в этом же браслете накопился словарик из примерно пары сотен пар слов.

* * *

Когда Алиса высаживалась на Нюйорде, переводчик в наручном компьютере сыграл с ней дурную шутку. Она попыталась объясниться с иммиграционным чиновником на имперском языке с помощью этого переводчика, а тот счёл слово «drake» названием птицы, и в результате Алиса получила карточку имперского вида на жительство под фамилией Анкбонд⁹.

Она подумала, что у этой истории есть две стороны. Одна — хорошая. Если другие кланы зашлют своих агентов на Нюйорд, они долго будут искать тут Алису Дрейк и не так-то просто им будет догадаться, что искать надо Алису Анкбонд. Другая — плохая. Во всех алфавитных списках она теперь будет торчать в самом начале, а ей совсем не хочется так засвечиваться. Но менять что-либо было поздно. И, в конце концов, какая разница. Ну не получилось выступить под фамилией знаменитого пирата, и ладно.

Найти место, откуда летают рейсовые гидросамолёты до Шернхольма, ей удалось легко. Но вот что делать дальше?

Географию Шернхольма она представляла себе только по репортажу Лауры. Привычный ей навигатор в технократическом коммуникаторе не работал, а обзавестись имперским гаджетом с экраном приличного размера она не успела. Смотреть карту на микроскопическом экранчике браслета попросту невозможно.

Алиса столбом стояла посреди тротуара, не в состоянии решить куда пойти — то ли направо к университету, то ли налево к «Болтливой Птице», единственному месту, про которое она тут знала, что там точно можно поесть и переночевать.

В этот момент на неё чуть не налетела девушка чуть постарше, куда-то торопившаяся.

— Ой! Ты что здесь на ходу стоишь? — воскликнула она.

— Извини, я тут приезжая, не могу сориентироваться, — Алиса выбирала слова очень осторожно, чтобы не наткнуться на какую-то двусмысленность с этим глупым автопереводчиком.

— Пошли со мной, — девушка перешла на тот диалект англика, на котором общался автопереводчик. — Я как раз туда иду, и уже почти опаздываю. Так что не отставай. Меня зовут Стина.

— Алиса, — односложно ответила та, стараясь встроиться в темп, которым передвигалась по городу Стина.

Меньше чем через десять минут они оказались на территории университета. Алиса слегка запыхалась, несмотря на свою неплохую, как она думала, физическую форму.

— Тебе вон в ту дверь. — на прощание сказала Стина — Там у нас приёмная комиссия подготовительного отделения для не знающих общеимперского языка. А я побежала на занятия.

В подготовительном отделении Алису быстро оформили и выделили койку в общежитии. Уже прощаясь, секретарша, по возрасту примерно ровесница Стины спросила:

— А ты что, из официальной дипломатической миссии Технократии?

— Тогда что с тобой принцесса Кристина возится?

— Принцесса? — удивилась Алиса. — А на вид студентка как студентка. И по городу без свиты ходит.

— Да, она жена наследника престола. А что касается хождения по городу, то такая Империя, где членам императорской фамилии нельзя гулять по городу без охраны, никуда не годится. У нас — не такая.

Библиотека

Освоившись в Шернхольме, Алиса поняла, что надо бы попытаться заработать каких-нибудь денег. Того запаса имперских крон, которые ей записал на браслет-коммуникатор капитан корабля, доставившего её сюда, надолго не хватит, а стипендия на подготовительных курсах не платится.

Лучше всего, конечно, пристроиться куда-нибудь в университете. Но пока что Алиса успела познакомиться в основном со своими товарищами по подготовительному отделению, которые разбирались в местных реалиях не лучше неё.

Раздумывая эту невесёлую мысль Алиса сидела за столиком в столовой. Вдруг её кто-то окликнул по имени. Алиса подняла глаза от тарелки и увидела Стину.

— К тебе можно подсесть? — спросила та по-квакерски.

— Да, конечно… Ваше Высочество… — с трудом подбирая слова общеимперского ответила Алиса.

— Да перестань ты, в конце концов. Все мои знакомые в университете знают что я не люблю, когда мне об этом напоминают. Запомни и ты. Ты чего такая грустная? Наш язык не даётся? Брось, у тебя довольно неплохо получается.

— Да нет, просто я думаю, что надо где-то приработок найти, и не могу придумать с чего начать, — Алиса продолжала упражняться в общеимперском.

— Не «приработок», а «подработку» или даже просто «работу», — поправила её Стина. — Слушай, ты же из Технократии. И ты знаешь их язык.

— Ну ты уже сделала некоторые успехи. Неважно, объясниться можно и на диалекте наших квакеров. А вот разбираться с книгами гораздо удобнее носителю. Короче, тут в нашу Центральную библиотеку недавно передали огромную пачку ваших книг. Надо это дело классифицировать, разносить по каталогам. На это выделили несколько ставок. Хочешь, я тебя туда отведу.

— Я бы с удовольствием, но кто же мне даст. Я уже на третьем курсе, а значит меня можно использовать на более сложных работах.

Избранные места из перестрелки с врагами

Стина привела Бокрёнка и Хельгу в небольшую комнатку в университетской библиотеке. Там за огромным настенным монитором сидела девушка и что-то медленно и старательно делала.

— Знакомьтесь, — Сказала Стина. — Это Пер Корпшварт-Равен, с вычмата, это Хельга Сестрём, с астрографического, а это Алиса Анкбонд с подготовительного. Алиса очень хорошо владеет языком Технократии, поэтому в основном и занимается разгребанием каталога, но иногда ей нужна консультация специалистов.

— Анкбонд… — протянула Хельга. — Слушай, Алиса, ты не родственница майору Нильсу Анкбонду, автору книги «Избранные места из перестрелки с врагами»?

— Нет, — призналась Алиса на достаточно хорошем общеимперском, хотя и с заметным квакерским акцентом. — Я вообще из Технократии. Просто когда я въезжала сюда, моя фамилия нечаянно перевелась с англика на общеимперский.

— На самом деле с майором Анкбондом была аналогичная история. Был когда-то на Земле в какой-то из славянских стран писатель, у которого фамилия тоже переводилась на имперский как «селезень». И у него книга «Избранные места из переписки с друзьями». Вот Анкбонда друзья все время и подкалывали что он должен написать что-то аналогичное. В конце концов он собрался и написал.

Бокрёнок с подозрением посмотрел на свою подругу:

— Хельга, а откуда ты знаешь про Нильса Анкбонда?

— Ты не просто её читала, у тебя теперь утиная фамилия ассоциируется в первую очередь с ней.

— Та-а-к, — задумалась Хельга. — Я не первая среди твоих знакомых девушек, у кого эта книга была настольной? Лейтенант Сйошерна, да?

— Да. Когда Сигрид была ещё курсантом, она мне все уши прожужжала про эту книгу. Но ты-то вроде абсолютно мирный человек.

— Я полевой астрограф. На протяжении всей историей человечества географией и астрографией регулярно занимались военные разведчики. И майор Анкбонд — как раз из таких. У него в книге очень много интересного и про организацию лагеря и передвижения в самых разных климатических зонах, и про то, как общаться с местным населением на молодых колониях или на одичавших осколках Второй-Третьей Экспансии. Просто кладезь опыта не только для офицера-коспеха, но и для полевого исследователя.

— Вот видишь, какие у нас в Империи нравы, обратился Бокрёнок к Алисе. Какую девушку ни возьми, то офицер космической пехоты, то полевой исследователь, то вообще…, — он перевёл взгляд на Стину и оборвал фразу на полуслове.

— Ха, — рассмеялась Алиса. — Это ты меня решил удивить. У меня мама знаешь кто? Глава одного из кланов нью-марсельской мафии.

И вообще, ваша Империя кого к нам заслала? Такого положительного пожилого дядечку, имперского посла. А мы к вам? Сначала журналистку мисс Джеймссон, потом меня.

Куздра

Утро в Макондо

Куздра проснулся на рассвете. Кошки опять устроили на чердаке не то свадьбу, не то турнир по вольной борьбе. Понятно что через полчаса они угомонятся, но спать уже не будет хотеться. Он заварил себе кофе, взял ноутбук и вышел на улицу, где у него стояло старое кресло в тени развесистого дерева. Ох, черт, придётся кресло переставлять. Это оно после полудня в тени, а сейчас восходящее солнце заливает его безжалостными лучами. Ещё полчаса, и сидеть под его прямым светом станет жарковато.

Устроившись на новом месте, не обращая внимания на сердито фыркающего из-под кресла ежа, углубился в чтение списка рассылки hackers. Чем хороши большие списки рассылки, так это тем, что в них всегда что-то происходит. Ночь у тебя, раннее утро или поздний вечер, у кого-то на планете разгар рабочего дня. А ещё независимо от времени суток прилетают космические корабли с других планет Технократии и привозят на борту бандлы почты из-под других звёзд.

Он пролистал пару сотен заголовков писем в тредах, касающихся моделирования уличного движения и динамического определения штрафов за нарушения в зависимости от траффика.

Эта тема его не интересовала. Она не касалась ни его практических интересов, так как, выезжая за пределы своего посёлка, он пользовался в основном общественным транспортом, а в посёлке дорожного полицейского последний раз видели лет двадцать назад, когда он решил приударить за одной из дочек семейства Сибейра (кажется, той, у которой на днях родился первый внук), ни его научных интересов — ну не было там интересной математики, банальная формула Байеса.

Но вот письмо «Оптимизация внешней торговли на окраинных мирах» его заинтересовало. В первую очередь тем, что за 12 часов никто не удосужился на него ответить. С одной стороны, реакция коллег из окраинных миров может последовать и через неделю, это как расписание космических рейсов ляжет. С другой, чтобы кто-то не слишком известный заслал в список патч на полсотни килобайт, и никто не проехался с разгромной критикой по поводу стиля?

Куздра открыл сам патч и начал его читать. Первая мысль была: «Ну кто же так пишет!» Вторая — «А парень-то явно программист со стажем, хотя ROOP, похоже, видит первый раз.» Это было удивительно само по себе. Язык, на котором написана Машина, входил в курсы для общеобразовательной школы, а уж на соответствующих специальностях университетов на нем писали не меньше трёх семестров. При этом из поколения в поколение передавались определённые привычки, паттерны, приёмы, которые, как он сейчас понял, сильно ограничивали выразительные способности языка. А тут, похоже, попался человек, который язык учил по учебникам. Уже зная какие-то другие языки, имея опыт и сложившийся стиль.

Ну да, окраинные миры. Наверное, какая-то недавно присоединённая забытая колония, на которой, тем не менее, сохранились информационные технологии.

А по смыслу у него там что? А по смыслу предлагается учитывать то, что психология жителей планет, не входящих в Технократию, существенно отличается от тех, кто родился и вырос под крылом Машины.

Куздра быстро написал положительный отзыв, а потом решил посмотреть, где это планета Nyjord. И где это там вообще такое ustiernholm.edu.nyjord. И как это вообще это читать: Ниджорд, Найджорд?

Упс, а это оказывается не просто так окраинный мир, а столица Империи. Той самой, крейсер которой тут недавно с официальным визитом был. И читался почему-то как Нюйорд.

Куздра закрыл ноутбук, оттащил его на террасу дома, чтобы никакая устроившаяся в кроне дерева ворона не испачкала клавиатуру, и решил прошвырнуться до заведения тётушки Долли.

Посёлок Макондо, где всё это происходило, представлял собой довольно странное явление. С точки зрения официального земельного кадастра Нью-Марселя, никакого Макондо не существовало. На картах на этом месте был обозначен лес. С борта самолёта или космического корабля тоже можно было увидеть лес. Разреженный, с обилием полянок и тропинок, часть лесопаркового пояса, окружавшего мегаполис. А на самом деле здесь жили люди.

Вокруг стволов огромных деревьев, прячась под ними от наблюдения сверху, громоздились хижины, возведённые из самого разнообразного подручного материала — листов упаковочного пластика, кровельного железа, частей корпусов старых автомобилей. Кто побогаче и пооборотистее, ухитрялся раздобыть 20-футовый контейнер.

Вокруг домов многие разводили огороды и даже плодовые кустарники.

Куздра ничем таким не заморачивался. Его участок зарос естественной травой по колено, в которой он только протаптывал дорожки к двери и к любимому креслу под соседним деревом. Зато у него был собственный колодец в подвале дома.

Прогулявшись минут десять по тропинке под кронами деревьев, местами проходившей вплотную к домам — здесь краткость пути и прикрытость сверху ценили больше, чем право собственности (которого юридически ни у кого и не было) — он подошёл к такой же хибаре, как и все прочие, на террасе которой гудел старый обшарпанный морозильник. Это и была лавка тётушки Долли, местный магазин товаров повседневного спроса, паб и клуб одновременно.

Несмотря на раннее время, на скамеечке рядом с террасой сидели двое местных жителей без определённых занятий и посасывали разведённое водой вино.

— Привет, Антонио, — махнул рукой один из них. — Что-то ты рано сегодня проснулся. Присоединяйся что ли.

— Привет, Педро, — ответил он. В Макондо его звали в основном по полученному при рождении имени. Прозвище Куздра было известно только в Сети. — Не, сейчас не буду. Мне ещё весь день работать.

— И не лень тебе каждый день работать. Вот я, понимаешь, денёк поработаю, зашибу деньжат, а потом неделю с утра выпил — день свободен.

— Знаешь, не лень. Прикольно же. На моей работе такие забавные вещи о мире иногда узнаешь.

— Так если бы я каждый день работал, у меня бы, небось, были деньги комнату в апартаментах снять, я не жил бы здесь в халупе из жести.

— А мне тут нравится, — ответил Куздра, имевший пай в кондоминиуме в виде трёхкомнатной квартиры, которую он сдавал втрое ниже рыночной стоимости компании толковых и не слишком безалаберных студентов. — Тут воздух свежий, тень от деревьев, народ опять же весёлый, вроде тебя. А там — теснота, духота, только под кондиционером и вздохнёшь, люди все куда-то спешат, замотанные.

— Ну так приколом-то поделишься? — вступил в разговор второй парень.

— Ну как тебе объяснить, Хосе… — Куздра на несколько секунд задумался. — Ты у нас вроде строитель неплохой.

— Ну вот представь себе, что встретил ты мужика, который держит молоток как ложку — тремя пальцами, головкой вниз. И в таком положении заколачивает им гвозди ничуть не хуже чем ты, держа молоток в нормальном положении. Чтобы ты подумал?

— Подумал, что выпил вчера что-то не то. Не бывает же.

— Ну так вот. Встретил я сегодня программиста, чья манера писать программы отличается от моей примерно как способ держания ложки от способа держания молотка. И ведь получается, вроде должно и так работать.

— Ага понятно. Помню по ящику показывали — два крейсера рядом на аэродроме — наш и имперский. Диктор говорит что по боевой мощи приблизительно одинаковые. Но имперский как-то тоньше и как бы хищнее. Теперь понятно, что это потому, что они молоток как ложку держат.

«Интересная мысль, — подумал Куздра. — Надо бы ей на каком-нибудь военно-техническом форуме поделиться.»

В этот момент на шум разговора из дома вышла Долли, она же сеньора Долорес, хозяйка этого заведения. Куздра быстро купил у неё всё, за чем пришёл — бутылку нелегального молока, которое привозили сюда несколько соседних фермеров, минуя всяческие санитарные инспекции и молокозаводы с пастеризаторами, творог такого же происхождения, буханку вполне заводского пшеничного хлеба и пачку мясной нарезки в вакуумной упаковке.

После чего заторопился домой. Рабочий день у него уже должен был скоро начаться. Участие в списке hackers, равно как писание на нескольких политических, историко-технических и военно-исторических форумах не было для него источником заработка. Он занимался этим для души, а реально большую часть дохода ему приносили системы управления холодильниками.

Пейнтболисты на привале

Что может быть естественнее для офицера, томящегося всю рабочую неделю на кабинетной работе, чем в выходной отправиться в лес, вооружившись пейнтбольным приводом?

Поэтому, если бы кто-нибудь взялся проследить за тем, как проводят воскресение Джулио Лактин из Службы Безопасности, Серж Вернер из Конфедеративной Разведывательной Администрации и Вим Винтер, считающийся штатским аналитиком, он вряд ли подумал бы что дурное, увидев, как они, обвешавшись защитным обмундированием, отправляются в лесопарк.

Несколько более удивительным было присутствие в той же компании лейтенанта коспеха Лионеля Кохрейна. Этому офицеру офисная работа в ближайшее десятилетие вряд ли светила. И беготни по лесам с оружием ему хватало и при исполнении служебных обязанностей.

Тем не менее, в компании пейнтболистов присутствовал и он.

Вдоволь набегавшись по лесу, и обзаведшись не одним красочным пятном на одежде, офицеры устроились на привал. Из рюкзака был извлечён походный мангал и газовая горелка с чайником, и вскоре началась нехитрая трапеза.

Совершенно случайно на привал офицеры расположились не далее чем в полутора километрах от неофициального посёлка Макондо. Поэтому совершенно неудивительно, что на огонёк из леса к ним выбрался местный житель лет сорока пяти с корзинкой ягод. Одет он был для обитателя бидонвиля на удивление опрятно. Ну, то есть в камуфляжной полевой армейской форме, такой же как на пейнтболистах, ходила половина Макондо. Но у большинства его жителей камуфляж был драный, заплатанный, а у Куздры (а это был он) — не новый, но чисто выстиранный. Через пять минут после того, как он приземлился на брёвнышко среди офицеров, не слишком опытный глаз бы его от них не отличил.

— Лионель, позволь представить тебе Энтони Кокни, программиста-фрилансера, известного также как блоггер Куздра, начал разговор Винтер. Ты, Куздра нас всех знаешь, кроме опять-таки Лионеля. Это Лионель Кохрейн, пожалуй, единственный из наших офицеров, кто видел имперских коспехов в деле. Теперь вроде все знакомы.

— Секунду, — остановил его Лактин и вытащил из рюкзака маленькую шкатулку. Пожалуйста, господа, сюда свои коммуникаторы.

— У меня нет, — проворчал Куздра. — Я за земляникой пошёл, зачем мне с собой коммуникатор.

Шкатулка была заперта, аппараты изолированы от радиосвязи, а заодно и от произносимых хозяевами звуков, и, наконец, появилась возможность перейти к делу.

— Так значит, — продолжил Вим, — зафиксировано вторжение Империи в наше святая святых, в сообщество Хакеров Машины.

— Угу, — буркнул Куздра. — Но с другой стороны, они ничего незаконного не делают. Мы никогда и нигде не утверждали, что предлагать патчи могут только подданные Машины. Их интересы затронуты — наше регулирование по поводу торговли с внешними мирами касается и их. Вот они и пишут код, который, по их мнению, должен лучше отражать и наши и их интересы.

— Я пожалуй, соглашусь, — высказался Лактин. — Мы точно знаем, кто в списке хакерс на жаловании у того или иного клана, или корпорации. И ничего. Механизм перекрёстного аудита довольно надёжно защищает Машину от перекоса в чью-либо сторону. Но здесь ситуация несимметричная.

Они могут влиять на нас, для этого им надо только включиться в нашу систему электронной почты и выучить наши языки программирования. А мы на них? У них нет сообщества хакеров, куда бы мы могли вбрасывать свои патчи.

— А мы пробовали? — спросил Винтер. — Имперский посол сидит здесь уже два с лишним года. А наш посол в Шернхольме есть? Единственный человек из Технократии, который попал в Империю это та журналистка.

— Не единственный, — перебил его Лактин. — Когда ничего не делают официальные структуры, инициативу перехватывают кланы. Донна Верде месяц назад отправила в Империю свою родную дочь. Якобы поступать в тамошний университет. Там студенты из окраинных миров бывают, поэтому никого не удивит студентка-иностранка. Есть подготовительные языковые курсы.

Вопрос в том, чьи получаются агенты влияния — журналистка, пишущая об Империи в наших газетах и студентка, учащаяся там? Наши у них или их у нас?

— Откуда у вас эти подробности? — удивился Вернер. — Служба Безопасности внешней разведки не ведёт. А вы мне тут рассказываете про организацию учебного процесса в Шернхольмском университете.

— Ну так пойти и побеседовать с нашим торговцем, который цистернами толкает в Империю контрабандный виски в обмен на их пиво и сидр, это вполне в нашей компетенции. А он, в свою очередь, по просьбе донны Верде все это выяснил у своих имперских контрагентов.

— Мне кажется, — сказал Куздра, — нужны агенты влияния в постели крупных имперских сановников. Может, даже наследника. У них там если не соблюдаются, то старательно отыгрываются старинные обычаи Старой Земли, где, как известно, процветала патриархальность. А значит подвести толковую девушку к соответствующему лицу, принимающему решения, и, как говорится, ночная кукушка дневную перекукует. Кстати, Джулио, не это ли делает донна Верде?

— Что-то в этой идее есть, — пробормотал Вернер. — Только извините, Энтони, вы человек штатский, и опыта противодействия серьёзным конторам не имеющий. Имперское ББ будет обязательно держать наших агентов под колпаком. И чем выше по вертикали власти будут забираться эти люди, тем плотнее наблюдение.

— Позвольте сказать, — вступил в разговор Кохрейн. — А мы можем найти людей, которые будут искренне восхищаться Империей? Ведь воспитанные у нас, на нашей системе ценностей, они все равно будут транслировать её.

— Браво, юноша, — пару раз свёл вместе ладони Вернер. — Мне нравится ваш образ мыслей. Даже жалко, что Локсли мне вас так просто не отдаст, да вы и сами наверняка не торопитесь уходить с полевой работы.

Вестланд

Принцесса горных троллей

В кафе было полупусто и почти темно. За столиком в углу сидела девушка с длинными белокурыми волосами, в вязаном платье украшенном вывязанными зверями и птицами, опустив голову к пустому бокалу.

— Хопса! — воскликнула Сигрид. — Да это же Инга!

— Знакомься, это Инга, сестра Лейфа из отделения Петера Йольсберга. Инга, это Лаура, из Технократии.

Инга отреагировала на это каким-то вялым движением, напоминающим улыбку.

— Ты точно хочешь это знать? — усомнилась девушка.

— Я хочу чтобы у моих коспехов был прочный тыл. А значит в семье у них должно быть все в порядке, — отрезала лейтенант. — И вообще, может я знаю как тебе помочь. В конце концов, мы в Вестланде, это удел нашего с Лейфом капитана.

— Ну как ты поможешь? Меня парень бросил. Я уж думала, что жених, но когда я все-таки додавила его до «делай предложение или уходи», он ушёл.

— На дуэль вызывать будешь? — невесело усмехнулась Инга. — Алекс Воронин, сын известного мезянского купца.

— Сказал что у нас разная религия, разные обычаи, и мы не уживёмся.

— Ты значит, предлагала в приданное дюжину лесопилок с алмазными дисками и пилами с платиновым напылением?

— Знаешь ли, я с Лейфом не первый день на одном корабле служу, знаю чем богата его семья. А дюжину лошадей не знавших седла? А рубашку без единого шва, которой не касалась игла? Я же вижу, у тебя платье как раз по подходящей для этого технологии сделано. Ты главное, меч с золотыми кольцами на ножнах ему не отдавай. Не нужен мезянскому промышленнику меч, он твоему брату скорее пригодится.

— Ты вообще на что намекаешь? — заподозрила подвох Инга. — Что-то подозрительно знакомое.

— Ну как что? Известная старинная баллада «Герр Маннелиг» про то, как принцесса горных троллей сваталась к христианскому рыцарю. Только там вместо лесопилок были мельницы с бронзовыми жёрновами и серебряными скрепами на водяных колёсах. Что, в отличие от платинового напыления на пилах, совершенно бесполезное украшательство.

— Ну вот, и так на душе погано, так ты ещё и троллихой обзываешь.

— Я не обзываю, я даю совет. Таких мезян можно только троллить. Уж поверь мне, у меня мачеха мезянка. У них там очень странная система воспитания. С одной стороны их религия требует чтобы жена подчинялась мужу. С другой — они воспитывают девочек самостоятельными и активными. В результате из любой мезянской общины чуть ли не половина девушек уходит.

Увы, говорят, что можно вывезти девушку из погоста, но нельзя вывести погост из девушки. Это правда. Меня мачеха воспитывала всего три года, а потом Харальд целый месяц расколдовывал, и то заручившись помощью друидов. Всего за три года мачеха ухитрилась привить мне такую толпу комплексов, что снять их было непросто.

Так что не надо девушке из чёппинга добровольно переселяться в погост. Ты там действительно не уживёшься.

А если он скажет, что готов уйти из своего мира в твой, заставь его мыть посуду. Если выдержит месяц мытья посуды, значит адаптируется в нормальной языческой семье.

— Ну где же ему столько посуды возьму? Я сама-то посуду руками мыла только в универе на химпрактикуме. А так у меня посудомоечная машина.

— Это да, это мезянин может. У них в погостах чинить бытовую технику считается нормальным, а вот мыть посуду для мужчины zapadlo.

— Ну какой же Слуттнинг погост? Это же натуральный район города. Который у нас тоже вовсе не чёппинг, а вполне себе стад.

— Он тебя к себе в гости водил? С семьёй знакомил?

— А вот меня бабушка Юльхен в Слуттнинг водила. Специально, чтобы показать что такое мезянский погост и как он уживается внутри современного города. А что ты девушка из чёппинга, а не из стада, я сама вижу. Я же провинциальная баронесса, я сама жила в лёне. Поэтому вижу что для тебя местом приложения сил и денег является окружающая сельская местность, а не какие-то заморские порты или другие планеты.

Виртуальное убийство

Нежить

— Я тебя убью, — сказал появившийся на экране человек в чёрном. Голова его была скрыта капюшоном, а лицо закрыто чёрной полумаской. — Виртуально убью. Физически ты будешь жить и мучиться, а для общества ты умрёшь. Ты не сможешь никому позвонить по телефону, не сможешь покупать и продавать, замки в дверях будут не замечать твоего существования. Ты слишком много знал.

И экран погас. А через несколько секунд появилась заставка входа в систему.

Лионель Кохрейн привычно поднёс палец к папиллярному датчику, встроенному в клавиатуру. Никакой реакции.

Он набрал имя и пароль. Большинству граждан Технократии пришлось бы долго мучиться, вспоминая пароль, но лейтенанту Кохрейну достаточно часто приходилось авторизовываться не снимая скафандра или с каких-то чужих устройств. Поэтому он свой пароль помнил. «Нет такого пользователя.» — вспыхнуло на экране.

Лионель потянул из кармана коммуникатор. Тот хозяина признал, но выхода в сеть не было. «Сим карта не обслуживается». То, что с детства служило окном в огромный виртуальный мир, вдруг превратилось в слабенький карманный компьютер с несколькими гигабайтами полезной информации внутри. Лейтенант порадовался тому, что нелёгкая работа космического пехотинца приучила его не полагаться на сети, а держать кое-какую ценную информацию локально. Но как это может помочь ему здесь, в центре Нью-Марселя?

Для начала надо выбраться из дома. А то тут, в квартире и с голоду помереть не долго, ведь заказать еду по сети он не может. Кохрейн придирчиво оглядел содержимое своего шкафа и остановился на потёртом камуфляже, который он использовал для вылазок в лес.

На всякий случай он сунул в карман кредитную карточку и карточку офицерского удостоверения. Вдруг этот странный тип сумел уничтожить не все виды его идентичности.

«Надо сожрать всё, что осталось в холодильнике. — подумал он. — Неизвестно, когда ещё удастся разжиться едой.»

В этот момент мелодичный звон оповестил Лионеля об открытии входной двери. Домой из университета вернулась Джейн.

— Привет, как дела в храме науки? — спросил он.

— Все замечательно, а ты как, отдыхаешь после рейда?

— Ты знаешь, со мной тут какая-то ерунда произошла. Меня все компьютеры просто отказываются замечать. Лионель продемонстрировал подруге как не срабатывает отпечаток пальца.

Джейн вошла в систему на десктопе под своим именем. Не успел её профиль загрузиться, как раздалась похоронная мелодия.

«Один из ваших друзей в социальной сети, Лионель Кохрейн, скоропостижно скончался», гласило выскочившее сообщение. Она кликнула ссылку и увидела сообщение на районном новостном сайте, что Кохрейн попал под машину сегодня в восемь утра.

Девушка протёрла глаза, обернулась на парня, потом на экран, потом встала из-за стола, схватила его за плечи и потрясла.

— Нет, как видишь. Я живой и тёплый. Просто меня вычеркнули из Сети. Причём это сделали довольно ловко. Если бы я просто исчез, остались бы сотни людей, которые бы помнили меня и подозревали, что здесь что-то нечисто. Ты, сослуживцы, однокашники и преподаватели в Академии, родственники. А тут — был лейтенант Кохрейн да сплыл. Полез через перекрёсток на красный свет и попал под фуру с роботизированным управлением.

— Не знаю ещё. Но как-то из этой ситуации выбираться надо. Хорошо хоть ты пришла, и можешь меня хотя бы из квартиры выпустить. А то я уже подумывал о том, чтобы лезть через окно.

— А что делать? В принципе, с коспеховской физподготовкой это реально. Но на самом деле из квартиры я бы вышел. И вылезать пришлось бы со второго этажа.

— И куда дальше? Кланам сдаваться? Пожалуй, они от боевика с твоей подготовкой не откажутся.

— В кланы не хочется. А хочется поймать того гада, который это устроил…

— Тебе бы в Империи отсидеться. Я тут вчера смотрела репортажи мисс Джеймссон оттуда. Там у них до сих пор монеты в обращении ходят. А Сигрид Сйошерна протащила Лауру на борт суборбитального транспорта вообще без документов.

— Ну знаешь, вчера я бы тоже какого-нибудь имперца запросто так протащил. Все же Сйошерна это офицер космической пехоты. Наваять предписание на звено под командованием такого-то и вперёд.

— Интересно, откуда ты эту фамилию знаешь? Тебя же никогда не интересовали имперские репортажи Лауры Джеймссон.

— Я её вообще-то лично знаю. Было дело, стоял рядом почти так же, как сейчас с тобой. Полгода назад было у нас такое дельце, когда вдруг потребовалась парочка десантников женского пола. А в нашем флоте девушек в коспехи не берут. Пришлось имперцев просить помочь, благо как раз тогда их крейсер наносил дружественный визит. Одна из них как раз была Сигрид Сйошерна, а вторая Марта Лофсон.

— Лай, слушай, если действующий офицер может кого-то провести, то может быть обратиться к кому-то из твоих сослуживцев? Давай позвоню кому-нибудь, кому ты доверяешь, скажу, что я твоя девушка и от тебя остались какие-то бумаги, которые бы надо вернуть во Флот. Пусть придёт, а тут мы ему тебя покажем.

Кохрейн задумался. В принципе, идея была довольно неплохой. Но…

— Боюсь что если ты влезешь в это дело, под ударом окажешься уже ты. А у тебя нет подготовки на выживание и боевых навыков как у меня. Но вообще идея обратиться за помощью интересная. О! Кажется я знаю куда податься.

В общем, выведи меня из подъезда и спокойно «вступай в наследство».

А я тебе позвоню, как разживусь доступом в Сеть. Если с тобой свяжется кто угодно кроме меня, говори правду. Что вот пришла, увидела что сообщение о моей смерти несколько преждевременно, выпустила меня из подъезда и я ушёл, не сказав куда.

— Я не хочу тебя подвергать опасности. Те, кто сумел провернуть такую штуку, в состоянии добраться и до тебя.

Помахав ручкой лейтенанту, который быстрым шагом скрылся где-то в переулках жилого квартала, Джейн вернулась в квартиру, и почти тут же на её коммуникатор последовал звонок. На экране появился тип в капюшоне и маске, про которого ей рассказывал Лионель.

— Ну что, где твой лейтенант? — хриплым голосом спросил он.

— Ушёл. — чуть не плача ответила она. — От моей помощи отказался, сказав что не хочет впутывать меня в разборки с вами, снарядился как на экзамен по выживанию и ушёл. Куда, не сказал.

— Думаю, он не дойдёт куда собирался, и объявление станет правдой, хотя и с некоторым опозданием.

Человек на экране хрипло рассмеялся и прервал связь.

Джейн бросилась на постель и расплакалась. Ей очень хотелось что-то делать куда-то бежать, кому-то рассказать. Но делать не стоило ничего.

Тем временем Лионель быстрым шагом пересёк квартал, подошёл к двери в технический отсек подвала длинного дома, перегораживавшего дорогу, нажав за ручку открыл её (он знал что замок тут сломан ещё с тех пор когда был школьником) и проник в технический отсек подвала. Ещё через несколько минут он выбрался с другой стороны, вскрыв замок куском проволоки, и оказался на улице, на которую из своего дома мог бы попасть только минут через сорок пробежки трусцой или проехав несколько остановок на трамвае.

К сожалению, подобные способы срезать расстояния он знал только в ближайшей окрестности своего дома. Но Нью-Марсель — город территориально не очень большой, хотя и густонаселённый. Поэтому уже через два часа лейтенант оказался в том самом лесопарке, куда пару месяцев назад его пригласили поиграть в пейнтбол. Ещё полчаса и среди деревьев замелькали странные сооружения из найденных на свалке деталей. Кохрейн добрался до Макондо.

— Эй, мужик, ты откуда здесь взялся? Я тебя не знаю, — остановил его человек, одетый почти так же как и сам Лионель — в потёртый камуфляж.

Почему-то упоминание настоящего имени Куздры моментально успокоило местного жителя. Может к Куздре подобные типы с военной выправкой и правда не реже раза в неделю заявляются. Понять и запомнить описание дороги было тяжело. Но Кохрейн справился. И вот он уже стоит рядом с двумя деревьями, под одним из которых установлена парочка крепких контейнеров для приличия замаскированных косо прибитыми листами картона и жести, а под вторым в кресле-качалке сидит Куздра с ноутбуком.

— Это кто по мою душу? А, ты тот лейтенант-коспех, который играл в пейнтбол с Лактиным и Винтером? И что по Сети не постучался?

— А меня нет в Сети. Для Сети я мёртв. — И Кохрейн начал рассказывать свою историю.

— Ну не надо трепать об этом на весь Макондо. Пошли в дом, я тебе чаю налью. Далеко пешком топал-то?

— А почему подался именно ко мне? — спросил Куздра, усаживая Кохрейна на террасе и ставя на стол перед ним грубую глиняную кружку.

— Я решил, что таким вычеркнутым из общества, как я, самое место в Макондо.

— А ты прав. Здесь по крайней мере точно можно заработать на прокорм, не имея банковского счёта. Ну рассказывай, как ты дошёл до жизни такой.

Выслушав рассказ, программист почесал в затылке и сказал:

— На кланы не похоже. Не помню я, чтобы они такую технику применяли.

— Тут всё хуже. Похоже, готовится попытка государственного переворота, И кое-кто из той пейнбольной тусовки там замешан. Я сейчас не очень могу понять, кому я могу доверять, а кому — нет.

Куздра открыл ящик стола, порылся там, вытащил какую-то плоскую панель, подключил её к ноутбуку и поводил вдоль правого предплечья лейтенанта.

— Ого, в первый раз вижу живого зомби. Тебе крупно повезло что тебе на дороге ни разу не попался RFID-считыватель. А то бы вся полиция Нью-Марселя была в панике — труп из морга сбежал.

Все твои документы, конечно аннулированы, но вживлённый в руку чип по-прежнему честно транслирует идентификационный номер. И этот номер числится принадлежащим трупу. Поэтому обнаружение этого номера на входном контроле там, где не может оказаться похоронная процессия, это исключительная ситуация, которая эскалируется очень высоко. Скорее всего неисправность считывателя, а это вероятно следствие целенаправленного взлома. Сами по себе они ломаются очень редко.

— То есть соваться туда, где есть входной контроль, мне не стоит? Даже в сопровождении человека с пропуском?

— Ну если ты не хочешь, чтобы об этом узнал тот, кто тебе это устроил.

— Ну теперь давай думать, кому из той пейнтбольной компании, в которой тебя со мной познакомили, ты можешь доверять.

— Тебе. Тебя вполне устраивает то, что происходит сейчас, ты лучше аналитиков разведки знаешь, как работает Машина, а значит имеешь меньше оснований пытаться её обмануть и больше оснований ей доверять.

— Интересный ход мыслей. С чего бы это ты решил, что мои знания внутреннего устройства Машины не вызывают желания как можно быстрее свернуть эту систему на хрен, а на её место поставить человека. Хоть какого. Хоть идиота, хоть патологического властолюбца, но лишь бы живого?

— А что, это разве не так? После того пейнтбола я немножко почитал твой блог и твои комментарии в других блогах. И пришёл к выводу, что Машине ты должен доверять всяко больше, чем людям. Даже грамотным и желающим добра.

— Особенно грамотным и желающим добра. Такие могут мно-о-го наворотить.

— Вот-вот. И в нашей маленькой тусовке все были такие. Включая меня, хотя я и не слишком опытный. Ну… Пожалуй, Лактину я бы доверился. Опять же потому, что он слишком много знает. И потому что он не может не понимать, что смена Машины на человеческую диктатуру приведёт к тому, что ему будет некогда спать.

— Хорошо. Значит сливаем информацию о том, что ты раскопал, Лактину. Это несложно. Мы и так с ним постоянно переписываемся, поэтому стеганографически спрятанный текст внутри схемы какого-нибудь доисторического технического монстра пройдёт незамеченным.

— Ещё я бы хотел, чтобы моя девушка узнала, что я в безопасности. Вы можете ей написать?

— Если вдруг всплывёт немотивированный контакт между мной и твоей девушкой, подозреваю, ты перестанешь быть в безопасности. И она тоже. А кто она у тебя, в смысле, где работает, чем увлекается, контакты с кем будут однозначно сочтены обыденными и неинтересными?

— Она учится на третьем курсе медицинского факультета университета. Занимается фристайлом на моноколесе…

— Медфак, говоришь. Ну это уже хорошо. Есть одна идейка…

На следующий день Джейн нечаянно столкнулась в университетском коридоре с профессором Карстеном. Вернее, нечаянным было то, что профессор, прослывший чудаком, вдруг обратил внимание на пробегавшую студентку.

— Мисс Онеро, а не хотели бы вы пройти практику в благотворительном медпункте в Макондо?

Джейн замялась. Об этом чудачестве профессора, что он бесплатно лечил жителей несуществующего официально трущобного пригорода Нью-Марселя, знал весь факультет. С одной стороны, у неё как раз сейчас, когда из её жизни исчез Лионель, появилась уйма свободного времени. С другой стороны в деканате крайне положительно смотрят на всякое волонтёрство. С третьей старик Карстен это золотые руки и неисчерпаемый кладезь жизненного опыта. У него стоит поучиться. Но тратить свои силы и время на каких-то бомжей…

— Один известный вам лейтенант космической пехоты говорил, что Макондо это такое место, куда попадают все, кому больше некуда податься.

Джейн встрепенулась. А вдруг это весточка от Лая? Вдруг это таким заковыристым образом не просто сообщается где он пристроился, но и создаётся мотивированная легенда, позволяющая с ним встретиться?

— Да, наверное, — неуверенно пробормотала она. — Я попробую…

* * *

Карстен подобрал Джейн около здания факультета. У него была «Иволга» маленькая машинка, популярная среди университетских преподавателей. С одной стороны, вроде как и своя машина, не велосипед, можно и посадить пассажира, и покупок погрузить, с другой, стоимость парковочного билета на неё вдвое меньше, чем на полноразмерный пятиместный седан.

Они покрутились по развязкам Восточного шоссе и съехали на узенькую, давно не ремонтировавшуюся дорогу. В родных местах Джейн такие дороги вели к захолустным фермам, но чтобы такое встречалось у самой окраина столицы.

Все боковые съезды с дороги были перекрыты сваренными из железных труб шлагбаумами, запертыми на простые механические висячие замки.

Машина свернула на один такой съезд, профессор вышел, и набрал на замке открывающий код. Оказалось, что замок, хотя и механический, но цифровой. Проехав шлагбаум, он остановил машину, вышел и аккуратно запер замок за собой.

— Это договорённость такая с местными лесниками. Они не поднимают шум по поводу того что в лесу целый городок нелегального жилья, а все, кто заезжает в этот городок на транспорте, не забывают закрывать за собой шлагбаум, как будто это лес, куда посторонним въезд воспрещён.

Машина двинулась дальше, подпрыгивая на неровной колее, едва намеченной среди густой травы, росшей под кронами редких деревьев.

Вот под кронами деревьев замелькали какие-то то ли сооружения, то ли кучи мусора, и вскоре машина остановилась у одного такого.

Это был покрашенный зелёными и коричневыми пятнами довольно новый 20-футовый контейнер, в котором были прорезаны обычная дверь с крылечком и окно с рамой. Кусок стенки над дверью был покрашен в белый цвет и на нем нарисован красный крест.

На перилах крыльца расселись несколько человек одетых в разнообразные лохмотья.

— А вот и наши пациенты, — прокомментировал профессор.

Джейн внутренне поёжилась, подумав о том, в каких условиях придётся работать. Но все оказалось не так уж страшно. В прошлой жизни этот контейнер был, видимо, мобильной операционной, предназначенной для работы в зонах стихийных бедствий. С такими контейнерами студентам приходилось иметь дело на занятиях по медицине катастроф. Поэтому все было знакомо и привычно. И все инструменты и лекарства в шкафчиках, привинченных к стенке, лежали там, где по инструкции положено.

Пациенты тоже, несмотря на несколько необычный вид оказались вполне опрятными людьми с обычными травмами и болезнями. Ни ужасающих язв, ни туберкулёза, ни прочих ужасов, которые можно ожидать на планетах, где цивилизация деградировала до допромышленного уровня.

Наконец очередь пациентов рассосалась, и, стянув рук очередные одноразовые перчатки, Джейн вышла на крыльцо, подышать свежим воздухом.

На крыльце сидел парень в примерно таком же потрёпанном камуфляже, как и заметная часть других пациентов.

— А у вас что, молодой человек? — строгим голосом спросила она.

— Джейн, — с нежностью произнёс Лионель. — Ну ты и заработалась! Не узнаёшь.

— Лай! — девушка бросилась ему на шею. — Когда профессор Карстен намекнул мне про то, что один мой знакомый коспех что-то говорил о Макондо, я так и поняла, что это весточка от тебя.

В этот момент упомянутый Карстен появился в дверях контейнера и строгим взглядом посмотрел на обнимающуюся парочку:

— Мисс Онеро, я собираюсь уехать в город часа через полтора. Вы поедете со мной или будете добираться самостоятельно.

— Тут до ближайшей станции подземки пятнадцать минут пешком по лесу, — шепнул Лионель на ушко своей подруге. — Но лучше, наверное, на первый раз уехать вместе с профессором.

За полтора часа, в течение которых Карстен общался с людьми, имеющими вес в нелегальном посёлке, Лионель познакомил Джейн с Куздрой и она вдруг вспомнила, что в группе фристайла на моноколесах один из парней хвастался участием в списке хакерс. Эстебан Санталья его звали кажется. Куздра, подумав, вспомнил, что да, есть такой. Что-то полезное предлагал.

Подумав, решили что если Джейн расскажет ему случившуюся с Кохрейном историю, это будет вполне мотивированный способ вбросить информацию о проблеме в сообщество хакеров.

Эстебан Санталья

Джейн попросила Карстена высадить её около Приречного парка, на полдороги к университету. Вытащила из машины своё верное моноколесо и покатила в сторону площадки любителей фристайла.

Как она и ожидала, Эстебан Санталья был там. Этот парень был моложе Джейн примерно на год, нигде не учился, а работал программистом, причём достаточно высокооплачиваемым, в какой-то фирме. Судя по тем байкам, которые он травил приятелям по занятиям фристайлом, какое-то отношение к хакерам Машины он имел.

Джейн подождала пока молодому человеку надоест демонстрировать свою удаль, разгоняясь при спуске с горок, прыгая с трамплина и крутя сальто, и когда он спрыгнул с моноколеса на землю и уселся на скамейку передохнуть, плюхнулась рядом с ним.

— Стив, тут я стала свидетельницей такой странной истории, — начала она.

— Хм, это серьёзно, — сказал молодой хакер, выслушав подробности. — А СБ уже знает?

— Там все непросто. Не факт, что некоторые люди в СБ не замешаны в эту историю с самого начала. Но кое-кто, кому есть доверие — знает. Вот в ваше хакерское сообщество информация ещё не вброшена. Поскольку канала через который это можно было мотивировано вбросить, не было.

— Хм, а мне, значит, ты предлагаешь поработать таким каналом?

— Ты можешь отказаться. У нас на примете парочка других вариантов есть.

— Ну уж нет. В роду Санталья никогда не отказывались от риска ради благородной цели. Пошли ко мне. Возможно, в процессе написания письма мне потребуется из тебя кое-какие подробности вытрясти.

В этот момент коммуникатор Джейн издал слабый писк. Это был не звонок и не сообщение в каком-нибудь чате, а «Дядюшка Харви», виртуальный помощник, подсказывавший иногда что-то полезное на житейские темы. Одновременно Эстебан тоже полез за своим коммуникатором.

— Джейн, смотри что мне «тётя Химена» посоветовала, — с трудом сдерживая смех сказал он, и протянул ей коммуникатор.

Виртуальный помощник Эстебана был изображён как пожилая полная негритянка в чепце и платье, упёршая в поясницу руку, в которой был зажат половник.

Изо рта этой суровой дамы выдувался большой пузырь с надписью:

«У девушки, которая сидит рядом с тобой, недавно было большое горе. Будь с ней понежнее и у тебя есть шансы».

Джейн вытащила свой гаджет. Около рта «дяди Харви», сурового северного рыбака в штормовом костюме и зюйдвестке был баллон с надписью:

«Я понимаю, Джейн, что тебе не до парней, но не отвергай с порога того, кто сидит рядом с тобой.»

Прочитав обе надписи молодые люди переглянулись и заржали в голос.

К ним тут же подкатила на своём моноколесе любопытная Аманда:

— Да мы ржём, что виртсоветники такие ту-у-упые.

— А, ну это даже не интересно, — махнула рукой Аманда и поехала дальше фигурять на трамплине.

А Эстебан и Джейн вскочили на свои моноколеса, и отправились в сторону его дома, как будто и правда решили последовать совету электронного разума.

Санталья обитал в квартале явно классом пониже, чем тот, где была квартира Кохрейна, в которой теперь жила Джейн. У него, как и у Лионеля, была двухкомнатная квартира, но меньшая из комнат была размером чуть ли не с вагонное купе. Здесь, судя по всему, Санталья и жил. Кровать, небрежно брошенный на тумбочку у изголовья планшет, вторая стена сплошь занятая шкафом, частично одёжным, частично книжным, и все. Места осталось только пройти.

Но во второй комнате, почти в три раза больше, с местом было ещё хуже Здесь стоял длинный, во всю короткую стену стол, на одном из концов которого было оборудовано рабочее место с двумя огромными дисплеями, а весь остальной стол завален всякими полуразобранными электронными штуками.

Вдоль одной из длинных стен стоял верстак с массивными тисками и небольшой универсальный станок. У второй — стеллаж, заваленный черт те чем, от коробочек с мелкими электронными деталями до походного снаряжения. У последней стены был прикручен недорогой тренажёрный комплекс.

Вся квартирка целиком была, пожалуй, размером с одну, меньшую комнату в квартире Лионеля, ту, которую они использовали как спальню.

— Проснись и пой! — скомандовал Эстебан, усаживаясь в кресло перед дисплеями. Те дисциплинированно включились и из колонок донеслась какая-то слегка фальшивая музыка.

— Молчи! — заткнул электронного певца хозяин и, уже обращаясь к гостье, пояснил. — Никак не выберу времени, чтобы научить этого кремниевого идиота петь мелодично.

Джейн было подумала, что Санталья все же решил последовать совету своей «тёти Химены», но секунду спустя пришла к выводу, что потомок многих поколений кондотьеров, конкистадоров и прочих безденежных идальго просто не может не рисоваться перед донной.

После того, как письмо было написано и отправлено, он поил Джейн чаем в крохотной кухоньке и мимоходом спросил:

— А что твой суровый шкипер тебе сказал, когда ты встретила этого своего коспеха?

— Ничего. Я не спрашивала. Там всё было и так понятно, без назойливых виртуалов, которые в душу без мыла лезут.

* * *

Когда Джейн вернулась домой после визита в мастерскую Сантальи, на лавочке у подъезда сидела соседка, миссис Грапл, которой Лионель и Джейн несколько раз помогал с закупками продуктов, а Джейн один раз вызвала «Скорую» несмотря на протесты старушки, заметив чёткие симптомы спазма мозговых сосудов.

— Дженни, милая, ты как теперь, без Лая-то? — поинтересовалась миссис Грапл. — Квартиру будешь на себя оформлять?

Джейн старательно сделала грустное лицо, какое по её представлениям должно было быть у молодой вдовы:

— А репки-то тебе хватит? Наш-то дом элитный, здесь, чтобы владеть квартирой, нужно иметь репку не меньше 17 с половиной тысяч.

Джейн задумалась. Когда она последний раз проверяла свой репутационный рейтинг, в просторечии репку, там было где-то чуть больше 17. То есть на самой грани.

— Если тебе чуть-чуть не хватает, могу тебе потянуть репку. Вы с Лаем столько для меня делали, а я все время забывала это лайкнуть.

Джейн вытащила коммуникатор и залезла на гражданский портал. 23500, появилось в углу экрана. «Откуда так много?» подумала девушка, и полезла смотреть историю начислений. Одной из основных функций «репки» считалась воспитательная, поэтому человек должен был иметь возможность посмотреть, за какие действия ему пришёл плюс, а за какие минус.

Так, 5000 пунктов начисление от штаба флота как вдове офицера. 1000 пунктов от ректората за участие в волонтёрской программе медицинского обслуживания малообеспеченных граждан. 500 пунктов от больницы скорой помощи за тот самый случай с миссис Грапл.

— Спасибо, не надо. Служба Скорой помощи мне уже дала в репу за то, что я вам помогла тогда. Так что у меня с запасом.

Воскрешение не удалось

На следующее утро на пороге домика-контейнера Куздры появился Лактин в камуфляже и с пейнтбольным приводом на плече.

— Что, в такую рань и уже наигрался? — спросил его хозяин дома. — Пива налить?

— Лучше кофе. Черт бы побрал эту бессонную ночь. Лионель, я хочу высказать вам извинения от имени всей Службы, но почему-то мы не смогли штатным способом тебя воскресить.

Должна быть в Машине штатная процедура отката некорректно введённой информации о смерти. Была. Во всех инструкциях написано что должна быть. Но почему-то в меню соответствующий пункт отсутствует.

— Нет, до ваших и до копания в истории изменения кода мы не добрались. Мы решали другую задачу — не исправить Машину, а сделать так, чтобы лейтенант Кохрейн возможно быстрее вернулся во Флот.

Допустим вы даже сегодня найдёте и исправите багу в коде. Когда там у вас плановый релиз? Через три месяца? Выпускать внеплановый ради этой ошибки никто не будет. Это даже не ошибка, а отсутствующая функциональность, которая должна быть по логике вещей, и когда-то была, но вот нет.

И скорее всего вы там в вашем списке будете полгода ругаться, включать это так, сяк или вообще не включать, прежде чем до чего-то договоритесь. И только в следующий релиз после того, как вы договоритесь, оно попадёт.

У нас есть другая идея: можно попробовать ввести Лионеля в общество через любую окраинную планету, где есть нонсы.

— А нонсы это как? — удивился Кохрейн, ранее с таким явлением не сталкивавшийся.

— Non-citizens. Не-граждане. Обычно это одичавшие потомки предыдущих волн колонизации, которые живут в лесу и молятся колесу. Как правило, молодёжь из этих общин норовит удрать в поселения наших колонистов, устроиться там егерями, батраками на ферму и так далее.

Для того чтобы стать полноправными гражданами Конфедерации, нонсам надо сдать экзамен за школьный курс, это ты можешь хоть завтра, и получить рекомендацию от работодателя. Это примерно пара месяцев.

После этого ты получаешь новый идентификационный чип, запись о себе в базах данных как о гражданине федерации. Записываешься вольноопределяющимся во флот, сдаёшь экзамены за курс Академии и получаешь обратно свой лейтенантский чин.

— То есть грубо говоря, из-за того, что в Машине обнаружился баг, мне надо несколько месяцев повкалывать в какой-то глуши и заново сделать военную карьеру?

— Ну да. Увы, это лучшее, что мы смогли придумать. Мир несовершенен. Но, полагаю, что с карьерой затруднений не будет. Все от кого это будет зависеть, знают кто ты на самом деле.

— Подумай о том, — вмешался Куздра, — что если бы они тебя тупо подстрелили из пистолета, тебе бы пришлось тоже несколько месяцев сначала валяться под регенератором, а потом восстанавливать физическую форму. Думаю, что предстоящие твои приключения тебе понравятся больше.

— Осталась единственная задача, — продолжил Лактин, — доставить тебя на Сликампер и обучить тому, что там знает каждый лесной житель, но не знает большинство выходцев из городов Конфедерации. Обучить — не вопрос. У Службы там контакты есть. Пристроить тебя потом проводником в экспедицию какого-нибудь университета — тоже.

Как привезти тебя туда — тоже понятно. У нас есть контакты среди контрабандистов и мы можем подсунуть на грузопассажирский корабль, идущий на Сликампер, контейнер, приспособленный для жилья.

— Джу, а ты не забыл про идентификационный чип? — поинтересовался Куздра.

— Нонсам при получении гражданства вживляют новый.

— В том-то и засада. У Лионеля уже есть чип. И этот чип транслирует идентификатор человека, числящегося умершим. В случае процедуры восстановления в правах это так и должно быть. А по описанному тобой плану это будет сильно мешать.

— Хм… Надо связаться с нашими технарями и выяснить, как можно обезвредить или удалить чип.

— Да я тебе и сам могу рассказать. Это не проблема. Даже руку резать не надо. Я сейчас могу подать мощный радиоимпульс, который сожжёт чип. Будет немножко больно, но зато чип превратится в кусок кремния, не способный что-либо сообщить.

Лионель, сделаем из тебя призрака, не видимого никаким следящим системам. Хочешь?

— Да, пожалуй, призраком быть лучше, чем сбежавшим из морга трупом.

Куздра начал рыться в ящиках в поисках необходимых деталей. Стандартный считыватель бесконтактных чипов у него был под рукой, а вот генератор мощных радиоимпульсов пришлось собирать из разных частей другого назначения. Вот ЛАТР, вот вытащенный из микроволновки магнетрон, вот какая-то на скорую руку спаянная схема, вот намотанная на свёрнутый в трубу кусок картона антенна.

— Суй туда руку, — скомандовал хозяин дома, указывая на эту трубу.

— А оно мне руку не поджарит? — засомневался Лионель. — Из микроволновки же сделано.

— Нет, — отмахнулся хакер. — Тут частота другая. Она не совпадает с частотами поглощения биологических тканей, так что энергия будет выделяться только в самом чипе.

Короткий щелчок тумблера и руку лейтенанта пронзила острая боль, как будто туда попал маленький, но раскалённый докрасна, осколок кинетического снаряда (что с Лионелем уже случалось).

Куздра опять вооружился считывателем. Никакой реакции. Он взял отвёртку, снял с устройства крышку и подключил туда самодельную антенну.

— Сунь туда руку ещё раз, больно уже не будет.

Но и с этой антенной машинка не смогла обнаружить в руке Лионеля каких-либо следов идентификационного чипа.

Великое Слияние

После сообщения Куздры об исчезновении позиции меню «Отменить неправильно введённую информацию о смерти» все жакерианское сообщество хакеров провело бессонную ночь. И часам к пяти утра по нью-марсельскому времени последовательность событий была восстановлена.

Примерно четверть века назад в пределах пространства Конфедерации случилась вспышка Сверхновой. И навигация по маршрутам, связывающим Кнарсот с остальными планетами под властью Машины оказалась затруднена.

Этим, естественно, воспользовался Вега-терранский союз, попытавшийся перехватить всю внешнюю торговлю Кнарсота, а в перспективе и перетащить эту богатую планету к себе. Поэтому даже кружным путём почта между Кнарсотом и Жакерианой ходила крайне нерегулярно.

Через полтора десятилетия возмущения в пространстве, вызванные вспышкой улеглись, и почтовое сообщение восстановилось.

Как выяснилось, за это время кнарсотские программисты внесли немало улучшений в код Машины, но и программисты остальной Конфедерации не сидели без дела.

Поэтому попытка просто совместить два репозитория кода привела к множеству конфликтов. В их разрешении принимали участие многие из старожилов списка hackers. Но, как выяснилось, в процессе этого Великого Слияния некоторые куски кода испарились бесследно. И десять лет этого никто не замечал, пока не понадобилось «воскресить» Лионеля Кохрейна.

Баталии о том, как лучше вернуть утраченное обратно, продолжались ещё полгода.

Сликампер

Прибытие

Когда грузопассажирский корабль, на котором под видом груза путешествовал Кохрейн, прибыл на Сликампер и приземлился на космодроме города с незатейливым названием Старпорт, контейнер, оборудованный для жилья, в котором Лионель Кохрейн провёл все время полёта с Жакерианы на Сликампер, из трюма не выгрузили. Ночью матрос Джек, который всю дорогу носил бывшему лейтенанту пищу, аккуратно вывел его из трюма через служебный проход и вывел к служебному выходу из космопорта.

— У меня тут есть адрес. Жасминовая набережная, 18, спросить Мишель Доре. Надо, наверное, до утра подождать?

— Не думаю, — непристойно заржал Джек. — У них там сейчас самая работа.

— Жасминовая, 18 — это самый крутой бордель в городе, если не на планете. Кстати, Мишель Доре я помню. Это тамошняя звезда. Так что иди туда, притворяясь честным матросом и снимай её. В процессе все и выяснишь, — Джек опять заржал и протянул Кохрейну флотскую дебитную карточку на предъявителя.

Такими карточками обычно расплачивались в портовых городах матросы с инопланетных кораблей, в местных базах данных не числящиеся.

Дом 18 по Жасминовой набережной представлял собой трёхэтажный кубик из зеркального стекла и металлических профилей. Не зная, что там, можно было бы принять за офис какой-нибудь преуспевающей компании.

Войдя в здание, Лионель очутился в огромном зале, занимавшем весь первый этаж. Это было нечто вроде бара или кафе. Здесь стоял романтический полумрак, сквозь который на стенах угадывались картины весьма фривольного содержания.

Лионель подошёл к стойке и спросил бармена, где тут найти Мишель Доре.

— А, она как раз минут пять как освободилась. Вон за тем столиком сидит.

Лионель направился к столику, за котором, откинувшись на спинку дивана, сидела девушка с длинными тёмными распущенными волосами, одетая в полупрозрачную блузку и юбку до середины бедра. Кожа её, насколько можно было понять при этом освещении, была довольно смуглой, но черты лица вполне типичные для более распространённой в Технократии европеоидной расы.

— И кто тебе, мой шоколадный мальчик, посоветовал мои услуги?

— А, милашка Джу! Ну закажи мне, пожалуй, глинтвейна, и себе чего-нибудь. Разговор будет долгий. Кстати, если ты хочешь жрать, попроси каракатицу. Их тут неплохо готовят.

Отзыв был правильный. Лактин предупреждал что реакцией на его имя должно быть именно «милашка Джу».

— А я наелась до отвала за счёт предыдущего клиента. Так что глинтвейна хватит.

— Лактин и в нонсы? Интересная штука. Программа защиты свидетелей что ли? Хотя нет, не отвечай, зачем мне лезть в жакерианские дела?

Похоже Мишель была слегка пьяна, поэтому говорила несколько больше, чем, по мнению Лионеля следовало.

— Садись рядом и обними меня. Мы в конце концов в борделе или когда?

В такой позиции, когда Мишель с бокалом глинтвейна устроилась на коленях у Кохрейна, они, особенно учитывая играющую в баре музыку, могли общаться так, что подслушать их было практически невозможно.

— Значит так. Завтра в гидроаэропорту ты найдёшь Зига и Кайта. У них такая характерная летающая лодка, разрисованная охотящимися кошками. Скажешь, что тебе нужно попасть без шума в Непро-сити. Непро-сити это такой вообще сити, маленький городишка в долине реки Непру-хэ. Местный так сказать логистический центр в новоосвоенном районе. Завтра они туда по любому летят, там послезавтра базарный день, а сегодняшний грузопассажирский привёз уйму всякой мелочёвки с промышленных планет, которую в долине Непру-хэ руками оторвут.

Вот дожидаешься открытия базара, находишь там Одри Гэгеллер, рыжую такую каланчу, передаёшь ей привет от Миш-вертихвостки. В смысле от меня. Она там приграничная фермерша, входы-выходы к нонсам знает. И даже не вздумай мне рассказывать зачем тебе к нонсам, что ты собираешься делать дальше. Видишь, у меня работа такая, что удержать язык за зубами ну никак. Все запомнил? Или хочешь записать? Будешь писать в коммуникатор, не забудь зашифровать. Ну да ты же человек Джу, у него обычно люди вышколенные.

Допил своё пиво? Тогда плати в кассу и пошли в номер. А то кто-нибудь шибко наблюдательный заметит что некий тип с Мишель пил, а потом её не снял. Нет уж, пришёл в бордель, веди себя как все посетители, за транзитного матроса сойдёшь.

Фермерская дочка

Нужных пилотов он на следующий день нашёл без труда. Услышав что его послала к ним Мишель Доре, они почему-то стали относиться к нему совершенно как к своему парню. И даже в процессе десятичасового полёта неторопливой летающей лодки от Старпорта к Непро-сити попросили порулить, предварительно выяснив, что пилотировать бывшего коспеха учили, и учили хорошо. А наличие лицензии и допуска на этот тип воздушных судов, похоже над этим мелким, покрытым россыпью островов морем, отделявшим Старпорт от устья Непру-хэ, никого не волновало.

Делать в полёте по большому счету было нечего, а пилоты были ребятами словоохотливыми, тем более когда есть возможность пообщаться со свежим человеком, которому самые бородатые сликамперские анекдоты в новинку.

Поэтому когда он спросил, откуда взялись такие странное названия, Непру-хэ и Непро-сити, ему тут же вывалили длинную-длинную историю колонизации Сликампера, значительная часть которой не имела ни документальных, ни археологических подтверждений.

Согласно этой истории, планета была открыта в ходе Второй Экспансии выходцами откуда-то из Восточной Европы, непосредственно со Старой Земли. И, в частности, западный континент обследовал некий украинец. Который и дал в честь своей родины крупнейшей реке континента имя Днипро.

Китайцы, заселившие планету в ходе Третьей Экспансии, произнести это название не могли. Поэтому Днипро превратился в Непру, обзаведшись по дороге приставкой Хэ, что по-китайски означает «река». А город Непро-сити построили уже в ходе нынешнего освоения планеты выходцы из Технократической Конфедерации. Кстати, нонсы в долине Непру-хэ по большей части потомки тех самых китайцев из колонистов Третьей Экспансии.

В результате история Сликампера получалась как бы не длиннее истории Жакерианы или Кнарсота — наиболее развитых планет Конфедерации.

Когда экскурс в глубину истории кончился, Кохрейн спросил, не знают ли пилоты Одри Гэгеллер.

— Да кто же из тех, кто бывал в Непро-сити, не знает Одри! — возмутился Зиг. — Это самый острый язычок на всем непровском базаре.

Мы ещё старика Гэгеллера помним, её папашу. Пока дочка не выросла, он был вынужден сам на базар ездить. А сейчас сидит безвылазно на своей ферме, расти там сизаль и киви. А Одри выросла непоседой. Постоянно то по лесам, где нонсы живут, шляется, то в город мотается.

Кстати, если надо посетить всякие интересные места в долине Непру-хэ, то в проводники лучше всего её брать. Если уговоришь. Мы тут как-то в прошлом году решили сунуться в заброшенный город первопоселенцев.

Вот смотри. — Зиг достал из какого-то ящика в кабине десятидюймовый планшет, и стал показывать на нем фотографии. На этих фотографиях фигурировала рослая девушка в камуфляже с рыжими волосами до плеч и россыпью веснушек на совершенно не загорелом лице.

У Кохрейна была неплохая память на лица. Поэтому, а также и потому, что фермерские ряды на базаре Непро-сити были чётко отделены от рядов, где продавали привозные товары, он без труда самостоятельно нашёл Одри на базаре на следующий день. По совету Зига и Кайта он отправился на базар не слишком рано. И в общем угадал. Ему пришлось подождать не больше получаса, пока Одри распродала свой товар, после чего прогуляться вместе с ней по рынку и помочь дотащить покупки до старенького пикапа.

К тому моменту, когда они выехали с базарной площади, они уже давно были на ты.

А как только они выехали из городка, она остановила машину и посадила его за руль. Заявив, что дорожной полиции на этой дороге не видели со времён Второй Экспансии, а она рулила всю дорогу в город. Так что сменит своего гостя за рулём она часа через четыре, когда пора будет сворачивать с торной дороги к ферме.

Дорога действительно была торная. Широкая, ровная, отсыпанная гравием и хорошо укатанная. Многочисленные ручьи, впадавшие в мелькавшую слева реку, были забраны в бетонные трубы. В общем много внимания езда по почти пустой дороги от Лионеля не требовала, и можно было обсуждать с хозяйкой машины свою дальнейшую судьбу.

— Так что тебе надо от нонсов? — спросила девушка.

— Притвориться одним из них, устроиться на работу к колонистам и заработать гражданство.

— Так получилось. Я сейчас для Машины как бы и не существую. Насколько я понимаю, как и нонсы. Они учитываются только как некое статистическое явление, но не как индивидуальности.

Внезапно Одри покосилась на лейтенанта и фыркнула:

— Старый, ещё до Третьей Экспансии, когда ваша Жакериана вообще не была колонизирована. Тогда здесь предков нынешних нонсов, желтокожих и узкоглазых, ещё не было, а жили представители первой волны. Похожие кто на меня, кто на Зига. И вот решили арктурианцы тогда заслать на Сликампер шпиона. Подготовили, языку научили, обычаям научили и заслали.

Идёт он по дороге, видит на обочине старушка сидит. Говорит: «Бабушка, подскажи дорогу до Сосновиц». А та ему: «Нiчого я тобi не скажу, подлый арктурианский шпион». Тот удивился: «Якiй я арктурианский шпион? Я гарний сликамперский хлопец.» А бабка ему: «Який ты гарний хлопец, когда ты негр».

Вот я на тебя смотрю с такими заявками и сразу этот анекдот вспомнила. Ну нету у нас на Сликампере чернокожих. Тогда не было и сейчас нет. Ни среди нонсов, ни среди новых колонистов. Не знаю почему. А под Арктуром уже тогда, как сейчас у вас на Жакериане, на цвет кожи человека обращали не больше внимания, чем на цвет волос. Вот и промахнулись с выбором агента.

Кохрейн сосредоточился на дороге, проводя машину через полосу несколько более крупных, чем обычно по дороге ухабов.

— Ты что, обиделся? Извини, пожалуйста. На нас, ирландцев, бесполезно обижаться, мы всегда можем что-нибудь ляпнуть, но не со зла же.

— Я не обижаюсь, — не отрывая глаз от дороги буркнул Лионель. — Я машину веду. А это занятие иногда внимания требует.

Тут Одри заметила промелькнувший на дороге указатель «Шенгянглю».

— Это же Рыжий Ручей! — удивилась она. — Обычно машины здесь трясёт и кидает, а ты как по струночке провёл. Понятно, что ты на меня не смотрел.

— А что ты такого умеешь, чтобы под видом нонса зарабатывать гражданство?

— Я — офицер космической пехоты. Это значит, что умею ориентироваться на любой местности, владеть оружием, управлять много какой техникой, а что попроще даже и чинить, строить переправы и организовывать лагеря. Могу составлять топографические карты, дешифрировать спутниковые снимки.

— Впечатляющий список. Я думаю что самый быстрый способ для тебя — это вписаться в какую-нибудь научную экспедицию проводником. Научники обычно уже через месяц-другой понравившимся проводникам ходатайствуют о гражданстве. А тут ты, который чисто говорит на англике, далеко не в первый раз видит стандартное армейское кэмпинговое снаряжение, может подменить водителя, если что. А если ты ещё будешь ненавязчиво разводить там армейскую дисциплину, они в тебя просто влюбятся.

— Ага. Я уже немало экспедиций видела, даже пару раз сама водила. Здесь же не только нонсы проводниками нанимаются. Научники — они все разгильдяи. Но подсознательно все мечтают об имидже крутых рейнджеров. Тем более, ты, наверное, в курсе, что армейская дисциплина не зря придумана, и в поле она сберегает уйму сил и нервов, а иногда и жизней.

— Да, так. Хотя забавно это слышать от фермерши на окраинной планете.

— Единственная засада — от проводника ожидается знание местных условий, что где растёт, что где бегает, что из этого едят, а что само может съесть. Так что прежде чем устраиваться в экспедицию, надо бы тебя немножко поднатаскать в этом вопросе. Эх, было бы сейчас начало сухого сезона, и собиралась бы я куда-нибудь, сама бы тобой занялась в обмен на работу экспедиционного рабочего. А сейчас у меня на ферме дел выше крыши, по лесам бегать, травки тебе показывать некогда.

Кому бы тебя такого сплавить? А-а, сообразила. Есть у меня знакомая колдунья. Наранцэцэг¹⁰ её зовут. А у неё ученица Дэлбээ¹¹. Вот им тебя и подкину. Из-за особенностей традиций этого племени колдунья там не всегда может пользоваться помощью соплеменников, когда требуется грубая мужская сила. Так что поживёшь у них месячишко-другой, дом подремонтируешь, а они взамен тебя научат всему, что нужно знать про местную флору и фауну. А там начнётся сухой сезон, понаедут всякие экспедиции, и как раз у тебя будет шанс устроиться проводником.

После достижения принципиальной договорённости, она продолжала непрерывно рассказывать про обычаи того племени нонсов, к которому она собралась пристроить Кохрейна. И рассказ этот продолжался до того самого момента когда впереди показался очередной съезд с дороги, и Одри, отвлёкшись от рассказа, заявила:

— А надо? — улыбнулся коспех, сбрасывая скорость. — Сколько нам тут осталось?

— Шесть километров и четыре брода. Смотри, засадишь машину, сам выталкивать будешь.

Тем не менее, Лионель остался за рулём и, к некоторому удивлению девушки уже через пятнадцать минут въезжал на двор перед её домом.

— А ты неплохо машину водишь, — прокомментировала она. — Я обычно на час дольше из города добираюсь.

Тем временем из дома выбрался пожилой грузный мужчина с такими же рыжими волосами.

— Быстро ты сегодня обернулась, — сказал он. — А это кого ты с собой привезла?

— Знакомься, Лай, это мой папа, Кимвел Гэгеллер. Папа, это Лионель Кохрейн, помочь которому меня попросила Миш.

— Ну если Миш выделила какого-то мужика до такой степени, что попросила ему помочь, то надо помочь, — хохотнул хозяин фермы.

— А часто Мишель Доре у тебя чего-нибудь такого просит? — поинтересовался Кохрейн.

— Не-а, по-моему, всего раза три и было. Обычно у неё какие-то более простые просьбы. Посылочку там кому-нибудь передать, или собрать какую-нибудь редкую травку.

— Ладно, молодёжь, — сказал Кимвел. — В ногах правды нет, пошли в дом. Тем более что вы как раз к позднему обеду.

Ученица ведьмы

— Ты после дороги из города в состоянии отправиться дальше? — спросила Одри после обеда.

— Тогда пошли. У меня все равно на этот вечер ничего не было запланировано. Поэтому могу проводить тебя до дома колдуньи.

Она зашнуровала поплотнее высокие ботинки, вскинула на плечо ружье.

— Эх, надо было в городе об этом спросить. Купили бы что-нибудь. По местным лесам без оружия лучше не ходить.

— И эта колдунья с ученицей тоже с оружием ходят?

— Тогда и мне, наверное, не надо. Я же хочу стать таким, как они.

Им пришлось преодолеть несколько километров среди полей сизаля и ананасов, прежде чем они углубились в лес. Потом едва намеченная тропинка вывела их на берег ручья, вдоль которого они пробирались через довольно разреженный и светлый лес. Через примерно два часа прогулки быстрым шагом Одри сказала:

И спустилась к ручью. В обрывистом берегу буквально сияла круглая дверь, выкрашенная зелёной краской, а дальше вдоль обрыва чернели такие же круглые окошки. Над дверью висела конструкция из металлических трубок, которая, как вспомнил Кохрейн, называлась «китайским колокольчиком».

Девушка решительно хлопнула рукой по этой конструкции и раздался мелодичный звон.

— Входи, открыто, — раздался из недр холма детский голос.

Одри дёрнула дверь за ручку, и, пригнувшись, скользнула внутрь. Кохрейн последовал за ней. Внутри за дверью была небольшая прихожая с полом, застеленным циновками, крючками для одежды и полочкой для обуви. Оттуда дальше вела уже обычная, прямоугольная дверь.

— Снимай обувь, — скомандовала фермерша, и, встав на одну ногу, как цапля, стала расшнуровывать свои ботинки. — Здесь принято по дому ходить босиком.

Разувшись, они прошли из прихожей в длинный коридор, протянувшийся вдоль обрыва, из которого были двери направо и налево.

— Я на кухне, — услышав шаги, сообщила хозяйка.

Кухня была соседним помещением с прихожей. Здесь имелась сложенная из диких камней печь с чугунной плитой. По явно самодельным полкам на стенах была расставлена фабричного производства посуда.

На полу, поджав под себя ноги, сидела девушка, или девочка-подросток, или все-таки уже девушка, одетая во что-то похожее на борцовскую куртку. Смуглая, довольно короткие чёрные волосы заплетены в две косички. Перед ней стояли две большие миски с каким-то корневищами, которые она перебирала и чистила.

— Привет, Дэлбээ, — сказала Одри. — А Цэцэг где?

— В деревню пошла. Что-то со старейшинами обсудить хотела. Дождёшься её?

— Не, побегу. Я сегодня в город ездила, так что усталая я слишком чаи распивать. Вот держи. — Одри достала из рюкзачка большой пластиковый пакет. — Все, что вы заказывали. И познакомься. Это Лионель Кохрейн. Его надо пристроить в ваше племя и подучить местным растениям и животным. Чтобы в начале сухого сезона он мог пристроиться проводником в какую-нибудь экспедицию и эти инопланетники не сообразили бы что он не местный.

Дэлбээ ни слова не проронила про необычную для этих краёв внешность Кохрейна. Надо, так надо. Что эти инопланетники знают о том, какие люди на Сликампере бывают, а какие нет.

Одри слегка обняла Лионеля на прощание, но от поцелуя уклонилась, подставив щёчку.

— Тебе, наверное, с дороги помыться надо? — спросила хозяйка подземного дома, когда рыжеволосая фермерша скрылась за поворотом тропы.

— Зачем?! У меня все равно печка раскочегарена, так что горячая вода сейчас есть. Мы тебе быстро ванну организуем.

Буквально через пять минут Лионель блаженствовал в большой деревянной бадье, наполненной чуть солоноватой слегка пузырящейся горячей водой с какими-то травами.

Когда он выбрался оттуда и надел на себя чистую футболку и спортивные штаны, Дэлбээ спросила:

— Да, сейчас только мелочь из карманов вытащу.

Девушка с детской непосредственностью наблюдала за тем, какие вещи вытаскивает из карманов бывший цивилизованный человек.

— Ну как тебе сказать? Как компьютер или записная книжка работает. А соединяться с сетями не может, потому что мою сим-карту аннулировали, когда я был признан мёртвым.

— Это мы легко поправим. Сейчас. — она исчезла в коридоре и через минуту вернулась вручив ему запечатанный конверт с символикой местного провайдера. — У меня их целая пачка. Одри в прошлом году работала с биологами, которые на оленей следилки вешали. Вот у них остались лишние, следилки они забрали на следующую планету, а сим-карты просто бросили.

«Для бытовых приборов и охранных систем» — прочитал Лионель на конверте.

— Интересно, а никого не насторожит, что олень интересуется сетевой энциклопедией?

— Это же Сликампер. Все знают что такие сим-карты рано или поздно попадают к нонсам.

Лионель радостно подключился к сети и отправил письмо Джейн через выданный ему Лактиным оперативный почтовый ящик, в котором описал всю эту историю. Ответное письмо ехидная Джейн начала с обращения «My deer».

Когда расслабленный после бани, смывшей дорожную усталость, Лионель в выданном хозяйкой дома потёртом халате уселся на собственные ноги на циновке на полу с пиалой чая, а Дэлбээ устроилась напротив, он спросил молодую колдунью:

— Нет, я ученица. Шаманские способности редко передаются от матери к ребёнку. У Цэцэг есть сын и две дочери, но ни у кого из них не обнаружилось способностей. Поэтому она отдала их на воспитание в семьи обычных людей. А я росла в семье земледельцев. Но когда я стала из девочки становиться девушкой, у меня началась шаманская болезнь. Я стала слышать голоса, видеть видения. Шаманы называют это «войлок порвался».

В смысле, порвалась стена, отделяющая этот мир от потустороннего.

Если с человеком такое случается, то у него только два пути — либо найдётся опытный шаман, который возьмёт его в ученики и научит справляться с нахлынувшими возможностями, либо человек сойдёт с ума.

К счастью, мои родители это понимали, и как только у меня это началось, сразу повели меня к Цэцэг. И вот я уже три года здесь живу. Наставница говорит, что скоро уже пора будет находить себе духа-покровителя и становиться самостоятельной шаманкой.

— А научи меня пользоваться компьютером. А то я из технократов только с Одри общаюсь, а та соскальзывает с этой темы, говорит: «Сама толком не умею».

Кохрейн в общем ничего не имел против этого. Он достал свой коммуникатор и стал показывать что там к чему.

— О! — воскликнула Дэлбээ. — А оно переводить может! И с нашего языка на англик тоже.

Она быстро выбрала в меню переводчика позицию «Монгольский» и продиктовала несколько фраз. Выслушала перевод, кивнула:

— И правда переводит. Пожалуй, лучше чем понимает наш язык большинство фермеров. А если вот так? — она произнесла длинную фразу на своём языке.

— О, это бы и я, пожалуй, не перевела. Я на англике таких слов не не знаю.

Тут она вдруг внезапно замолчала, уйдя в себя. А через несколько секунд сказала:

— Цэцэг возвращается. Я её почувствовала у поворота долины. Пойдём встретим.

Она вскочила и побежала в прихожую. Кохрейн последовал за ней, продолжая держать в руках коммуникатор, включённый на перевод.

Ведьма

Наранцэцэг оказалась женщиной примерно того же роста, что и Дэлбээ, только чуточку более плотно сложенной. Такие же чёрные волосы, заплетённые в такие же косички, лишённая морщин ухоженная кожа лица. Так и не скажешь, что это женщина за сорок, мать троих детей. Хотя, конечно Кохрейну не настолько часто приходилось общаться с представителями жёлтой расы, чтобы оценивать их возраст на глаз.

— А кто это у нас в гостях, — спросила она у Дэлбээ на родном языке. Коммуникатор Кохрейна послушно перевёл.

Ученица затараторила с такой скоростью, что Кохрейну пришлось переключить переводчик на вывод текста на экран — синтезатор речи просто не успевал:

— Это Лионель, его Одри к нам привела. Ему надо пристроиться в экспедицию проводником, он всё умеет, только на нашей планете впервые. Он меня уже начал учить компьютером пользоваться.

Наранцэцэг обратилась к Лионелю на англике с интонациями школьной учительницы:

— Здравствуйте, Лионель. Приятно познакомиться. Давайте прямо сейчас займёмся оценкой вашего уровня подготовки.

Почему-то подготовку она начала оценивать не с, например, умения бесшумно ходить по лесу, а с выполнения всяких медицинских манипуляций. Причём в качестве жертвы использовалась Дэлбээ. Казалось бы понятно, больше некого — сам Кохрейн работает, а старшая шаманка проверяет результат. Но вот выполняя различные манипуляции с телом симпатичной девушки, с которой он уже успел подружиться, лейтенант с огромным трудом удерживал себя от нескромных мыслей. А девушка казалось и не пыталась удерживаться и чуть ли не намеренно его провоцировала.

Когда Цэцэг надоело мучить гостя и ученицу, она отправила Дэлбээ кипятить чай, а сама сказала:

— Завтра схожу с тобой в лес сама. Посмотрю что и как. Но потом, пожалуй, приставлю тебя к Дэлбээ. Ей уже пора начинать практиковать самостоятельно, но вот ходить без защитника по человеческим поселениям она ещё не готова. Из вас двоих один странствующий шаман получится.

Они прошли по коридору мимо кухни на которой возилась ученица, и вошли в какую-то небольшую кладовку. Здесь, к удивлению Кохрейна на полках лежал набор разнообразных инструментов, к тяжёлому столу были прикручены здоровенные чугунные тиски, а на стене висело несколько ружей.

Она сдёрнула со стены одно ружье, побольше. К удивлению Лионеля это была пневматика примерно восьмимиллиметрового калибра с прикладом, представлявшим собой баллон для сжатого воздуха. Из-под стола Цэцэг выудила небольшой электрический компрессор. Компрессор был явно фабричного производства, а вот само ружье — ну либо очень качественная ремесленная работа, либо фабричная, но изукрашенная вручную до полной неузнаваемости.

— Кажется, я понимаю что здесь к чему, — сказал лейтенант. — Вы позволите?

Он принял из рук шаманки ружьё, положил на стол, в несколько движений разобрал, собрал, вытащил шомпол.

— Ты уже раньше имел дело с такими ружьями? — удивилась Наранцэцэг.

— С какими только не имел. Я же профессиональный военный. Похожие схемы очень популярны среди охотников и пейнтболистов. Только в лес обычно берут ручной насос, чтобы не зависеть от электричества.

— Ну, у нас если кто идёт на охоту, то тоже такое бывает. Но вы с Дэлбээ будете ходить от деревни к деревне. А значит насос можно с собой не брать. Возьмёшь запасной баллон, этого хватит на полсотни выстрелов. Больше пуль ты вряд ли с собой потащишь. А в любой деревне найдётся чем подкачать. Проблемы могут быть разве что на плантациях у новых поселенцев. И то, те кто живёт здесь уже долго, вроде дяди Кима обычно держат в доме компрессор высокого давления, для гостей из леса.

— А почему тогда Одри жалела, что я в в Непро-сити ружьё не купил?

— Новопоселенцы предпочитают пороховое оружие. И немножко не понимают какие у нас обычаи. Даже Одри, которая родилась и выросла здесь. Она думает, что ружьё — вещь недешёвая, поэтому лучше приходить со своим. Но поскольку без оружия здесь лучше не гулять, я, взявшись учить тебя жить в этих лесах, обязалась и обеспечить тебя оружием. А там просмотрим, может быть тебе удастся здесь за месяц-другой чем-нибудь заработать, чтобы расплатиться с оружейником. Руки у тебя, я смотрю, правильным концом вставлены.

— А пули для этих ружей стрелки сами льют? — поинтересовался Кохрейн, помнивший из курса военной истории, что так было на Земле до появления патронов с гильзами.

— Обычно покупают у деревенского кузнеца. Тут почти в каждой кузнице есть дроболитное дерево. Поэтому в форму пули никто не льёт, шарики лучше. Пристреливать под свою руку будешь?

— Обязательно! — ответил Кохрейн, уже обративший внимание на то, как регулируется прицел.

— Давай тогда завтра перед выходом. А то у Дэлбээ уже чай готов.

На следующий день Цэцэг проснулась с рассветом. Кохрейн сквозь сон услышал шаги по дому и тоже вскочил. Он успел проделать небольшую разминку, прежде чем ему в руки впихнули ружье и вывели из дома на огневой рубеж. Ну, рубеж это громко сказано. Просто на стволе дерева висела мишень, отделённая от дерева железным листом с жёлобом внизу.

Ружьё обладало довольно неплохим боем. Отстреляв первый десяток пуль, лейтенант немножко подкрутил винтики на прицеле и следующая серия ложилась в яблочко практически идеально.

После окончания стрельб Цэцэг собрала из жёлоба помятые свинцовые шарики.

— Завтра пойдёте с Дэлбээ в деревню, отдадите дядьке Лю, он перельёт.

После этого они вернулись в дом-нору, позавтракали, воткнули опустевший баллон-приклад в компрессор и поставили в ружьё другой. После чего отправились бродить по окрестным лесам.

Цэцэг явно занималась заготовкой каких-то трав. При этом она не спешила ничего объяснять, просто молча, краем глаза, поглядывала на то как себя коспех ведёт в лесу.

Наконец, когда они остановились перекусить, и маленький котелок, поставленный на какую-то странную конструкцию из дырявых железных листов уже начал закипать, она сказала:

— Молодец, хорошо в лесу держишься. Я ожидала худшего. Пожалуй, тебе уже можно доверить безопасность моей ученицы. Только прежде чем стрелять, спроси у неё. Здесь большая часть зверья на людей первыми не нападают. А кое-кого она уже способна отогнать, не причинив вреда. Поэтому в лесу она и без тебя будет не в опасности. А вот в деревне — она ещё не внушает окружающим того почтения, которыми обычно пользуются состоявшиеся шаманы.

Домой они вернулись к ужину. И кроме Дэлбээ их тут ждали пожилая крестьянка и жилистый мужчина, похоже охотник. Ученица доложила своей наставнице, что приходило ещё четыре человека, но они удовлетворились её помощью. А вот эти двое решили дождаться Наранцэцэг.

В результате за ужин они сели примерно через час. После того как пациенты были обслужены и выставлены.

Нонсы

На следующий день Лионель пошёл в лес с Дэлбээ. Девушка, в отличие от своей наставницы тараторила непрерывно. Настолько, что лейтенант даже начал несколько неуютно себя чувствовать, подозревая что тут можно, увлёкшись беседой и пропустить какого-нибудь опасного зверя.

Но где-то через час пути ученица шаманки замолчала сама и жестом потребовала тишины от своего спутника. Лионель присмотрелся - за кустами бесшумно скользило что-то тёмное и крупное.

Они постояли, подождали пока животное пройдёт своей дорогой, потом пошли дальше. Дэлбээ показала Кохрейну крупные следы лап со втяжными когтями.

— Это амба, — пояснила она. — Людей обычно не трогает. Тут был кот, это вообще безопасно. А вот если кошка с котёнком, котёнок может проявить любопытство….

После встречи с хищником коспех немножко успокоился. Он понял что даже за разговором его спутница не забывает отслеживать ситуацию.

К середине второго часа пути невысокие деревья с густым подлеском вдруг сменились лесом, больше похожим то ли на ухоженный парк, то ли на колонный зал.

Здесь росли деревья, идеально прямые стволы которых, покрытые узловатой корой, уходили вверх на добрые полсотни метров, и только там выпускали в стороны ветки, смыкавшиеся между собой.

Внизу росла трава, которая по сравнению с этими великанами казалась стриженным газоном, хотя Кохрейну она была по пояс.

Вдруг тропинка влилась в колёсную дорогу, петлявшую между стволами лесных великанов, а по сторонам дороги, в зелёном полумраке появились возделанные участки земли. Поля, огороды, сады с какими-то незнакомыми кустарниками.

— Забавно, — вставил лейтенант, дождавшись пока Дэлбээ сделает паузу в разговоре. — Смотрим со спутника, видим лес и лес. А тут внизу под кронами пашни.

— Ага, — улыбнулась девушка. — Так и живём. Чуть ли не с самой Второй Экспансии. Где-то там, в долине живут поселенцы, которые подчиняются планетарному правительству. А мы, нонсы, здесь, на второй-третьей террасе. Все думают, что тут лес. А у нас тут пашни, посёлки, дороги.

Тем временем впереди между стволами показался бесформенный зелёный клубок, похожий на севшее на землю облако.

Как оказалось, это была деревня. Её отличало от окружающего леса наличие второго яруса, деревьев нормальной, привычной для Кохрейна высоты, уже с расстояния в сотню метров полностью скрывавших домики.

Впрочем, домиков тут было не очень много. Большая часть помещений представляло собой что-то вроде то ли гнёзд, то ли шалашей, развешанных на разных высотах по деревьям. Как гигантским, так и второго яруса.

На земле стояло несколько сооружений, которые при ближайшем рассмотрении оказались не жилыми. Кузница, мельница, гараж для какой-то техники.

Снабжалось это энергией от каскада прудов. Что интересно, пруды были устроены так, чтобы высокие деревья росли на небольших островках, и пространство над зеркалом воды тоже было перекрыто ветвями.

Кохрейн по привычке стал прикидывать, какими фильтрами надо обработать спутниковые снимки и в каком диапазоне снятые, чтобы выявить прячущихся под пологом леса нонсов, но в этот момент Дэлбээ начала его знакомить с кузнецом и его подмастерьем.

Кузнец был человеком неопределённого возраста, то ли сорок пять, то ли шестьдесят лет. А подмастерью было лет семнадцать. При этом это был явно не тупой гигант-молотобоец, а именно подмастерье, перенимавший секреты ремесла у мастера.

Почему-то лейтенант ему сразу не приглянулся. И очень быстро, пока Дэлбээ торговалась с мастером по поводу цены обмена стреляных пуль на свежеотлитые, косые взгляды перешли в «Пойдём, выйдем».

— Как у вас тут меряются силами, когда не хотят причинить друг другу вреда? — поинтересовался лейтенант.

Парень предложил побороться на поясах. Лионель минут пятнадцать выяснял у своего противника, не понижая голоса, какие приёмы разрешены, какие запрещены, так что к тому моменту, когда они, наконец, вышли на утоптанную площадку, вокруг собралась довольно большая толпа народу.

Понятно, что подмастерье кузнеца, пусть и отличавшийся немалой силой и точностью движений, против профессионального бойца, обучавшегося боевым техникам в лучшей военной академии Жакерианы, не мог практически ничего.

Но после того как он проиграл три схватки всухую, в круг вышел жилистый мужик постарше, которого лейтенант сразу определил как опасного противника.

В отличие от подмастерья он был килограмм на десять-пятнадцать легче коспеха, но то как он двигался выдавало в нём опытного бойца.

Первый бой Кохрейн выиграл, хотя это и было несколько труднее, чем с кузнецом. Второй — предпочёл сдаться. Третий — успешно подловил противника и взял его на бросок.

После этого они пожали друг другу руки, и лейтенант спросил:

— Ты как борец сильнее меня, чему тебе учиться?

— Не единоборствам. А тому как ходить по местному лесу, как себя вести с местными зверями. Я же на эту планету три дня как попал.

— Пожалуй, пока тебя учит Дэлбээ, и это правильно. Она шаманка, ей проще стоять на границе между этим миром и иным, откуда ты пришёл. А я с тобой сейчас, пожалуй, работать не смогу. Ты слишком чуждый.

— Ну а через месяц? Когда я тут уже буду не совсем чужой?

— О от пришельца из Внешнего Мира? Мне-то ничего, но вон посмотри под вон тем навесом чадо брата возится. Сюй вечно от внешнего мира что-то хочет. Вот и сейчас прикупленные через Джонни Лизарда какие-то мозги от робота и пытается к трактору прикрутить.

Кохрейн попросил Дэлбээ, которая уже закончила свои дела с кузнецом и присоединилась к зрителям познакомить его с этим юным робототехником.

Под навесом стояло несколько небольших тракторов. Около одного из них, с развинченной приборной доской возился юноша ростом не выше Дэлбээ, хотя и пошире в плечах.

— Это Сюй, — представила Лионелю его шаманка. — А это — Лай.

Лионель с удивлением разглядывал стоящую перед ним машины. Как-то она совершенно не укладывалась в его представления о том, как выглядит техника. Типичная машина — продукт конвейера. И если у тебя стоят рядом три машины одной марки, то отличаться они будут только разве что окраской.

Здесь же каждая машина чуточку отличалась от других. Не только такие детали как крылья и капот, но и силовые элементы конструкции были чуточку разными, как будто их делали вручную. При этом это были явно машины одной и той же марки.

А ещё под приборной панелью была дверца топки с жаропрочным стеклом, а рядом со сдвинутым почти к левому колесу сиденьем водителя, похожим на велосипедное седло, справа был установлен большой сетчатый короб для дров.

— Слушай, — удивился лейтенант вслух. — У вас, что, эти трактора в деревенских кузницах делают?

— Ну да, — пожал плечами Сюй. — Естественно не все детали в одной, каждая деревня на чём-нибудь да специализируется. Дядька Хун, например, куёт рессоры. А, скажем, паровые машины делают в Ланчи, пароперегреватели в Синаньго, ну и так далее. Так меньше труда уходит.

— А что за деталь из внешнего мира ты хотел сюда присобачить?

— А вот. — юноша ткнул пальцем в маленькую штампованную алюминиевую коробочку, в которой Лионель узнал стандартный корпус для промышленного управляющего компьютера — машинки по мощностью сравнимой с типичным коммуникатором.

— Я у фермеров-поселенцев увидел как трактор по полю сам ездит. И тоже так хочу.

— Но у них-то трактор электрический, на аккумуляторах. А тебе кто дрова подкидывать будет?

— Тут дядя Цян в соседней деревне лесопилку поставил, продаёт поселенцам доски. Так у него опилки перерабатываются в такие штуковины, пеллеты называются. Вот их можно шнеком в топку подавать. Но пока бункер под пеллеты делать рано, мне бы сначала понять почему эта железка не справляется с управлением.

— Легко. Только давай вон тот соседний возьмём. Это трактор дяди Фу, я ему дифференциал перебирал, все равно обкатывать надо. А этот сейчас собирать — на час возни.

Сюй кинул в пустой ящик для дров соседнего трактора пару охапок из поленницы, ещё несколько поленьев запихал в топку вместе с горстью стружек, разжёг, и начал показывать гостю особенности системы управления трактором.

Кохрейну приходилось водить много разных машин, как на технически развитых, так и на довольно отсталых планетах, так что он быстро понял что к чему.

Минут через пятнадцать стрелка манометра на приборной панели, подрагивая, добралась до зелёного сектора.

— Садись, — скомандовал Сюй, а сам устроился на ящике с дровами, кинув поверх него какую-то доску вместо сиденья.

Коспех снял машинку с ручного тормоза, переключил на задний ход, выехал из-под навеса, развернулся, управляя рулём, притормозив на секунду включил шестую скорость, проехался по деревенской улице, разогнавшись километров до сорока в час под лай собак и улюлюканье детворы, собравшейся поглазеть на то, как чужак рулит трактором, развернулся, потом проехал обратно на второй скорости, отпустив педаль и выставив ручку постоянного пара на нужную величину, и поставил трактор на место.

— Как этим надо управлять мне почти понятно. Теперь давай смотреть, что у тебя там за программа. Тащи консоль.

— Что, у тебя нет ничего, что можно использовать в качестве консоли?

— Нету, мне там Джонни какую-то программу поставил, и велел, когда сервоприводы смонтирую, пригнать к нему.

— А ты решил, что как только поставишь приводы, оно само ездить будет? Ладно.

Кохрейн вытащил из кармана свой коммуникатор. Как он и полагал, для подсоединения к консоли по беспроводному протоколу ближнего действия подошёл стандартны пароль 1234.

— Ну слушай, он же тебе поставил стандартную программу для электрических мотор-колёс. А здесь у тебя совсем другая система, больше похожая на двигатель внутреннего сгорания или стирлинг, но всё равно не такая. Подозреваю, что в Сети Конфедерации мы не найдём готового модуля для такого двигателя, придётся тебе самому писать.

— Обыкновенно, как программы для компьютеров пишут. Руками по клавиатуре.

— Ну как тебе сказать… Владельцы этих тракторов, — лейтенант широко махнул рукой, показывая на технику под навесом, — наверняка умеют гайки крутить. Но всё равно пригоняют машину к тебе, если что-то серьёзное сделать надо. Я с компьютерами примерно как эти фермеры с тракторами. Найти готовый модуль могу, связать два-три модуля в нужную конструкцию могу. А что-то серьёзное написать… Но могу попробовать познакомить тебя по Сети с людьми код которых попал в саму Машину.

— Ладно, ребята, — наконец прервала их Дэлбээ. — Хватит вам гайки крутить. Нам с Лаем ещё надо сегодня Хаоня и Ниоми посетить. Ещё успеете.

— Идите медленно, — сказал на прощание Сюй и глубоко поклонившись, несколько раз хлопнул в ладоши.

— Хлопни пару раз в ответ, — шёпотом посоветовала Кохрейну Дэлбээ, и пожелала юноше «делать свою работу не спеша».

Когда они вышли за околицу деревни, Кохрейн спросил у своей спутницы, что это значит.

— Это значит, что ты завоевал уважение, — пояснила та. — А значит в этой деревне тебя примут за своего все. Сюй, несмотря на молодость, уже пользуется авторитетом как мастер-механик. Ну и вообще ты повёл себя правильно. Только пришёл, и сразу стал помогать.

Через пару дней Лионель решил опять навестить юного механика. Он потратил некоторое время на поиск нужного кода в сети, совмещая это с обучением Дэлбээ поиску, и сбегал в гости к Гэгеллерам, где порылся на свалке и раздобыл сенсорный экран вместе с микроконтроллером от старой стиральной машины.

Сюй вытащил блокнот и начал быстро переписывать с экрана обозначения модулей.

— У вас что, во всей деревне принтера нет? — Удивился Кохрейн.

— Нет, у нас кроме меня никто техникой внешнего мира не интересуется.

— У нас всё на бумаге. Ризограф у нас есть, но в него же не засунешь экран.

Кохрейн опять подключил к контроллеру трактора свой коммуникатор, перелил туда найденные модули и стал писать скрипт, который должен был увязать их в единое целое.

Сюй привалился к его боку и заглядывал в маленький экран через плечо.

— Погоди, не так быстро. Я не успеваю читать то что ты пишешь.

Лейтенант очень удивился. В его представлении он набирал текст крайне медленно, на неудобной сенсорной клавиатуре, вообще не предназначенной для таких вещей. Да и вообще, над каждым оператором ему приходилось думать. Всё же управляющие программы для сложной техники — не для строевого офицера. Так что времени прочитать любому бы хватило с избытком. А механик от бога, каким Сюй несомненно был, должен бы это всё на лету схватывать. Программировать он может и не умеет, но механику трактора в уме представлять должен.

— Я думал ты скучать будешь, смотря, как медленно я описываю знакомую тебе машину.

— Мы пишем иероглифами. Поэтому азбуку колонистов я разбираю с трудом. Когда это просто кодовые обозначения — нормально. А вот когда эти буквы надо сложить в слова, и ещё понять, что эти слова имеют какой-то смысл…

— Да-а, а когда я Дэлбээ учил, я не заметил такого эффекта.

— Дэлбээ — шаманка. У неё судьба такая, стоять на границе между мирами. И не только между миром духов и миром живых, но и между миром колонистов и миром жителей леса.

— А ты — механик, — возразил Лионель. — Ты тоже стоишь на границе между миром людей и миром машин. Так что учись. В Сети есть куча материалов по истории техники, которые могут тебе пригодиться. Я тут когда модули для твоего трактора искал, обнаружил такие огромные богатства. Никогда и не подозревал что в любой планетарной компьютерной сети есть столько…

Прошла ещё неделя, прежде чем трактор поехал под управлением робота.

За это время Лионель исходил вместе с Дэлбээ все окрестности, познакомился с обитателями десятка деревень.

Когда трактор после испытаний пригнали домой, Сюй пригласил Лионеля к себе в дом, попить чаю. Лионель уже знал, что подобное приглашение это знак глубочайшего доверия и пренебрегать им ни в коем случае нельзя.

Дом механика оказался расположен непосредственно над мастерской. Один из углов гаража опирался на ствол огромного дерева, в ветвях которого висели несколько настилов, покрытых навесами из огромных листьев.

Навесы эти располагались вокруг ствола на разной высоте — там, где в нужном направлении отходила подходящая ветка, и были соединены деревянными лесенками и мостиками.

Самый нижний навес, куда Лионель и Сюй поднялись по верёвочной лестнице, вероятно должен был изображать гостиную. Настил, снизу представлявшийся решёткой из жердей, был покрыт циновкой, на которой были разбросаны подушки, а середина — покрыта скатертью, на которой стоял самовар.

Сюй извлёк откуда-то пучок тонких щепок, разжёг этот самовар и попросил подождать пару минут, после чего исчез в каком-то другом настиле.

Через пару минут по той же лестнице, по которой поднялся механик в рабочем комбинезоне, спустилась девушка в кимоно. Лионель, сделал было движение, чтобы встать и представиться, но секунду спустя осознал, что это и есть Сюй. То-то его всю неделю удивляло как, работая механиком, Сюй ухитряется оставаться таким изящным. А если это не хрупкий и женственный парень, а, наоборот достаточно крепкая и узкобёдрая, хотя и не сказать чтобы мужеподобная девушка, то всё становится на свои места.

— Ты что, — спросила Сюй, — меня всю неделю за парня принимал?

— Ага, — признался Кохрейн. — я не слишком часто общался раньше с людьми вашей расы, и не привык их различать.

— Ну теперь-то ты понял, зачем я затащила тебя к себе на чайную церемонию?

— А это ничего, что я не собираюсь здесь надолго задерживаться? Кто будет этого ребёнка содержать, воспитывать?

— Я не претендую на то, чтобы взять тебя в мужья и остаться с тобой на всю жизнь. Хотя… Может и не отказалась бы. Но я понимаю, что ты не здешний и оседать здесь не хочешь. Ты ведь не интересовался нашими обычаями, касающимися секса с людьми издалека?

— Как-то в голову не пришло. Если бы я стал спрашивать об этом у Дэлбээ, она бы решила, что это я к ней в постель напрашиваюсь.

— Ну давай я тебе расскажу. Всё равно это я тебя к себе в постель затаскиваю, а не ты напрашиваешься. У нас очень маленькие общины. Все друг другу так или иначе родственники. И не только в одной деревне, но и в соседних тоже уже все успели породниться. Поэтому если появляется ребёнок от заезжего издалека гостя, это свежая кровь, это ценный товар на брачном рынке. Поэтому жена может разделить постель с гостем с полного одобрения мужа. Или дочь — с одобрения отца. И замуж её с таким ребёнком потом возьмут.

Но я — не чья-то жена или дочь. Я — механик Сюй. Я сама глава своей семьи, состоящей пока из одной меня. У нас так бывает, что девушка не довольствуется подчинённым положением в семье мужа, и становится сама себе семьёй. Для этого надо освоить какое-нибудь ремесло, стать ценным членом общины. Таких нас, наверное, одна из десяти. Но это достаточно много, чтобы быть заметными. И те девчонки, которые подрастают, знают, что можно искать не только мужа, но и мастера, у которого научишься ремеслу. А если у тебя есть ремесло, ты сама решаешь с кем и когда сходиться и разбегаться.

— Но тебе же будет тяжело в одиночку поднимать ребёнка?

— А кто сказал, что я его буду растить в одиночку? Это у вас, колонистов, до ребёнка никому нет дела, кроме родителей. А у нас тут община. Здесь всегда найдётся кому присмотреть за ребёнком, пока он маленький, поучить его держать топор или ружьё, когда он подрастёт.

Муур

Однажды утром Кохрейн заметил, что Дэлбээ косится на него, как будто хочет что-то спросить и не решается.

— Понимаешь, какое дело… С тобой захотела пообщаться Муур¹². Это очень сильный дух. На Старой Земле некоторые народы таких считали богами.

— Ну я не против. А как, собственно? Это у тебя и Цэцэг, как вы говорите «войлок порвался», а я ваших духов не чувствую.

— Есть вариант. Я могу пустить Муур в своё тело. Тогда она станет говорить моим языком, двигать моими руками и ногами. Но недолго. Таким сильным духам в человеческом теле тесно и неуютно.

— Муур будет мне должна. Сильно. Пустить в своё тело духа не всякий согласится. Я смогу даже попросить её стать моим духом-покровителем. Мне бы уже пора себе покровителя найти. А Муур — очень сильный дух. Во всём Тонком Мире таких как она меньше десятка. Редко какой шаман удостаивается покровительства такого сильного духа.

— Ну у нас с тобой уже есть какой-то сложившийся стиль общения. И вдруг ты обнаружишь что вместо меня в моём теле — какая-то посторонняя сущность. Боюсь, что потом, когда Муур мне вернёт тело, твоё отношение ко мне изменится. И потом мы с тобой живём в одном доме уже больше месяца. Целые дни проводим вместе. И ты никогда не давал мне понять, что видишь во мне не только человека, но и женщину. А Муур — она же кошка. Оказавшись в женском теле она обязательно попробует перевести общение с мужчиной на более тесный уровень.

— Хорошо, ты меня предупредила. Я буду знать, что Муур это Муур, а Дэлбээ это Дэлбээ, даже если они по очереди пользуются одним и тем же телом. А что по этому поводу думает твоя наставница?

— Ну…, — замялась девушка. — С ней я ещё не говорила.

— Поговори. Мне-то что, я не против пообщаться с вашими духами, особенно если они будут в человеческом облике. А тебе её в себя пускать. Я что-то слышал про то, что человек, в которого вселился дух, называется «одержимый» и это очень опасно.

— Ну мало ли что очень опасно. Вон вы с Одри на машине по шоссе гоняете, это тоже очень опасно. Уметь надо. Все эти ваши христианские истории про одержимых, это про людей которых никогда не учили обращаться с духами. Меня всё-таки Цэцэг не первый год учит. Она мне, конечно, даст совет, но решать всё равно мне. Но, правда, пойду поговорю с ней.

Через полчаса Дэлбээ вернулась с решительным видом, и сказал:

После чего уселась скрестив ноги и погрузилась в медитацию, видимо, призывая загадочную Муур.

Через некоторое время она резко вскочила с места, гибким, совершенно не характерным для неё раньше движением потянулась, и, повернувшись всем телом к лейтенанту грозно спросила:

— Для того, чтобы вернуться к своим, — ответил Кохрейн. — Там мои враги сделали кое-какие странные вещи и в результате получилось, что я как бы не существую. Для того, чтобы снова стать полноценным человеком там, мне проще всего оказалось воспользоваться тем путём, каким в наше общество принимают жителей твоего леса.

— А ты точно не умалчиваешь чего-то важного? — продолжала сущность, вошедшая в тело юной шаманки. — Если бы тебе было нужно просто пройти этим путём, ты сидел бы тише воды, ниже травы. А ты меняешь мир, в который пришёл. Ты учишь Дэлбээ работать с компьютером, учишь Сюй встраивать компьютеры в простые и понятные паровые машины, учишь Дэна приёмам рукопашного боя. Ты уйдёшь к своим людям, и оставишь за собой мир совсем не таким, каким он был до твоего появления.

— А по-моему, разница большая. Я никому не впихиваю насильно то, что он не хотел бы получить. Они меня учат тому, что нужно мне — как вести себя среди нонсов, как вести себя в местных лесах, а я их учу тому, чему они сами хотят научиться. Сюй этот контроллер купила без меня, я только немножко подсказал как его использовать. И это Дэлбээ подарила мне сим-карту с помощью которой мой компьютер смог выйти в сеть, а не наоборот. Понимаешь, Муур, мир всё равно будет меняться, хотим мы того или не хотим. Колонисты сюда уже пришли и постепенно контактов будет всё больше. Всё, что я делал, позволит людям твоего леса, когда они столкнутся с большим миром, чувствовать себя там чуточку увереннее.

— Хм, что-то в этом есть. А почему ты такой чёрный?

— Ну мне, скорее, удивительно почему у вас на Сликампере чёрнокожих людей практически нет. На большинстве остальных заселённых людьми планет представителей нашей расы не меньше четверти.

— Мрр, я чёрная кошка, а ты чёрный человек. Никогда ещё меня не ласкал чёрный человек.

Лёд был расколот и беседа стала более непринуждённой. Уже через несколько минут Муур уселась на край кровати рядом с Кохрейном и откровенно напрашивалась на ласку.

— Ты, конечно кошка, но ведь ты сейчас в человеческом теле. Мы с тобой сейчас Дэлбээ ребёнка не заделаем? Тело по-моему недостаточно зрелое для такого.

— Не бойся. Для того чтобы мне родить ребёнка в человеческом теле, мне надо проходить в нём до самых родов. Я этого делать не собираюсь, поскольку и Дэлбээ не будет ничего хорошего от того что она отдаст тело на такой долгий срок, и мне покидать так надолго тонкий мир не следует. А как только я покину это тело и верну его настоящей хозяйке, тонкое тело изменится. И зачатия в любом случае не произойдёт.

— А она будет помнить то, что делало её тело пока им командовала ты?

— Тогда давай ты, явно опытная в искусстве любви покажешь ей кое-что, что стоило бы знать.

— Ты опять меняешь мир вокруг себя. Даже общением со мной ты хочешь воспользоваться для того, чтобы чему-то научить людей, которые…

— Которые щедро делятся со мной всем, что знают и имеют.

Вечером, после того как Муур покинула тело юной шаманки, та пришла в постель к Кохрейну:

— Лай, всё-таки скажи, почему ты так тщательно избегаешь видеть во мне женщину?

— Избегал. Понимаешь Дэлбээ, я считал тебя слишком юной для того чтобы взрослый мужик вроде меня мог бы тащить тебя в постель. Пусть я знаю, что ты, шаманка, гораздо лучше меня владеешь своим телом и умеешь контролировать свои эмоции. Но всё равно я до сегодняшнего дня подсознательно воспринимал тебя как подростка, которому ещё рано играть во взрослые игры. Но сегодня, после того, как ты пустила в своё тело Муур… Скажи, она согласилась стать твоим духом-покровителем?

— Ну тогда ты уже не ученица, а полноценная посвящённая шаманка. И у меня нет никаких причин не видеть в тебе взрослую женщину.

Месть Муур

— А что за история связана с Мишель Доре? — спросил Кохрейн у Одри, когда та в очередной раз заглянула в шаманскую землянку. — Тут местные духи намекнули, что она весьма поучительна.

— О, это такая история… — протянула девушка. — Но если ты хочешь услышать её из первых уст, спрашивай у Цэцэг. Я Мишель примерно ровесница, а эта история связана с её появлением на свет. Цэцэг тогда уже была учеником шамана, и всё это на её глазах происходило.

Не отходя от кассы, лейтенант обратился к старшей шаманке с тем же вопросом.

— Это было примерно лет, ну наверное, двадцать назад, — начала рассказ та. — Был тогда тут такой фермер, Джеймс Тэрсон. Он был очень упорный верующий, как это у вас называют, «протестант» и всех наших духов считал порождениями Зла. Но это, пожалуй, духи бы пережили. В конце концов он с ними непосредственно не общался. Но ещё он считал тех, кто не поклоняется его богу, неполноценными людьми. В этой странной религии, которую исповедуют колонисты, почему-то считается что люди и животные это не равные друг другу существа, которые совместно населяют Плотный Мир, а независимо сотворённые сущности, и люди намного выше животных.

Так вот, для Тэрсона его коровы были вроде неодушевлённых инструментов, о которых он заботился только из соображений, чтобы не сломались, а нонсы, которых он нанимал в работники, ничем не лучше коров.

Это почему-то не мешало ему пытаться затащить в постель чуть ли не каждую встреченную нонсовскую девушку. Но поскольку наши обычаи очень легко относятся к плотской любви с чужаками, до поры до времени это сходило ему с рук. Просто все об этом знали, и наниматься на ферму Тэрсонов работать шли только те девушки, которых это устраивало. А так у него в основном мужчины батрачили.

Жены у него не было, но была дочь, Памела, которая уже заканчивала этот ваш безумно длинный период учения, и жила в интернате в Непро-сити.

Она не разделяла убеждений отца, и нормально относилась к батракам. У неё был жених, примерно того же возраста, сын соседа-фермера, Николя Доре.

И вот однажды один из его батраков получил очень неприятный ожог соком ядовитого растения. Товарищи притащили его в барак, где ночевали и позвали меня, поскольку пострадавшему нужна была не просто перевязка, но и помощь духов.

В тот момент, когда я призвала Муур, которая славится своими возможностями утишать боль, восстанавливать душевное равновесие и вообще исцелять, в барак явился хозяин фермы. Увидев, что я провожу тут камлание, он разъярился, наорал на всех батраков, обозвал меня почему-то «вавилонской блудницей» и служанкой Отца Лжи, пострадавшего немедленно уволил.

Муур всё это очень не понравилась, настолько что она явилась той же ночью ему во сне в образе огромной чёрной призрачной кошки и прорычала такое проклятье:

— Ты, помешавший исцелению человека, который получил ожог, выполняя твой приказ, знай: тебе предстоит увидеть как твоя дочь мучается от большей боли и не будет той боли облегчения, кроме как обратиться к той, которую ты сейчас оскорбил. И если снизойдёт она, и исцелит твою дочь, суждено будет этой дочери родить дочь от одного из тех, кого ты считаешь недолюдьми, и не сможет она назвать имя отца, потому что сама не будет знать его. А когда эта дочь вырастет, суждено ей стать первой шлюхой планеты.

Тэрсон сделал какие-то сакральные жесты из своей религии и прочитал какие-то мантры. Но они здесь не работают совершенно. Муур, правда, исчезла, а больного мы утащили сюда, тогда в этой землянке жили мой учитель и я, и он нормально поправился, но работу ему потом пришлось искать на другой ферме.

А через месяц Памела приехала из своего интерната на каникулы и, купаясь в речке столкнулась с волосаном.

Водится в наших водоёмах такой червь, тонкий как волос. К счастью редко встречается. Если ему удаётся проникнуть в тело человека, он начинает там расти и размножаться, вызывая жуткие боли. И медицина колонистов не знает средства борьбы с ним. Если он поражает руку или ногу, как обычно бывает, то обычно отрубают поражённую конечность, а потом регенерируют её целиком. Но Памеле волосан впился в живот. Тут уже никто кроме шамана помочь не может.

Поэтому Николя сразу потащил её к нам. Учителя дома не было, и ними пришлось иметь дело мне, примерно их ровеснице. Я призвала своего духа-помощника, тот сразу отказался иметь дело с этой пациенткой, сказал что тут нужна не меньше чем Муур. Мне, честно говоря, было немножко страшно обращаться к Муур, поскольку с момента произнесения проклятия она меня избегала, как будто я её чем-то прогневила. Попытка призвать духа такой силы, если он того не хочет, может кончиться для шамана потерей силы, а то и смертью.

Но Памелу мне было жалко. Она-то в отличие от отца к нам всегда нормально относилась. И Николя на неё такими влюблёнными глазами смотрел.

Муур совершенно не была сердита. Это она так и задумала.

Она подсказала решение, которое было совершенно очевидным. Мы, нонсы, тут живём уже несколько веков и волосанов не боимся. У нас есть что-то в организме, что для них смертельно ядовито. А у колонистов нет. Поэтому попадание в организм Памелы телесных жидкостей нашего человека остановило бы развитие паразита. А беременность от нонса привела бы к тому что ближе к родам в её крови содержалась бы смертельная для волосана концентация наших глобулинов. То есть спасти Памелу мог регулярный секс с нонсами и беременность от кого-то из наших.

На ферме Тэрсонов батрачили в тот момент четыре брата-близнеца. Вот Муур велела Памеле спать с ними всеми четырьмя, пока она не забеременеет. С точки зрения чистой физиологии это было совершенно необязательно, но надо же выполнить ту часть проклятья, в которой сказано что Памела не будет знать отца своей дочери. А в клинике Непро-сити сделать секвенирование генома просто и недорого.

По меркам сообщества колонистов ребёнок вне брака это позор, а тем более ребёнок от нонса. Но Николя любил Памелу и обещал что будет воспитывать эту девочку как родную дочь. Поэтому ты и знаешь её под фамилией Доре.

Памела вернулась на отцовскую ферму и всё рассказала отцу.

— Как ты можешь такой ценой покупать свою жизнь?

— Тебя не устраивает цена? Тогда дай мне ружьё, я застрелюсь. Потому что умирать от волосана это слишком больно, — ответила девушка.

Самоубийство по меркам этой странной религии, которой придерживался Тэрсон, вообще-то тоже грех, но дело не в этом. Тэрсон любил дочь и не готов был обменять её жизнь на свои принципы. Поэтому он согласился на выполнение этого условия. Памела и Николя поженились, когда Памела убедилась в том, что беременна. И в общем до сих пор живут на ферме Доре. Кроме Мишель у них ещё трое детей есть. А когда Мишель подросла, она оказалась во-первых красавицей, впрочем дети от любви нонсов и колонистов часто очень красивы, во-вторых, очень любвеобильна. Ещё в школе она перепробовала чуть ли не всех мужчин в округе. Правда, Джеймс Тэрсон до этого не дожил, он умер когда Мишель было года три. А Мишель после окончания школы подалась в Старпорт, поскольку здесь в глуши стать кем-нибудь первым на планете не получится.

Что удивительно, её здесь все вспоминают тепло. В том числе и те девушки, парни которых с ней им изменяли. Ну проклятие Муур и проклятие Муур. Она же не виновата, что ей на роду написано стать первой шлюхой Сликампера.

Проводник

Лионель Кохрейн уже третий день обитал на трущобной окраине Непро-сити, ожидая, когда прибывшие в город экспедиции начнут нанимать проводников.

Нельзя сказать, чтобы эта окраина была нонсовским гетто. Здесь обитали не только нонсы, но и разнообразные авантюристы с гражданством. Все, кто не хотел поселяться в городе постоянно, и не желал тратиться на безумно дорогие гостиницы в центре.

Здесь можно было снять койку во вполне приличном бараке с 6-8 соседями по комнате. И привычки устраивать по ночам оргии в комнате не было. Для этого существовали кабаки и бордели. Кабаки тоже были достаточно приличными. Пожалуй, в тот кабак, в котором он сейчас сидел с кружкой лёгкого вина, он бы не постеснялся повести пообедать, ну скажем, Одри Гэгеллер. Впрочем, Одри, наверняка знает тут место лучше, где хозяин кабака — старый приятель её отца.

— Разрешите, — за столик к Кохрейну прицелился мужчина лет на десять-пятнадцать старше, жилистый, со слегка обветренным загорелым лицом. Таких вообще-то на этой окраине двенадцать на дюжину, но этот чем-то неуловимо отличался от них. Пожалуй, выправкой. Что-то неуловимо военное в нем есть. Недаром примостился сюда — рыбак рыбака видит из далека.

Познакомились. Подняли кружки за процветание Непро-сити и всей долины Непрухи. И тут гость пошёл ва-банк:

— Лионель, а вы ведь не нонс. Вы человек из более цивилизованных мест, желающий обрести новую личность.

— А вы, Серж, что, глава местного подразделения СБ?

— Однако, мы вас недооценили. Я, конечно, не особенно скрываюсь, но по нашим сведениям, с вами никто не проводил подробного брифинга «кто есть кто в Непро-сити».

— Просто догадаться, кто вы не так сложно. Выправка-то просвечивает, командира отдельного подразделения по повадке видно. Ну и вообще-то это ваша служба меня сюда направила, значит только в СБ могут достоверно знать кто я такой. А насчёт «никто не проводил», это как сказать. За четыре часа езды по трассе девушка из старожилов может вывалить на гостя столько информации о знакомых…

— Вы, Лионель, немного переоцениваете качество информационного обмена внутри нашей службы. Мне никто не сообщал, что Служба внедряет сюда человека с целью получить новую личность. Вот я и не знаю, откуда вы такой наблюдательный.

— Космическая пехота вообще-то. Правда, сейчас я никто. В результате каких-то хитрых политических игр в столице, которые меня краем коснулись, моя исходная личность объявлена умершей. И исправить это столичная СБ не смогла. Поэтому предложили вот такой, долгий, но интересный путь восстановления своего статуса.

— Так вот, что я хотел предложить. В Непро-сити сейчас готовятся к выходу две экспедиции. Одна — наша, ботаники из университета Тальбьюта. С ними все ясно — три месяца работы и начальник экспедиции напишет на вас представление на гражданство. Скорее всего знаний местной флоры они от проводника не потребуют. Сами не первый год здесь работают. Но вот второе — этнографическая экспедиция из университета Шернхольма. Да, вы не ослышались, Шернхольма, который в Империи. Это первая имперская экспедиция у нас здесь. И мне бы очень хотелось, чтобы проводником в ней оказался не настоящий нонс, которому обычаи Конфедерации и Империи одинаково чужды, а человек вроде вас, от которого я смогу получить более-менее внятное описание отличий имперских обычаев от наших.

Они тут всего на месяц, так что вряд ли будет много желающих к ним устроиться. Но если вы туда попадёте, представление через месяц я вам сам подпишу.

Лионеля это более чем устроило. Вместо трёх месяцев потратить месяц — почему бы и нет. И он отправился по указанному СБ-шником адресу. Это был номер в одной из самых шикарных гостиниц Непро-сити.

Начальником имперской экспедиции была строгая дама лет пятидесяти, профессор Сигню Торкейр. Рядом с ней сидел примерно того же возраста мужчина с явными следами военной выправки. Он был представлен как Бенгт Лертарн, заместитель по организационным вопросам.

Кохрейн очень мило побеседовал с ними обоими. Он так соскучился по лишённым какого-то высокого смысла милым беседам цивилизованных людей, обсуждающих последние сериалы или события в мире большого спорта.

После чего его попросили подождать в коридоре.

— По-моему, этого парнишку надо брать, — сказала Сигню. — Он прекрасно нашёл общий язык с нами, найдёт и с остальным составом экспедиции. Я, честно, сказать, думала что с нонсами будет сложнее.

— Но он же не нонс, — возразил Лертарн, который в экспедиции был представителем Бюро Безопасности. — Во-первых, видна военная выправка. Во-вторых, именно то, что он так легко нашёл с нами общий язык, свидетельствует о том, что он вырос и получил образование на какой-то цивилизованной планете. По-моему, это засланный казачок от конфедеративного СБ.

— А если и так, то что? Взяв его мы расписываемся в лояльности. Принимаем игру местных спецслужб. Если он и правда агент СБ, то скорее всего в его распоряжении окажутся возможности, которые могут помочь всей экспедиции в какой-то непредвиденной ситуации.

Бенгт встал, вышел в коридор и объявил Кохрейну:

«Ну и ладно, — подумал бывший лейтенант. Один раз я уже связался со спецслужбами и в итоге оказался здесь. Так что обойдёмся без игр в разведчиков…». Он вытащил коммуникатор, позвонил своему недавнему знакомому Сержу, доложив о провале попытки, и постучался в соседний номер, где остановился начальник тальбьютских ботаников.

Здесь ему сопутствовал успех. Как раз те особенности, которые насторожили имперского ББ-шника штатскими учёными с Тальбьюта были расценены как несомненные достоинства.

Спасательная операция

«Антарес» отправился в очередной рейд по молодым колониям Империи. Правда, теперь первым пунктом захода должен был стать Сликампер, ближайший к Нюйорду мир Технократии.

Для того, чтобы посетить эту звёздную систему, нужно было не слишком сильно отклоняться от курса. Зато накопившаяся на Нюйорде почта в Технократию уйдёт на три дня раньше очередного торгового корабля.

В принципе, эта задача не требовала даже посадки. Выйти на орбиту, скинуть по радиоканалу почту, загрузить, если что есть в обратном направлении, и можно двигаться дальше.

Но когда позывные «Антареса» были переданы на планету, местная диспетчерская неожиданно запросила помощи.

На одном из континентов Сликампера в долине реки, где шло интенсивное сельскохозяйственное освоение, и по всей долине были раскиданы десятки небольших посёлков поселенцев и лесорубов, случилось сильное наводнение.

Ни одного военного корабля Технократии в системе не было, да даже и торговцев, хотя от них в такой ситуации толку чуть, тоже не наблюдалось.

Те немногочисленные воздушные транспортные средства, которыми располагала молодая колония, не рисковали сунуться в зону тропического циклона, вызвавшего наводнение.

И тут такая удача — лёгкий крейсер, да с двумя десантными ботами на борту. Машины, энерговооружённость которых делает нестрашным любой ураган.

Ну это диспетчер так думал, что любой ураган. У капитана Вестландкрона по этому поводу было несколько другое мнение. Но он был уверен, что спасение людей стоит риска.

— Карту расположения посёлков мне скинешь? — спросил он диспетчера.

— Скину. А ты их коммуникаторы разве не ловишь?

— У нас в Империи свой стандарт сотовой связи. Так что ваши технократические коммуникаторы я ловить не умею.

— Вот черт! Наши военные космонавты в таких случаях просто перехватываю звонки в 911, связываются с пострадавшим сами и ещё пеленгуют его с помощью базовых станций.

После двух часов напряжённой работы начальника БЧ-4 лейтенанта Линсона и выделенных ему в помощь лучших программистов из штурманской и машинной команды, «Антарес» научился выходить на связь с коммуникаторами поселенцев. Тем временем Таллан немного начала чувствовать биосферу этой планеты. И началась рутинная работа. Пробить по пеленгу на коммуникатор или на эманации разума облака, сквозь холодные струи дождя разглядеть живое существо тепловизором, втянуть на борт гравитационным полем, если это «Антарес» или просто за шкирку, если десантный бот.

Потом плюхнуться на текущую дождевыми ручьями площадь единственного города в этой долине, вывалить спасённых в руки местной полиции, и опять вперёд, за следующей партией.

Для ускорения работ Сигрид разделила оба отделения на два звена. Марта и Петер командовали звеньями на десантных ботах, сама Сигрид взяла разъездной катер, а звеном, оставшимся на борту «Антареса» командовал лейтенант Кнудсон, начальник БЧ-2.

Вот очередной пеленг выводит катер на лагерь какой-то экспедиции.

Через голые каркасы палаток прокатываются сердитые волны. Глубина здесь уже по пояс. К стропилам аккуратно привязаны рюкзаки и вьючные ящики, на которых, ёжась от струй холодного дождя жмутся учёные.

Какой-то парень в потрёпанном камуфляже спрыгивает с каркаса, подбегает к катеру и докладывает:

— Личный состав экспедиции в количестве двенадцати человек к эвакуации готов. Сколько ящиков с собранными материалами мы можем забрать с собой?

Сигрид окидывает взглядом привязанные к хрупким каркасам ящики, потом смотрит на экран, показывающий запасы топлива:

Парень что-то кричит, перекрикивая свист ветра и тут же народ выстраивается в цепочку и начинает передавать на борт ящики с ближайшего каркаса.

Пять минут и учёные вместе со своими драгоценными коллекциями уже на борту.

Парень запрыгивает на борт последним, кто-то из коспехов закрывает дверь и катер начинает набирать высоту.

Сигрид передаёт управление кому-то из рядовых и поворачивается к пассажирам. Где-то она этого парня видела. Точно.

— Увы, мисс Сйошерна, уже не лейтенант. Абсолютно штатский егерь Лионель Кохрейн.

«Ага, штатский, — думает Сигрид. — Дай Асы иному капитану так научников строить.»

— Но бронескафандр-то ты носить не разучился?

— У меня четвёртым спасательным звеном сейчас артиллерист командует. Потому что больше некому. Унтеров-коспехов у меня только два. Запасной скафандр на твой размер есть.

— В том звене квакерский все знают. Офицеры корабля тоже. Работать будешь с борта «Антареса».

Катер влетел на десантную палубу «Антареса» когда тот заходил на посадку на центральную площадь маленького городка. Манёвр рискованный, но когда за штурвалом крейсера Харальд, Сигрид могла себе такое позволить. А он в свою очередь достаточно доверял ей, чтобы это разрешить.

Сигрид лично представила Кохрейна подчинённым. Кроме неё с бывшим лейтенантом флота Технократии была знакома только Марта, а она сейчас работала на одном из ботов.

Ещё одна подобранная группа людей, и ещё. И вот девушка, втащенная на борт Антареса вместе с каким-то плавучим бревном внезапно теряет сознание и падает на палубу. Таллан бросается к ней и пытается подкачать силой. И чуть не падает сама, делает шаг назад, бессильно опустив руки:

Кохрейн вглядывается в бревно, втащенное на десантную палубу вместе с колючкой:

— Что такое, — удивлённо спрашивает лейтенант Седерсон, корабельный врач Антареса.

— Есть у нас такая гадость в местных лесах, — поясняет бывший коспех. С её шипов в кровь попадает какой-то яд, который через несколько минут приводит к остановке сердца. При этом когда тело доставляют в лабораторию, никаких следов яда уже нет. Он разлагается даже в мёртвом, остывающем теле бесследно. Только лёгкая царапина.

— Но если он быстро разлагается, сердце можно попробовать перезапустить.

— Но у нас-то на борту он есть! — Седерсон потянулся к тележке с реанимационной аппаратурой, которая по регламенту спасательной операции была выкачена на десантную палубу, и через две минуты машина уже прокачивала через сосуды жертвы лианы-неуловимки смесь её собственной крови и перфторатного кровезаменителя — определять группу крови было некогда.

— Две минуты сорок секунд клинической смерти. — констатировала Таллан.

— Калле, Юлле, — скомандовал он двоим коспехам. — Тащите её в лазарет.

«Антарес» успел совершить ещё два рейса прежде чем Таллан сказала, что больше не чувствует яда, и Седерсон рискнул попытаться запустить сердце пациентки. Сердце заработало сразу, и ещё через час она очнулась.

Ещё через рейс в воздушном пространстве над наводнением вдруг стало тесно. Появились ещё восемь десантных ботов и два конфедеративных крейсера.

Когда поднявшаяся над горизонтом звезда пробилась через тучи уходящего циклона, спасательные работы были прекращены.

На центральной площади перед ратушей лежали три громоздких туши кораблей.

Сигрид сидела на комингсе открытого люка, одетая в парадную форму и жмурясь, подставляла лицо тёплым лучам.

Она открыла глаза и повернулась. Это был кто-то из ночных спасённых. Вроде бы биолог из того лагеря, где они подобрали Кохрейна.

— Госпожа лейтенант, а вы не подскажете, где наш егерь, Лионель? Он вроде у вас на борту остался.

— Я его полчаса назад спать отправила. Он всю ночь вкалывал на спасработах и очень утомился.

— Понимаете в чём дело, тут мэр его собрался наградить, это очень важно, в первую очередь для него.

Сигрид вытащила из кармана рацию и вызвала Таллан, попросив разбудить Кохрейна. К удивлению их обоих, бывший лейтенант конфедеративной космической пехоты не послал Таллан с особой изощрённостью, а вскочил, как по тревоге, натянул выданную ему каптёром «Антареса» робу и через пару минут появился из люка.

— Что, гражданство? — спросил он недоверчиво.

Они пришли в зал, где сидели несколько десятков человек. Кое-кого Сигрид припоминала — ночью, их напуганных и мокрых грузили на десантный бот.

Сейчас они все были успокоившиеся переодевшиеся и важные.

— Да, это он, егерь Лионель Кохрейн, проводник нашей экспедиции, благодаря которому мы не только спаслись сами, но и спасли большую часть коллекций.

— Но погодите, я же помню как этот парень в экзоскелете командовал имперскими коспехами.

— Госпожа лейтенант, — обратился мэр к Сигрид. — так это ваш человек или наш.

— Ваш. Просто, зная что он умеет работать с десантным снаряжением, я поручила ему командовать одним из наших звеньев. У меня младших командиров не хватало.

— То есть вы хотите сказать, что он не только сделал все возможное, как проводник экспедиции профессора Викарти, но и потом всю ночь работал добровольцем на спасательных работах.

«Вот уж не спрашивала его согласия», — подумала Сигрид, а вслух ответила:

— Житель Сликампера Лионель Кохрейн, — торжественно провозгласил мэр. — Вам присваивается полноправное гражданство Конфедерации. Пользоваться вашими гражданскими правами вы сможете после сдачи экзаменов на аттестат зрелости. Вашу левую руку.

И мэр торжественно нажал на кнопку инъектора, вживляя в запястье Кохрейна идентификационный чип.

— Что все это значит? — спросила Сигрид, когда они возвращались на «Антарес». — Ты же уже был гражданином Конфедерации и офицером?

— Это долгая и грустная история, — ответил Лионель. — Некоторое время назад я перешёл дорожку неким довольно могущественным людям. И они имитировали мою смерть. Внесли во все базы данных информацию, что я умер. Будь на моем месте обычный обыватель, скорее всего эта информация бы скоро стала истинной. Потому что в городе, где даже, чтобы войти в подъезд, нужно предъявлять идентификационный чип, что-то купить можно только по безналичной оплате, и никак не связаться со знакомыми, не имя выхода в сеть, человеку, сим-карта и банковская карта которого аннулированы, очень сложно выжить.

Но если иметь подготовку офицера космической пехоты и знакомства среди офицеров спецслужб, то что-то сделать можно.

В общем, негодяев поймали, дырку, через которую они смогли провернуть эту операцию, заткнули, но вот вернуть меня в мир живых не получилось. Не было предусмотрено такой процедуры.

Поэтому меня отправили на Сликампер. Здесь есть люди, которые не помечаются чипом с рождения. Остатки предыдущей волны колонизации, одичавшие и живущие в лесах. Они имеют статус негражданина, в просторечии нонс, non-citizen. И, чтобы получить гражданство, нужно поработать в команде с полноправными гражданами, получить поручительство и сдать экзамен.

Экзамен

Только Кохрейн и Сигрид переступили комингс люка «Антареса», на связь вышел конфедеративный крейсер, лежащий рядом на центральной площади. Его радист поинтересовался, на борту ли Лионель Кохрейн, и, когда тот взял в руки одолженный у кого-то из команды коммуникатор, сообщил, что его капитан договорился о сдаче Кохрейном экзамена за курс средней школы в местной школе в час пополудни, и вообще готов взять его на борт вольноопределяющимся немедленно.

В здании школы, куда Кохрейн пришёл сдавать экзамен, он вдруг наткнулся на Дэлбээ.

— Ты что здесь делаешь? — удивился лейтенант.

— За курс вашей школы сдаю. Мне Одри поручительство подписала, оформляю гражданство.

— Что это вдруг? Ты вроде прекрасно жила и без него и Цэцэг сколько лет без него обходится.

— Понимаешь, мне вдруг внезапно явилась Муур и сказала, что духам нужно, чтобы кто-то из шаманов получил гражданство. Выбор был — Цэцэг или я. Мне всё-таки проще сдать, потому что я у тебя училась работать с вашими компьютерами.

Кохрейн понимающе кивнул, вспоминая собственный опыт общения с этой сущностью.

Тем временем в коридоре появился знакомый Лионелю СБ-шник. Увидев Кохрейна он пробормотал что-то вроде «Привет» и скрылся в классе, где должен был происходить экзамен.

Через минуту дверь открылась и Кохрейна пригласили внутрь.

— Начнём с английской литературы, — сказал пожилой учитель, принимающий экзамен. — Какой поэт докосмической эпохи у вас самый любимый?

— Хилэр Бэллок, — ответил лейтенант, не задумываясь.

— За четыре строчки, написанные им в 18-летнем возрасте:

— Хм, интересный подход. Вы ведь полагаете, что мы, Технократическая Конфедерация, всегда будем оказываться в положении тех у кого есть «Максим». Почему?

— На это у нас есть четвёртый пункт в Списке Констрейнтов. Тот, который запрещает ставить ограничения техническому прогрессу. Можно снять государственное финансирование, можно потребовать обеспечить безопасность, вплоть до выноса исследований с обитаемой планеты, но нельзя запрещать совсем.

— А вы можете и на ROOPe? Тогда я это засчитаю не только как основы государства и права, но и как информатику.

Кохрейн выписал на листочке четыре строчки программного кода. В своё время он залез в это место кода Машины из чистого интереса, услышав от преподавателя по основам права в военном училище, что известные с младшей школы каждому гражданину Конфедерации основополагающие постулаты Машины: Целевая Функция и Список Констрейнтов имеют вполне узнаваемое представление на машинном языке.

И как раз Четвёртый Констрейнт врезался ему в память.

— Вы все остальные предметы знаете также хорошо? — поинтересовался учитель.

— Нет, по химии у меня четвёрка. В школе я ещё плавал по биологии, но здесь, работая с ботаниками, я её подтянул, — пустился в воспоминания Лионель. Он уже понял, что экзаменатор догадался, что имеет дело не с урождённым нонсом.

Экзаменатор потыкал пальцем в экран своего планшета, после чего приподнялся с места, протянул экзаменуемому руку для рукопожатия и сказал:

— Поздравляю с успешной сдачей экзамена. Пригласите там мисс Дэлбээ.

Кохрейн вышел, позвал шаманку и уселся в коридоре ждать её результатов. Дэлбээ экзаменатор мучил часа полтора.

Выйдя из класса она плюхнулась на скамейку рядом с коспехом, чмокнула его в щёчку и сказала:

— Спасибо! Если бы ты не рассказывал мне столько всего про компьютеры, меня бы завалили на информатике.

Лионель в этом, откровенно говоря, сомневался. На тройку Дэлбээ сдала бы и без него, а этого более чем достаточно.

— Ты когда к экзамену готовилась, географию ближайших соседей учила? Там про Орден Друидов в Империи что-то было?

— А хочешь познакомиться с настоящей имперской друидкой?

— Уверен. Не знаю, что там было в учебнике, когда я учился в школе, Империя там ещё не упоминалась, но вообще Империя, как и Технократия цивилизация в основном техническая. А вот друиды там работают примерно с теми же техниками, что и вы с Наранцэцэг. Но только они не сами по себе, а образуют организацию всеимперских масштабов, пишут книги и так далее.

— Да, это интересно. А почему ты думаешь, что ей будет интересно со мной общаться.

— А вчера во время спасательной операции она сама об этом говорила.

Кохрейн вытащил свой коммуникатор, уже не с «оленьей», а с полноправной симкой, через диспетчерскую космопорта вышел на «Антарес» и позвал к коммуникатору Таллан.

Та, конечно согласилась, но предложила на борт крейсера шаманку не тащить, а посидеть в каком-нибудь городском кафе.

Только он окончил разговор, как из класса вышел СБ-шник и обратился к Кохрейну:

— Лионель, а ты ведь собираешься прямо сегодня не отходя от кассы, пристроиться на один из стоящих сейчас на площади кораблей вольноопределяющимся?

— Ну да. А то бы я, конечно, отоспался после рейда, прежде чем идти экзамены сдавать.

— Слушай, а ты можешь у ваших каптёров добыть армейский коммуникатор с кьюбиками?

— А что, у вас в СБ таких не выдают? — искренне удивился лейтенант.

— Выдают, но у нас это подотчётный товар. Если я «потеряю флотским способом» свой коммуникатор, мне потом полгода отписываться. А вы, коспехи, их во время боевых операций ломаете, жжёте и так далее. Они у вас ящиками идут. И секретную информацию обычно в них не храните.

— А зачем тебе неподотчётный коммуникатор с Кьюбикс?

— Не мне, а ей, — он показал рукой на Дэлбээ. — Понимаешь, став гражданкой, она несомненно заведёт себе коммуникатор. Но если это будет обычная гражданская модель, с меня потребуют чтобы я туда жучка подсадил. Шутка ли, первый сликамперский шаман в Сети. А если это будет армейская модель, я могу сказать: «Я этот ваш кьюбикс взламывать не умею, присылайте хакера из армейской контрразведки».

— Интересно, а почему ты нам с Дэлбээ это сейчас открыто предлагаешь?

— Вот ты веришь в тонкий мир и могущественных существ в нем обитающих? — ответил Серж вопросом на вопрос.

— Я не верю, я точно знаю. Сам с ними общался при помощи Дэлбээ и даже довольно тесно.

— Тогда ты понимаешь, что Дэлбээ не пошла бы получать гражданство не то что без согласия, без прямой просьбы кого-то из этих существ. Вообще-то шаманов и в статусе нонса неплохо кормят. А значит, начав слежку за ней, пусть и по прямому приказу своего начальства, я вступаю в конфликт с её духами-покровителями. Начальство-то на Жакериане сликамперские духи вряд ли достанут, а мне тут совершенно не хочется познакомиться, например с коготками Кошки.

— Вообще-то Муур не одобряет, когда её имя переводят на другие языки, — вставила Дэлбээ.

— Ну хорошо, — согласился Кохрейн. — Сейчас отведу Дэлбээ в «Белый Шоколад», познакомлю с лейтенантом Сйошерна и Таллан, и пойду добывать коммуникатор.

— О боже, ещё и Сйошерна… Ты понимаешь, что командир коспехов на корабле — это считай его СБ-шник.

— Серж, я сам служил комвзвода на «Орлане». А с Сйошерна мы вместе работали. Примерно год назад её к моему взводу прикомандировали, там нужны были девушки-коспехи, а у нас своих не было, пришлось у имперцев просить, и этой ночью она меня, считай, мобилизовала.

— Ладно, слушай, когда имперцы улетят, а наши ещё нет, я тогда к тебе подойду, мне интересно, какие впечатления ты вынесешь из этого разговора.

Друидка и Кошка

Сигрид и Таллан подошли к шикарному кафе «Белый шоколад» на одной из центральных улиц Непро-сити. Таллан от перёкрестка увидела, как какая-то местная дама подошла к стеклянным дверям, махнула левой рукой и двери распахнулись. Когда девушки приблизились к двери, друидка попыталась повторить этот жест, но безрезультатно. Она уже собиралась постучаться и привлечь внимание охранника, но Сигрид сказала:

Вытащила из кармана платёжную карточку и махнула ей перед дверь. Дверь распахнулась.

— Очень просто. Ты вот перед выходом на орбиту медитировала, а я брифинг по планете смотрела. Мы сейчас находимся в «чистом» районе. Поэтому здесь в кафе пускают только цивилизованных людей. По умолчанию цивилизованный человек здесь — гражданин Конфедерации. У него в левой руке имплантирован идентификационный чип. Перед теми у кого есть такой чип, двери открываются сразу. Но есть пришельцы со звёзд, вроде нас, у которых чипа нет, но тем не менее считать их нецивилизованными нельзя.

Таким выдают в космопорту дебитовую карточку на предъявителя. И она срабатывает вместо чипа.

— Ну это не повод нас дискриминировать. Мы принимали участие в спасательных работах, а технократы умеют быть благодарными. Поэтому они как-то извернулись и переправили в Непро-Сити карточки для всего экипажа «Антареса». Тебе Торстейн тоже должен был такую карточку выдать.

Когда Дэлбээ и Кохрейн подошли к кафе «Белый Шоколад» Сигрид и Таллан сидели на открытой террасе за столиком, на котором ещё пока не успело образоваться никакой еды.

Сигрид изучала проходящих по улице прохожих, а Таллан, расслабившись, откинулась на спинку стула, и, казалось, задремала.

Впрочем, как только Лионель со своей спутницей появился около стеклянных дверей, она вышла из своего транса и сказала:

Сигрид с интересом смотрела как будут Кохрейн и Дэлбээ будут преодолевать эту дверь. Лионель выпихнул девушку вперёд, показывая ей на косяк. Та немного сомневалась, и это не укрылось от внимания швейцара, который привстал со своего места. Но дверь подчинилась мановению руки желтолицей девушке, а Кохрейн повернулся к швейцару и вскользь заметил:

— Она только сегодня гражданство получила. Вот, отмечать идём.

Тот моментально успокоился, видимо найдя для Дэлбээ подходящую клеточку в своей классификации людей.

Кохрейн представил свою спутницу, и имперских девушек ей, после чего сказал:

— Ну вы тут общайтесь о своём, о девичьем, а я пока сбегаю на наш корабль.

Дэлбээ вцепилась было к нему в руку, но, стиснув зубы пересилила себя и отпустила молодого человека. Это не укрылось от глаз Сигрид.

— Чего ты так боишься? — удивлённо спросила она.

— Её, — ответила шаманка, показав на Таллан.

— Не надо меня бояться, — возразила та. Я здесь гостья, а ты хозяйка. Я не буду нарушать законов гостеприимства.

— Что же ты такого увидела, — продолжала лейтенант, — что Таллан показалась тебе страшной.

— Монстра. Огромного монстра с щупальцами и клювом.

— Нарисуй, — Сигрид вытащила из планшетки блокнот и фломастер и протянула Дэлбээ. Та несколькими уверенными штрихами изобразила гигантского кальмара на фоне маленькой-маленькой человеческой фигурки.

— Хмм, — протянула Таллан. — Я эту форму использовала только один раз, на авалонке в Вестланде. Почему в сликамперском Льёсальфахейме отразилась именно она?..

— Льёсальфахейм это мир Духов на вашем языке? — поинтересовалась Дэлбээ?

— Да, один из, — ответила друидка. — Мы обычно представляем себе тонкие миры, окружающие Срединный вот так:

Она перелистнула страницу блокнота, и нарисовала похожую на октаэдр схему Девяти Миров Иггдрасиля, знакомую каждому имперцу по урокам Трота в начальной школе.

— Так много?! — удивилась шаманка. — Мы всегда считали что миров только три — плотный, мир духов, и тот, куда уходят души умерших.

— Признаюсь честно, — ощутить все девять миров мне не по силам. Мы принимаем на веру то, что было собрано на протяжении тысячелетий и записано в книги. Но у нас в Альфахейме не живут такие могущественные сущности как та кошка, которая сейчас прижалась к твоим ногам и фыркает на меня. Как бы мне с ней поговорить нормально?

— Муур почему-то боится, что ты запряжёшь её в тележку.

— У нас есть такая богиня, которая ездит на колеснице, запряжённой кошками. Но я, хотя и практикую Её путь, все же далеко не аватар Фрейи. И вообще одной кошки в упряжку мало.

Через некоторое время Таллан удалось рассеять страх, который при общении с ней испытывали Дэлбээ и Муур, и они стали с жаром обсуждать какие-то совершенно заумные для Сигрид эзотерические материи, исчёркивая какими-то схемами страницу за страницей в блокноте.

Сигрид, впрочем, не скучала, продолжая наблюдать за потоком прохожих.

Он плюхнул на столик прям поверх блокнота коробку из простого некрашеного картона.

— Держи, Дэлбээ, это тебе подарок на получение гражданства.

Он открыл коробку, и там девушки увидели коммуникатор в обрезиненном корпусе раскрашенный под камуфляж.

— Но это очень дорогой подарок… — попыталась отнекиваться шаманка.

— Вы с Наранцэцэг сделали для меня гораздо больше. Давай эту машинку с тобой познакомим. Это защищённая модель, она кому попало так просто не доверяет.

Лейтенант включил коммуникатор, на экране появился человечек составленный из кубиков.

— Здравия желаю, вольноопределяющийся Кохрейн, — отрапортовал он.

— Знакомься, — сказал ему Лионель, поворачивая камеру в сторону шаманки. — Это твоя хозяйка, Дэлбээ. Стиль общения си-эф-три.

— Что такое си-эф-три, — поинтересовалась Сигрид.

— Civil Female 3, гражданский женский третий вариант. Я решил что для Дэлбээ он подойдёт.

— Значит, можно выключить и продолжить общение с живыми людьми?

— Выключать не обязательно. Обычно граждане конфедерации носят включённый коммуникатор с собой постоянно. Вставь только симку, которую тебе выдали на церемонии присвоения гражданства. Я думаю, ты действительно дальше разберёшься сама. За что люблю кьюбикс, так это за то, что он умеет доходчиво объяснять как им пользоваться.

— А чем так примечателен армейский коммуникатор, — поинтересовалась Таллан, — что ты вот так срочно за ним бегал.

— Ну не знаю как у вас, в Империи, — ответил Лионель, — а у нас обычный гражданский коммуникатор контролируется больше провайдером, чем пользователем. И без подключения к сети — абсолютно бесполезен. А армейский — это такой карманный компьютер, на котором система обычного коммуникатора запускается в виртуальной машине. И я в ней даже записную книжку и ту не храню, только копию. Чтобы если вдруг гипервизор заметит, что в этой машине появилась какая-то непредусмотренная активность, откатить на чистую систему с дистрибутива и всё. Поэтому, кстати, когда мою симку заблокировали, у коммуникатора осталась уйма полезных функций — они жили в других виртуальных машинах.

— А гипервизор — это вот тот человечек из кубиков? — с наигранной наивностью поинтересовалась Дэлбээ.

— Это его аватар, облик, которым обращается к людям. А так вообще-то да, там сидит достаточно развитый искусственный интеллект, и присматривает за тем чтобы все программы действовали в интересах хозяина, а не кого-то ещё. В общем, я думаю, ты с ним найдёшь общий язык. Это должно быть проще, чем с духами, которые имеют собственные интересы.

Когда Сигрид и Таллан расстались с Дэлбээ и Кохрейном, Таллан сказала:

— Хорошо, что я не попыталась пригласить её на «Антарес».

— Понимаешь, броня крейсера очень неплохо экранирует эманации тонких миров. Поэтому Дэлбээ была бы отрезана от своих духов-помощников и в местном Альфхейме поднялась бы паника. Они и так меня боятся.

— А почему, кстати? Ты вроде не сильно круче местных шаманов.

— Потому что чувствуют, что я не сама по себе, а представитель Ордена. Кстати, здесь Альфхейм какой-то загаженный. Как будто тут пасутся все ваны с турсами вперемежку.

Такое впечатление что гипотеза Дельфиуса верна.

— Ну есть такая. По-моему, какая-то старая одичавшая колония, которую присоединили к Империи лет семьдесят назад.

— А ты знаешь, что там до сих пор нет друидов?

— Не знаю. Думала что на всех планетах ну уж через полвека-то после включения в Империю Орден закрепляется.

— Вот есть одно исключение. И Сликампер имел шансы стать вторым, если бы на него не наложила раньше лапу Технократия. Понимаешь, эти планеты были освоены людьми много веков назад. А потом там исчезла городская цивилизация и люди стали жить близко к природе. И их эмоциям стали подпитываться местные тонкие миры.

У нас Орден за этим более более илименее следит, поэтому в Альфхейме обитают только всякие местные духи — ладветерры, дисы. А если оставить в Альфхейм в покое поколений на десять, то кое-кто из них способен вырасти в достаточно могущественную и страшную сущность.

Пупхилл

Лактин появился на борту «Кондора» сразу после посадки в Нью-Марселе.

— Ну что? — спросил он Кохрейна. — Восстановил своё положение во флоте?

— Угу, — хмыкнул лейтенант. — всего лишь сдать заново экзамены за курс средней школы и за курс училища и я опять лейтенант. На вот, держи. — Он протянул СБ-шнику флэшку. — Это мой отчёт о жизни среди сликамперских нонсов. Может пригодится.

— Спасибо. Я вот зачем сюда пришёл, — тут выяснилось что эту весёлую компашку мы опять не добили. Поэтому некоторое время назад я посоветовал Джейн на каникулы уехать к родителям. Благо медика с третьего курса в Заполярье на практику всегда примут с распростёртыми объятьями, а уж с рекомендацией Карстена… В общем, советую за пределы космопорта не выходить, прямо тут найти какой-нибудь попутный борт до базы Кэптен Джонс, а там свяжещься с ней по сети через конспиративную симку и договоришься. Она в Пупхилле, туда с базы Джонс народ постоянно в увольнение мотается.

И вот всего через пару часов после этого разговора Кохрейн сидел в кузове довольно потрёпанной вахтовки, не спеша тарахтевшей по довольно неплохому шоссе вдоль берега Элсмирского моря. Потом море ушло куда-то влево, и дорога углубилась в плоскую-плоскую тундру. Ещё километров десять и впереди показался Пупхилл. Это действительно был трапециевидный холм высотой метров десять, торчавший посреди ровной, как тарелка, тундры. Плоская вершина холма была застроена обычными городскими многоэтажками. К удивлению Кохрейна дорога не поднялась на холм, а нырнула в тоннель прямо у подножья. Потом машина свернула в какие-то ворота, и оказалась на огромной полупустой подземной парковке. Все пассажиры, в основном срочники из нацгвардии, дисциплинированно покинули машину, а уоррент-офицер Робертс, старший по команде, вылез из кабины и объяснил Кохрейну:

— Мы тут сейчас припарковались под большим моллом. В нем и будем развлекаться. А ты поднимайся на минус третий ярус, там возьмёшь напрокат какую-нибудь каталку и езжай куда тебе надо.

— А мы сейчас на западной окраине города. По минус второму туннели идут с севера на юг, ты отсюда далеко не уедешь. А по минус третьему — с запада на восток.

Кохрейн покосился на крупную цифру «5» около эскалатора, поднимавшегося от парковки.

— Ага, минус четвертый и минус пятый уровни отданы машинам. Точно так же внизу с запада на восток, наверху с севера на юг. Минус второй и минус третий — самокатам и моноколесам. Ну и поскольку им не нужно столько места под стоянку, всякие торговые точки там тоже умещаются. Минус первый — пешеходный.

Над ним есть ещё минус ноль, там трубы всякие, и выше уже поверхность, на ней сплошной парк. Зимой по поверхности не очень походишь, если без лыж, да и сейчас сожрать могут если репеллентом с ног до головы не облиться. Поэтому пешеходы тут по туннелям верхнего из подземных ярусов ходят.

Кохрейн поднялся на два яруса вверх, выбрал на зарядной станции прокатное колесо спортивной модели вроде любимой машинки Джейн, и, без особой спешки, покатил к центру города. В туннеле было полутемно, благо весь персональный электротранспорт оборудован фарами. Вот пологие пандусы поднимаются направо и налево наверх на линию «B». А едет он по тоннелю «8». Джейн сказала чтобы искал её на «К-12». Значит ещё 9 перекрёстков вперёд и четыре направо.

Добрая половина стен тоннеля представляла собой стеклянные витрины каких-то магазинов. В основном тут были хозяйственные, охотничьи, спортивные и тому подобные заведения. Хотя вот среди них затесалась пивнушка. Когда он доехал до перекрёстка с линией «К» и поднялся на второй ярус, характер магазинов изменился. Здесь были в основном одежда, косметика и тому подобные. Около магазина пуховиков на перекрёстке с двенадцатым тоннелем Кохрейн оставил колесо на зарядной станции и поднялся по довольно крутой винтовой лестнице на ярус выше. И прямо с лестницы попал в ярко освещённый зал кафе, отделанный под тропический пляж. Ярко синие подсвеченные стены с морским пейзажем, пальмы в кадках, волнистые попугайчики, чирикающие в подвешенных к потолку клетках.

Из-под одной из пальм ему махнула рукой Джейн, сидевшая рядом с примерно своей ровесницей.

— Привет, Лай, явился не запылился! — закричала она на весь зал.

А когда Лионель подошёл поближе, выскочила из-за столика и кинулась ему на шею. По щекам её покатились слёзы.

Наконец она успокоилась и села обратно, потянув лейтенанта за собой на свободный стул.

— А это моя одноклассница, Лиззи, — представила она свою соседку по столу.

— Хозяйка мраморного мейнкуна, — добавила та.

— Я как-то по более крупным кошкам… — слегка с рассеянным видом произнёс Кохрейн отзыв на пароль, сообщённый ему Лактиным.

— А то! — погладил лейтенант под курткой рукоятку пистолет-пулемёта, с которым не расставался с момента как покинул борт «Кречета».

Переворот

Алиса и Кристина пили чай в комнатах жены наследника. Вдруг в дверь, пошатываясь вбежал Густав, захлопнул её за собой и заложил тяжёлый засов, наличие которого во дворце всегда удивляло Алису.

— Во дворце мятеж, — хрипло выдохнул он. — отец убит.

Кристина ойкнула и обмякла в кресле. Алиса увидела что по лицу наследника течёт кровь и на рубашке набухает кровавое пятно.

— Где аптечка? — она шлёпнула потерявшую сознание подругу ладонью по щекам.

— К йотунам аптечку, это царапина, — простонал Густав. — Связь! Хоть какую-нибудь.

Алиса схватилась за имперский коммуникатор, к которому она за последние месяцы привыкла. На экране аппарата светилось «Нет доступных сетей».

— Ну конечно, — проворчал, морщась от боли наследник. — Сотовую связь-то они подавили.

Алиса вспомнила, что Лаура говорила о полной несовместимости имперских и технократических коммуникаторов. Она сунула руку в сумочку и вытащила свой коммуникатор стандарта Технократии. Включила, и вдруг появился значок какой-то сети. Слабый, но сигнал. 911. Длинные гудки. Потом вдруг неуверенный юношеский голос:

И вдруг этот голос перекрыт уверенным баритоном:

— Имперский крейсер «Антарес» на связи. Что у вас там происходит в Ховстаборге?

На экране появилось лицо молодцеватого лейтенанта.

Наследник, смахнув с лица заливавшую глаза кровь, потянулся вперёд и взял у Алисы коммуникатор:

— Во дворце мятеж. Император Карл XVI убит. Я, Густав XII, приказываю, капитана на связь срочно.

Лейтенант что-то сказал в какой-то другой микрофон и на экране его лицо сменилось лицом Харальда Вестландкрона.

— Папа, помоги! — негромко простонала очнувшаяся Кристина.

— Немедленно любыми наличными силами занять Ховстаборг. Заговорщиков мало, их сметёт и взвод нормально вооружённых коспехов. Принца Адольфа-Юзефа брать живым.

* * *

В лаборатории Бокра работа шла своим чередом. Вдруг сервер из технократического комплекта первопроходцев завыл сиреной.

— Что это с ним? — удивлённо спросила Хельга.

— А тролль его знает, — сказал Бокрёнок. — Сейчас зайду и посмотрю.

Когда он залогинился на сервер в режиме удалённого рабочего стола, на экране появилось окошко: «Получен сигнал бедствия на частоте сотовой сети… Ответить?» Других кнопок в окне просто не было. Бокрёнок нажал «Ответить» и увидел на экране лицо Алисы. Но не успел он подумать куда звонить за помощью, как в разговор вклинился уверенный голос:

* * *

«Антарес» медленно плыл по парковочной орбите над бело-голубым шаром Нюйорда. Вдруг на пульте у радиста загорелась красная лампочка и зазвенел звонок. Сработала программа приёма сигналов бедствия. Но почему не имперская, а технократическая? На экране уже светилась карта с пеленгом и дистанцией. Центр Шернхольма, императорский дворец?!

Бьорн Линсон потратил пару секунд на то, чтобы одёрнуть форму и нажал кнопку «Ответить», одновременно другой рукой врубая колокола громкого боя.

— … Заговорщиков мало, их сметёт и взвод нормально вооружённых коспехов. Принца Адольфа-Юзефа брать живым. — услышала с экрана Сигрид, прибежавшая по сигналу тревоги в ходовую рубку.

— Вот на фиг мне такое надо, — проворчал она, — брать живым принца, который окажется наследником первой очереди. А вдруг Совет Нобилей его помилует?

Но рассусоливать было некогда. Корабль уже входил в атмосферу над Шернхольмом, стремительно гася орбитальную скорость двигателями. Сигрид бегом бросилась в штурмовой коридор, упаковываться в скафандр.

— Марта, твой коридор западный, Петер, твой восточный, — командовала она на ходу. Я с санинструктором и ординарцем занимаю комнату с Императором и Императрицей. Алло, Харальд, — включилась она в систему связи. — отправь хоть кого-нибудь на десантом боте в городскую полицию за криминалистами.

Вестландкрона тем временем, не отрываясь от пилотирования, вместе с Линсоном пытался понять где расположены какие передатчики.

Если переключить изображение на обзорном экране из натуральных цветов в синтезированное из излучения на волне сотовой связи, весь дворец начинал сиять как новогодняя ёлка.

Так и не поняв, что происходит, капитан посадил крейсер на заднем дворе дворца и переключился на высадку десанта.

В борту открылся десантный люк, и поле гравидвигателей корабля начало разбрасывать упакованных в бронескафандры коспехов по намеченным целям.

Сигрид шлемом выбила стекло в комнате, где находились Кристина, Алиса и Густав, на долю секунды зависла в воздухе, и по-кошачьи приземлилась. За ней последовали ещё двое коспехов.

К её удивлению в комнате ничего не происходило. Густав с заклеенным пластырем лбом сидел на кресле, Кристина и Алиса — на диване.

В дверь никто не ломился. Отделения Марты и Петера, начавшие обшаривать дворец, тоже ничего необычного не замечали.

Вдруг император захрипел и начал валиться набок.

— Эвакуируем всех троих, срочно, — скомандовала Сигрид, схватила Густава на руки, благо механические мышцы скафандра позволяли хрупкой девушке легко поднять здорового мужика, и прокричала в микрофон:

Этот кодовый сигнал означал «Требуется срочная эвакуация, у больного не прощупывается пульс»

Спустя буквально несколько секунд поле двигателей выдернуло их из здания и приземлило на десантную палубу «Антареса», где их уже ожидали корабельный врач и Таллан.

Друидка положила руки на плечи императору, и через секунду с болезненной гримасой отдёрнула их:

— Кнут, АИК, срочно, — прошептала она, потом собралась с силами, оторвала со лба Густава пластырь и внимательно всмотрелась в края уже запёкшейся царапины.

— Точно, оно! Здесь применили ту самую сликамперскую гадость. Катетер уже в вене, возьми пробирку крови, быстро.

Лейтенант Седерсон без дальнейших напоминаний начал разворачивать АИК. Таллан, тем временем придя в себя, вытащила из реанимационного комплекта набор для взятия крови из вены и воткнула Густаву в сгиб левой руки.

Когда набралась пробирка, она молча протянула руку к ранцу скафандра Сигрид и извлекла оттуда патрон с кислородом. Решительно отвернула крышку и сунула пробирку в сразу забурлившую голубоватую жидкость.

— Э-э, что ты делаешь? — возмутилась Сигрид. Мне сейчас опять в бой идти, а ты меня без кислорода оставила.

— Ничего, там уже всех победили. Покомандуешь с борта. А мне нужно было образец крови срочно заморозить. Пока бы мне из машины дьюар приволокли, этот яд мог успеть куда-то деться.

Кристина, наконец пришла в себя после шока, вызванного быстрой и решительной эвакуацией, увидела мужа, лежащего на носилках бездыханным, упала на колени и разрыдалась:

— Счастье моё, как же я без тебя? Я хочу уйти вместе с тобой!

Таллан положила руки ей на плечи, успокаивая и вдруг резко встряхнула:

— И думать не смей о смерти! Ты носишь его наследника.

— А вот так. Заметить ты этого ещё не успела, но я-то чувствую. А вообще ничего страшного с ним не будет. Продержим полчаса на искусственном кровообращении, пока яд не разложится и запустим сердце опять.

Два коспеха подхватили носилки с императором и потащили в корабельный лазарет. Лейтенант Седерсон катил рядом с ними тележку с АИКом.

Тем временем капитан вышел на связь с адмиралом Торнквистом, «Бетельгейзе» которого стояла в Лакторне.

— Харальд, — поинтересовался адмирал, не дав капитану раскрыть рот, — что у тебя там за стрельба в Шернхольме?

— Да так, — ответил Вестландкрона, — небольшой дворцовый переворот. Свою внебрачную дочь на престол сажаю.

— Морда твоя графская! — возмутился адмирал. — И здесь без шуточек и подколочек не можешь. Докладывай толком.

— Так я и докладываю. Принц Адольф-Юзеф устроил попытку переворота. Император Карл убит, Густав хватанул какого-то яда, лежит под АИКом, но медики говорят, что обойдётся. Он успел связаться со мной и отдать мне приказ как новый император. Моя дочь Стина, его жена, как выяснилось, беременна. Так что законным наследником первой очереди является её ребёнок, когда он родится, вторым — принцесса Виктория. Кстати, прикажи кому-нибудь, кто сейчас на орбите, её найти и прикрыть, пока и её какой-нибудь инопланетной колючкой не укололи. Она должна быть где-то в долине Анна-элвен.

— Докладываю, принц Адольф-Юзеф обнаружен в императорских покоях, — послышался в наушниках Сигрид голос Петера Йольсберга.

— Таллан, уведи штатскую с палубы, — кивнула Сигрид в сторону Алисы.

Через несколько десятков секунд Петер вместе с арестованным появился на десантной палубе, где кроме коспехов и Кристины появился капитан Вестландкрона.

— Ну, что, думаешь ты победила? — спросил арестованный с вызовом, глядя в лицо императрице.

— А ведь наследник-то я. Карл мёртв, Густав мёртв, Виктория если ещё жива, то полчаса не проживёт. От всей фамилии остался один я.

— А вот и нет, — возразила Кристина. — Густав успел отдать приказы как император, а значит даже если флотские медики его не откачают, наследую я, как вдова. Ну и вообще цареубийство — достаточный повод для Совета Нобилей, чтобы вас исключить из линии наследования.

— А никто ничего не докажет. Ни одна экспертиза никаких следов в теле не обнаружит. Через полчаса и следов не останется.

— Уведите, — махнула рукой Кристина. — Я видела, как вы замораживали пробу крови. Но даже если бы у нас не было этой пробы, того что он тут наговорил под камеры, достаточно.

* * *

На долину Анна-элвен спускались тропические сумерки. Лагерь экологической экспедиции бурлил обычной вечерней бивачной жизнью. Кто-то варил ужин, кто-то сортировал собранные образцы, кто-то отстирывал снаряжение.

Принцесса Виктория, сидя у костра, приводила в порядок записи сегодняшнего рабочего дня. Вдруг Андрес, её коллега, тронул её за плечо:

— Желание предлагаешь загадать? У меня одно желание. Не хочу быть наследницей, пусть даже и второй очереди.

Несколько минут, и падающий в ночном небе болид превратился в стометровую тушу лёгкого крейсера, зависшую над стоянкой на высоте вдвое выше окружающих деревьев. Раскрылись десантные люки и из них со скоростью пули полетели коспехи в бронескафандрах, распределяясь вокруг лагеря и занимая позиции.

Один из них подошёл к Виктории, откинул забрало и поднёс руку к шлему:

— Капитан Сигмундсон, космическая пехота Первой Эскадры. Ваше Высочество, несколько минут назад в Шернхольме была совершена попытка переворота. Император погиб, наследник в реанимации. Прошу вас подняться на борт для участия в Совете Нобилей по конференц-связи.

Внезапно Сигмундсон подхватил принцессу под мышки и резко развернулся

— Что вы делаете, капитан?! — возмутилась она.

— Тут в вас какой-то гад пытался из плевательной трубки стрелять. Пришлось принять стрелу на скафандр. Надеюсь он тут такой единственный.

Сигмундсон подхватил принцессу на руки и взмыл вместе с ней к десантному люку.

Следом два коспеха волокли скрученного стрелка, у которого уже отобрали и трубку и мешочек с шипами.

* * *

Два пожилых аристократа сидели у камина. Вдруг у обоих зазвонили коммуникаторы, сообщая о срочной новостной рассылке. Один извлёк аппарат из кармана пиджака, второй пока не торопился, ожидая реакции первого.

«В столице попытка переворота. Император умер, предположительно убит, наследник ранен и отравлен, находится в лазарете крейсера «Антарес», бунт подавлен силами флота, принц Адольф-Юзеф арестован, командование приняла на себя крон-принцесса Кристина. Принцесса Виктория эвакуирована на борт крейсера «Денеб». Экстренное заседание совета Нобилей Нюйорда состоится в 16:00 по Шернхольскому времени.»

— Ну ты понял, Бьярни, во что мы влипли? — сказал хозяин дома своему гостю. — Военное положение и ББ фактически командует Сигрид-Семилетка.

— Причём здесь молодая Сйошерна, — удивился тот.

— «Антарес». Капитан там Харальд Вестландкрона, между прочим, отец принцессы Кристины. Значит реально командовать будет не она, а он. Кристина — разумная девочка и послушает своего папочку по вопросам, в которых он явно разбирается лучше. А у папочки командир коспехов — та самая Сигрид Сйошерна. Ну ты же знаешь, что на лёгких кораблях командир коспехов это помкэп по безопасности. Кристина слушает Харальда, Харальд слушает Сигрид. И в результате приказы ББ отдаёт девушка, которая ещё в младшем школьном возрасте не забывала поинтересоваться, а что там в бекапе. Впрочем, Сигрид-Семилетка это скорее страшилка. Мы прекрасно знаем что Юлия Вестландкрона правнучку воспитала так, что она внимательна к мелочам не меньше Сигрид.

* * *

В ворота Ховстаборга въехала низкая, обтекаемая легковая машина, всем своим силуэтом производившая впечатление стремительности.

Открылись двери и из неё выпрыгнули сразу четверо молодых людей.

— Игус, наконец-то! — раздался на весь дворцовый двор голос капитана Вестландкрона, усиленный мощными динамиками крейсера. — Поднимайся с ребятами на борт.

Четверо офицеров ББ поднялись в ходовую рубку.

— Ну ты задачки задаёшь, — проворчал его старый приятель. — Найди, говорит, толковых офицеров ББ, точно не замешанных в заговоре. Что характерно, все, кого я знаю как облупленных — кто в командировке, кто в отпуске. Хотел уже у тебя просить доставить кое-кого из Лакторна, но вот хотя бы троих нашёл здесь.

— Если хочешь пойти работать во дворец, возьми у меня флотские планшеты. У них связь с крейсером по УКВ, а отсюда мы работаем прямо через спутник. А то разобраться с тем как заговорщики заглушили сотовую связь во дворце мы пока так и не смогли. Вот посмотри — Харальд показал на маленький экранчик на котором показывалось изображение дворца в радиодиапазоне. — Сияет как новогодняя ёлка. И ничего похожего на эти вот линии я на стенах не вижу.

— Хм, — задумчиво пробормотал под нос один из ББ-шников, разглядывая изображение. — Похоже на схему электропроводки.

— О! — воскликнул Линсон. — Точно. Подать сигнал в розетку, и превратить всю проводку здания в антенну. Сигрид, у тебя в щитовой пост поставлен? Попроси выключить рубильник.

Выключение электричества не помогло. Отключённая проводка продолжала излучать на частоте 900МГц.

— Значит у них там бесперебойное питание. Интересно, где. Включайте обратно.

— Для начала проверим места, где бесперебойники и так должны стоять. Где там у них серверная?

Отряд в составе Сигрид с двумя коспехами в броне, двух офицеров ББ и лейтенанта Линсона отправился в серверную дворца через обычный чёрный ход. В спешке не было уже необходимости.

Вход в серверную был из небольшой комнатки в полуподвале, где размещалось рабочее место дежурного сисадмина. За этим столом сидела невысокая девушка в рабочем комбинезоне с распущенными темно-рыжими волосами до плеч.

— Вы куда? — решительно спросила она у вооружённых коспехов в броне.

— Тебе письменный приказ императрицы Кристины предъявить? — поинтересовалась Сигрид, не поднимая забрала.

— Императрицы, значит? — в голосе девушки сквозила неприкрытая обида.

Игус сделал незаметный знак рукой, который Сигрид прекрасно поняла и уже по боевой сети, связывавший шлемы скафандров, приказала одному из своих бойцов проследить чтобы девушка не сбежала.

Тем временем второй боец вскрыл двери серверной и Линсон вместе с ББ-шниками начал осматривать стойки.

— Ага! Вот! Он показал на типичный серверный корпус из которого выходили два шнура питания. Один был, как и положено, воткнут в UPS в нижней части стойки, а второй почему-то уходил в розетку на стене.

Линсон решительно выдернул второй шнур из корпуса.

— Ну как? — спросил он в висящую на ухе гарнитуру у капитана.

— Погасло! — отреагировал тот на общем канале, так что его услышал не только Линсон, но и коспехи.

— Нашли, — сказала вслух Сигрид. — Бьорн, аккуратно отключи и вывинчиваем.

— А отпечатки пальцев? — поинтересовался лейтенант ББ.

Линсон в ответ показал ему ладонь с растопыренными пальцами, затянутыми в чёрную резиновую электротехническую перчатку выдерживающую пять тысяч вольт.

Глушилку аккуратно извлекли из стойки и вытащили в админскую, где положили на стол и начали развинчивать.

— Твоя работа? — внезапно спросила Сигрид у девушки-сисадмина.

— Моя… — та внезапно разрыдалась. — И вышло все ещё хуже. Теперь это чудовище — Императрица.

— Это Стина-то чудовище?! — поперхнулась Сигрид. — Адольф-Юзеф, убивший родного брата колючкой сликамперской лианы, значит не чудовище, а дочка Харальда, мухи в жизни не обидевшая — чудовище.

— Ну друиды. Ну инбридингом. Заметь, даже не генной модификацией, а честными традиционными методами. Ты тут во дворце служишь, ты своими глазами не могла посмотреть кто тут чудовище, кто нет?

Награда

Густав сидел на койке в лазарете «Антареса» — вставать ему лейтенант Седерсон пока не разрешил.

Рядом в противоперегрузочном кресле, предназначенном для сиделки, устроилась Кристина.

Перед ними, фактически в дверном проёме, стояла Таллан.

— Мы можем как-нибудь тебя наградить? — спросила Императрица. — Ведь жизнь Императору спасла именно ты.

В её голосе отчётливо читалось опасение: «Друиды, они же не от мира сего. Дать ей что-то внутри её Ордена Император не может. А вне — надо ли её что-то вне?».

— Да, — неожиданно ответила друидка, потупив глаза. — Я хочу найти отца. Дело в том, что я даже не знаю, с какой он планеты. Мама когда-то прилетела беременной с имперской конференции терраформистов на Скадиланде. И никогда мне ничего не рассказывала. Заказать сплошной поиск по генетической базе одной планеты — ещё можно. Но по всей сотне планет Империи — это уже немножко выходит за рамки законов о приватности, да и недёшево. Но специальным императорским указом это можно сделать.

Императрица быстро набрала текст указа на планшете, показала ем, и сама подписала. Пока ещё считалось что Густав болеет, и управлением занимается она.

Когда Таллан вернулась в каюту, Сигрид, как обычно валялась на своей койке, что-то читая.

— Ну как? — спросила лейтенант друидку, — что ты попросила в награду?

— Поиск по генетическим базам всей Империи. Может быть найду своего отца.

— Ну… Сначала надо получить оцифрованные геномы, твой и матери, потом пока корабли развезут почту по всем планетам Империи, да результат будет отправлен назад… Не меньше месяца пройдёт.

— Я, кстати, уже отправила оцифровку. У Седерсона секвенсер есть. Мои гены у меня, естественно, с собой. А матери — ну ношу я её локон в медальоне. Возможно, получить оцифровку из местной, Нюйордской базы было бы быстрее, чем секвенировать, ну вот такая я вся из себя друидка, предпочитаю работать с естественными материалами, а не с компьютером.

Сигрид молча опустила руку к столику и щёлкнула ногтем по корпусу планшета, на который Таллан когда-то потратила огромную по меркам Посвящённой сумму из своих первых призовых.

— Издеваешься, да? — спросила Таллан. — А ты что выбрала?

— А я деньгами взяла. И Халле тоже. Понимаешь, в Лефской долине, после того как туда появилась круглогодичная дорога, можно устроить шикарный курорт. Но нужно вложить туда несколько больше, чем мы можем привезти из рейда призовых. Халле бы нашёл инвестора в Вестланде, но тогда весь доход пошёл бы ему. А так — в баронстве останется.

форвальтар — унтер-офицерское звание в имперском флоте. Примерно соответствует главному старшине.↩︎
Hoppsan (швед) — междометие, примерно соответствующее английскому Oops↩︎
Суббота, lördag считается в Империи днем, посвящённым Норнам.↩︎
На Земле это называется «индейская свеча». Но на Нюйорде индейцев нет, а вот легенды про эльфов, гномов, троллей и прочий хульдуфолк — есть.↩︎
Трот (Troth) - составная часть древнескандинавской языческой традиции, включающая мифы о богах и ритуалы поклонения им.↩︎
Гальдрастаф (galdrastafir) магический рисунок в нордической традиции, имеющий обычно форму круга.↩︎
Эгир — бог моря в религии Асатру.↩︎
Винтермонад (Vintermånad) 8-й, последний, месяц года по нюйордскому календарю, 49 дней перед зимним солнцестоянием.↩︎
ankbonde (швед.) селезень. Одно из значений английского слова drake тоже селезень.↩︎
Наранцэцэг монгольск Солнечный Цветок.↩︎
Дэлбээ монгольск Лепесток.↩︎
Муур - по-монгольски кошка.↩︎
Перевод С.Я. Маршака.↩︎